Поступь бога - Ходжилл Пэт - Страница 45

– Цук, дорогой! – запротестовал Санни. – Извини, даже если весь этот вздор о воре теней – правда, это же было тогда, когда твой дед победил! А когда придет Сардоник – все будет совсем по-другому!

Что-то в лице Цуката заставило его умолкнуть. Его идеализм выглядел идиотским на фоне тех вещей, на которые насмотрелся мальчик, выросший во Дворце Гильдии.

– В любом случае, – Санни отчаянно пытался вернуть хорошее настроение, – что бы ни случилось, не думаю, что тебя утопят в Поющей. Но если хочешь, могу дать тебе пару уроков плавания.

– Да, это ты можешь, – печально сказал Цукат. – Но если твой брат не победит, я все равно не окажусь в почете. Я не могу повлиять на Дворец, Гильдию, семью, даже за самого себя не отвечаю. Я ничего не могу сделать… Ничего.

– Я уверен, никаких ужасов не будет. – Санни было неловко, его смущали чужие страдания. – Сард получит нужные голоса – с Серебряной или без, – а потом все будет хорошо. Вот увидишь. Уже поздно. Давай, Цук, я провожу тебя до Дворца.

– Нет… Иди, Санни, пожалуйста. Мне надо поговорить с Джейм.

– Ох. Ладно… Тогда пока, спокойной ночи, да благословит вас Сан-Сар.

И он ушел.

– Не возражаешь, если мы поговорим на ходу? – спросила Джейм Цуката. – Мне еще надо кое-что сделать на другом конце города.

– Ночью? ЭТОЙ ночью? Разве это разумно?

– Нет, но когда это меня останавливало?

Цукат рассмеялся, и они вместе вышли в ночь.

Их шаги гулким эхом отдавались на пустынных улицах. Хотя Бал начнется лишь через два часа, никто из горожан не хотел носа высовывать на улицу. В этот час, год назад, Джейм, спотыкаясь, вошла в Тай-Тестигон.

Цукат откашлялся и поглядел на нее.

– Экспедиция к Тай-Тану отправляется через две недели, – сказал он. – Мастер Насмеш предложил мне идти с ними.

– Вот здорово! А ты уже сказал своему дедушке?

– Я пытался. Но он не слушает. Джейм… Я д-думаю, что уйду все равно.

На мгновение Джейм замерла, потом пошла дальше, не сказав ни слова. Он не кенцир. Его никто не учил, что непростительно покидать лорда в минуту смертельной опасности. С другой стороны, если Цукат останется – что он сможет сделать? Как он сам сказал – ничего. Она слышала истории о немыслимой жестокости, расправах, сопровождавших большинство Сборов Гильдии, когда проигравший уже не защищен Законом. Впервые она со всей ясностью осознала, что если ее друзья будут тут во время выборов, то один из них скорее всего погибнет.

Поющая была рядом. Цукат бросал на Джейм косые взгляды, и она вдруг поняла: что бы она ни сказала сейчас, это будет иметь для него решающее значение.

Как, во имя всех имен бога, ей, кенциру, решить эту проблему? Среди ее людей такой вопрос даже не возник бы. Гибкость мышления ушла из Кенцирата вместе с аррин-кенами – распутывать загадки было их делом. И достаточно вспомнить о таких, как Отрава, который не обладает даже ее сомнительными талантами, но умеет отыскивать прорехи в Законе. И теперь этот мальчик просит увязать его кодекс чести с возможностью выжить. Сможет ли она сделать это?

Цукат остановился, когда она резко повернулась к нему и сказала с жаром, поразившим даже ее саму:

– Иди! Не думай о деде, о Гильдии и Тай-Тестигоне. Я беру на себя ответственность за любые последствия. Уходи, пока можешь, – и будь счастлив.

Через минуту Джейм глядела вслед мальчику и размышляла, что заставило ее произнести эти слова. Взвалить на себя ответственность за то, что еще и не произошло, так же неразумно, как согласиться принять незнакомую душу. Но она чувствовала, что поступила правильно. И прекрасно, если прошлое наконец отступит от мальчика.

Она подарила ему будущее. И уже завидовала, хотя не была уверена, что когда-нибудь узнает, что Цукат сделает с ним.

А тем временем и впрямь наступила ночь. Джейм еще раз посмотрела вслед мальчишке, радуясь живости его походки, чего не было прежде, потом повернулась, перешла через мост и отправилась на поиски своей судьбы, которая ждала ее сейчас в Округе Храмов.

После того беспокойного вечера в доме плачущего бога Джейм честно рассказала Марку, почему верховный жрец Горго так страстно желал увидеть их обоих мертвыми. В первый раз она говорила с кендаром о своих экспериментах и сомнениях, и ее задевало то, что он слушал ее столь хладнокровно.

– Неужели ты не понимаешь, – сердито сказала она, – если я не ошиблась и вера создает реальность в этом городе, то это истинно и для нас, и для нашего бога. Мы верим в него, потому что он есть, или он есть потому, что мы верим в него? А как насчет других богов? Если хоть один из них существует, то весь наш священный страх – обман, и мы, как кенциры, не можем принять ложь. Почему же ты так спокоен, когда фундамент всей нашей веры и культуры может рассыпаться под нами в любой момент? Неужели за все месяцы, что ты здесь, твоя вера ни разу не пошатнулась?

Марк подумал минуту и медленно ответил:

– Нет, не могу сказать, что это случилось. Я никогда не считал нас, кенциров, избранными, да и не знаю, верил ли я когда-нибудь в старика Трехликого. Один прислужник как-то сказал мне, что каждый человек сам решает, верить ему или нет. Он называл это свободой воли и говорил, что с ней вера крепче, чем без нее, хотя я не вполне понимаю, как это. Но ты умная, может быть, ты поймешь.

– Умная! – Джейм вздрогнула. Сегодня днем она ходила в Нижний Город повидать Танишент, и бывшая танцовщица, рыдая, спряталась от нее под покрывалом. – Если бы я была умной, разве я поступала бы так, как сейчас? Все, что я делала с тех пор, как пришла сюда, оканчивалось бедой. Марк, мы столько времени провели вместе, а ты совсем не знаешь меня. Ты даже не знаешь моего имени.

Он недоуменно посмотрел на нее:

– Разве ты не Джейм?

– Нет. Джеймсиль.

– Ох. – Он словно проглотил что-то очень горькое и замер, опасаясь, что организм не согласится принять такую пиШУ. – Ох, – снова выдохнул он. – И о чем только думали твои родители? Лучше сразу проклясