Новое откровение - Дойл Артур Игнатиус Конан - Страница 5

Эти благоприятные обстоятельства заключались в том, что у одной дамы, тесно с нами связанной, некой мисс Л.С., развилась способность автоматического писания. Из всех форм медиумичества данная представляется мне нуждающейся в самом жестком контроле более, чем какая-либо другая, ибо автоматическое письмо очень сильно подвержено не столько обману, сколько самообману, каковой есть вещь более тонкая и опасная. Вопрос в том, пишет ли леди сама, или же, как она утверждает, это делает за нее некая внешняя сила, подчиняющая ее себе, наподобие того, как это происходило с израильскими хронистами, писавшими «Библию» и также утверждавшими, что они находятся под водительством. В случае с Л.С. нельзя отрицать, что некоторые сообщения оказывались неверными; они были особенно ненадежны во всем, что касалось времени. Но, с другой стороны, множество их было признано правильными и выходило далеко за пределы таких объяснений, как отгадка или совпадение. Так, например, когда затонула «Лузитания» и утренние газеты писали, что, по поступившим сведениям, катастрофа не повлекла за собой человеческих жертв, медиум тут же написала: «Это ужасно, ужасно, и сильно повлияет на исход всей войны.» И действительно, данная трагедия оказалась определяющей причиной американского вступления в мировой конфликт — сообщение, стало быть, было верным в обоих отношениях. В другой раз, она предсказала прибытие важной телеграммы, указав даже дату ее получения, а также имя отправителя, человека, от которого всего менее можно было ее ожидать. Во всех случаях никто не смог усомниться в подлинности ее инспирации, хотя ошибки и бывали весьма существенны. Это походило на то, как если бы пытаться услышать верную информацию по испорченному телефону.

В моей памяти запечатлелся еще и другой инцидент, относящийся к первым дням войны. В одном провинциальном городке умерла знакомая мне дама. Она была хронической больной, и у ее изголовья нашли морфий. Состоялось расследование, в результате которого не было принято никакого решения. Восемью днями позже я участвовал в сеансе, проводимом г-ном Ваут-Питерсом. После серии неопределенных и бессвязных фраз он вдруг сказал: «Здесь есть одна дама, ее поддерживает пожилая женщина. Эта дама все время говорит о морфии. Она уже трижды сказала об этом. Ум у нее затемнен, и она делает это ненарочно. Морфий!» Приблизительно таковы были его слова. О телепатии не могло быть и речи, ибо в ту минуту у меня в голове были совершенно иные мысли, и я никак не ожидал такого послания.

Помимо личного опыта исследователей, дополнительный вес спиритическому движению придала превосходная литература, возникшая вокруг него за последние несколько лет. Если бы не существовало других книг о Спиритизме, кроме тех пяти, которые появились в течение полутора последних лет — я имею в виду «Рэймонда» профессора Оливера Лоджа, «Психические исследования» Артура Хилла, «Реальность психических феноменов» профессора Кроуфорда, «На пороге Незримого Мира» профессора Баррэта и «Ухо Дионисия» Джеральда Бальфура — то и этих пяти книг, на мой взгляд, хватило бы разумному человеку, чтобы убедиться в реальности этих фактов.[12]

Прежде чем вдаваться в вопрос об этом новом религиозном Откровении и объяснять, как оно нас достигает и в чем заключается, я бы хотел сказать несколько слов по иному поводу. Наши противники, полагая, что они нас тем сильно затруднят, всегда укрываются за двумя родами возражений. Первое, что факты, на которые мы опираемся, недостоверны или ложны; на это я уже дал ответ. Второе, то, что мы затрагиваем предмет запретный, который нам следует немедленно оставить. Поскольку я стоял на точке зрения сравнительно материалистической, то такое возражение никогда меня не волновало; но тем, кого оно смущает, я бы посоветовал принять во внимание следующие соображения. Основное из них следующее: Бог не давал нам способностей, которые бы мы при любых обстоятельствах должны были оставить неиспользованными. Сам по себе факт нашего обладания данными способностями доказывает то, что наш неотъемлемый долг — изучать и развивать их. Правда, здесь, как, впрочем, и повсюду, мы можем совершить злоупотребления, если потеряем чувство меры. Однако, я повторяю, что обладание этими способностями как таковое является веской причиной того, что пользование ими законно и обязательно.

Следует также напомнить, что этот вопль о «запретном знании», подкрепленный более или менее удачно подобранными цитатами, всегда раздавался только за тем, чтобы остановить всякий прогресс человеческого знания. Он прозвучал когда-то в адрес новейшей астрономии, и Галилей должен был отречься от своих взглядов. Он звучал в адрес Гальвани и электричества. Тот же аргумент был употреблен и против Дарвина, которого бы несомненно сожгли, живи он несколькими столетиями раньше. То же заклинание звучало, и когда Симпсон применил хлороформ при родах, ведь в «Библии» сказано: «В болезни будешь рождать детей.» Воистину к доводу, который выдвигается столь часто и столь же часто оказывается несостоятельным, нельзя относиться очень уж серьезно.

Тем же, для кого теологический аспект является камнем преткновения, я советую прочитать две коротких книги, каждая из которых написана служителями Церкви. Одна из них — «Идет ли Спиритизм от Дьявола» преподобного Филдинг-Оулда, стоимостью в два пенса. Другая — «Наше „Я“ после смерти» — принадлежит перу преподобного Артура Чамберса.[13] Могу также порекомендовать сочинения преподобного Чарльза Туидэйла, посвященные этой теме. Позволю себе, помимо того, добавить, что, когда я впервые публично высказал свои взгляды по данному поводу, то одним из первых сочувственных откликов стало полученное мною письмо от покойного архидиакона Уилберфорсского.

Есть некоторые теологи, которые не только противятся Спиритизму как культу, но и идут дальше, утверждая, что феномены и послания исходят от демонов, принимающих личину умерших, которых мы знаем, либо утверждающих, будто они являются небесными учителями. Трудно предположить, что те, кто высказывают подобные утверждения, хотя бы раз лично наблюдали, сколь ободряющее, утешительное действие сообщения эти оказывают на тех, кому они адресованы. Рескин заявил, что его убежденность в грядущей жизни пришла к нему от Спиритизма, хотя он и добавляет (а это совершенно нелогично и неблагодарно с его стороны), что, раз убедившись в ее реальности, он не пожелал больше иметь к этому никакого отношения. Однако есть многие — quorum pars parva sum[14] — кто без всяких оглядок могут заявить, что они повернулись от материализма к вере в будущую жизнь, со всем, что она с собой налагает, только благодаря глубокому изучению Спиритизма. И если именно в этом заключается результат дьявольских трудов и стараний, то можно только сказать, что дьявол этот — работник весьма неловкий, ибо результаты, достигнутые им, слишком удалены от того, к чему он по природе своей должен был бы стремиться.