Лучшие романы о любви для девочек - Селин Вадим - Страница 7

Как мне себя вести, если мы пересечемся на пляже? А мы обязательно пересечемся. И, в принципе, нет ничего удивительного в том, что он меня видел и запомнил, – я же целыми днями то стою на смотровой вышке, то курсирую по пляжу в приметной рабочей форме.

Что я ему скажу, когда встретимся с ним взглядом? Надо ли что-то говорить? Может, вести себя так, словно ничего и не произошло? Честно говоря, мне не верится, что это правда произошло.

Ну кто тянул меня за язык? Зачем я сказала, что ему очень идут синие плавки? О-о-о… Мне хочется исчезнуть.

Впрочем, что с меня взять? Стоя рядом с ним, я ощущала себя пьяной. А, как известно, что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Вот я, «опьяневшая», и высказалась по поводу плавок.

Я даже имени его не знаю. И за месяц его работы на пляже не додумалась ни у кого спросить. Я как-то не придавала этому значения – только целыми днями любовалась им в бинокль, и все.

Выведя меня из состояния глубокой задумчивости, ожил мобильный телефон. Звонила Фулата.

– Алло!

– Что у тебя стряслось? Куда ты делась? – зачастила подруга. – Я сказала что-то не то? Но у тебя правда отрасли корни! Зачем обижаться на это?

– Фулата, все в порядке, – заверила я. – Я сейчас приду и все тебе рассажу.

– Ну, давай… – растерянно ответила Фулата.

Я отправила телефон в карман и тупо уставилась на цветущую магнолию, которая росла напротив лавочки. Мимоходом отметила, что помню эту магнолию еще маленьким тоненьким деревцем, а теперь она высокая, раскидистая и одуряюще пахнет.

Фулата же ничего не знает о катамаранщике! Я ни разу ей не говорила о нем! Почему? Не знаю. Просто как-то не додумалась. Мне казалось, о нем знают все. Разве можно его не знать? Он же такой чудесный.

Скорее всего, завтрашний день я не переживу. С такой же силой, с какой я каждый вечер жаждала вновь увидеть парня, лежащего под зонтом, теперь я этого не хотела.

С другой стороны, а что я так комплексую? Почему удивляюсь, что он обратил на меня внимание? Я довольно привлекательная девушка. И вижу, как смотрят на меня парни. Даже молчаливый Роман – и тот иногда окидывает меня необычными взглядами. Но…

Достаточно ли хорошо я выгляжу? Так… Косички, подвязанные банданой салатного цвета, спортивные штаны, топик. Сланцы через палец. А что, по-моему, неплохо. Тем более, если учесть, что катамаранщик тоже сегодня был одет в спортивном стиле. И, если мне не изменяет интуиция, он не мог этого не заметить. Он обязательно отметил, что я одета ему в тон, и, должно быть, одобрил это, раз тоже испытывает симпатию к спортивным вещам.

Сделав такое умозаключение, я немного приободрилась. Да, может, я совершила удивительную по размерам глупость, но, с другой стороны, какой смысл жалеть об этом, если ничего уже нельзя изменить? Я это сделала. И теперь нужно не корить себя, а смотреть, что будет дальше. А дальше что-то будет. Кажется, такое представление не может пройти бесследно. Но может, ничего не произойдет, а мне просто хочется на это надеяться… Поживем – увидим.

На смену волнениям по поводу произошедшего пришло веселье: надо же, как понесло меня, когда я оказалась с ним рядом! Ну просто голову потеряла! И про плавки сказала. Какая я дуреха…

Вот и сбылся мамин сон! Вот и случилось то, что она увидела. Во сне я долго выбирала себе коня (в жизни – присматривалась к катамаранщику), купив, полная счастья, скакала на нем (в жизни – испытала минуты счастья рядом с катамаранщиком), затем конь сбросил меня с себя и стал топтать ногами (в жизни – я упала с высоты своих чувств, которые теперь меня и топчут). И как маме не верить после этого?

Конечно, она ошиблась, предполагая, что я упаду с вышки. Она-то не в курсе, что я сохну по катамаранщику. Если бы знала, может, по-другому расшифровала бы сон. Но теперь мне расшифровщики ни к чему. Сон расшифрован. И я сама его разгадала.

Пока я шла на соседнюю улицу, моля бога, чтобы катамаранщик уже отстоял очередь, купил коктейль и куда-нибудь скрылся (хотя, сколько ж той очереди длиться?), размышляла: пошла бы я сегодня вечером к Фулате, если бы знала, что произойдет такое? Однозначно не пошла бы. Только мазохист мог бы по собственному желанию пережить тот ужас, что пережила я. Впрочем, это только для меня ужас. Мой личный ужас. А может, если рассуждать беспристрастно, ничего такого сверхужасного и не случилось? Ну, покраснела я перед красивым парнем, ну, брякнула ерунду… Подумаешь! И все же, я бы не вышла гулять, зная, что попаду в такую ситуацию. Или вышла? Нет! Или да? Может, чаши весов уравнивает то, что я поговорила с катамаранщиком, наладила, так сказать, связь. Или не наладила, а только все испортила? Вот черт! Надо же, как все сложно!

На мое счастье, темноволосого любителя коктейлей поблизости от палатки Фулаты не прослеживалось.

– Ты можешь сказать, что случилось? – воскликнула Фулата, увидев меня.

Не отвечая на вопрос, я подозрительно оглядела окрестности. Казалось, все люди вокруг знают, как я оплошала, и перешептываются обо мне. Они украдкой поглядывают на меня и говорят друг другу: «Это она! Она сказала катамаранщику, что ему идут синие плавки!» Весь мир знает о том, что я…

«Во мне за двадцать минут успела развиться паранойя», – помотав головой, чтобы отбросить навязчивые мысли, подумала я.

– Ты какая-то сегодня странная, – вполне справедливо заметила Фулата. – Я совсем не пойму, что происходит. У тебя проблемы?

– Идем куда-нибудь, поговорим, – предложила я.

С опаской косясь на меня, Фулата надела на плечо сумку и, попрощавшись с напарницами, вышла из палатки.

– Давай сходим в «Пирамиду», – предложила я. – Там сядем и спокойно поговорим.

«Пирамидой» называется развлекательный комплекс, открывшийся совсем недавно. Мне он очень нравится. Там есть танцпол, бар, но для тех, кто хочет просто спокойно посидеть, существуют небольшие кабинки. Их стены выполнены из причудливых решеток, по которым густо плетутся разные растения. То, что происходит в соседней кабинке, не видно, – завесой служат листья. В «Пирамиде» очень уютно. Где-то вдалеке играет ненавязчивая музыка, и публика там нормальная. Нет развеселых компаний, отпускающих глупые шуточки окружающим, не случается драк и, что мне очень нравится, не накурено. Я просто терпеть не могу сигаретный дым. Меня от него выворачивает. Никогда не понимала, почему курильщики позволяют себе курить в присутствии некурящих. Почему кто-то должен дышать этим отвратным дымом? Завидую американцам – в Америке на курильщиков смотрят так, будто они делают что-то неприличное. В общем, обстановка в «Пирамиде» довольно спокойная и романтическая. А если кому-то хочется шума и всего, что его сопровождает, – пожалуйста, в «Пирамиде» есть и это. Только вход во второй, «шумный», зал, находится с другой стороны. Там атмосфера прямо противоположная.

Мы с Фулатой пришли в «тихий» зал и заняли свободную кабинку. Левая и правая стены были из листьев, а вход не был загорожен ничем, – можно свободно наблюдать за посетителями, развлекающимися на танцполе.

– Что с тобой такое? – спросила Фулата, после того как официантка принесла нам заказ – напитки и легкие салаты.

– Я видела катамаранщика.

– Кого? Какого еще кара… карманщика?.. – не поняла Фулата. Хоть она уже хорошо освоила русский язык и фразы строит нормально, но некоторых слов просто не знает.

– Ка-та-ма-ран-щи-ка, – с улыбкой повторила я по слогам. – Так я называю парня, который сдает в аренду катамараны. Катамараны – это что-то вроде водных велосипедов. Сидишь, педали крутишь и едешь. То есть плывешь.

– А, поняла! Помню, мы катались. И что у тебя с ним?

– У меня… Ой, да ты же ничего не знаешь! Я просто обязана все тебе рассказать!

– Ты влюбилась, – держа соломинку во рту, утвердительно произнесла Фулата.

– Я? Влюбилась? Нет! Это что-то другое. Другое…

– Рассказывай, не тяни. Так мне интересно!

Я сделала глоток минералки и, склонившись к подруге, заговорила: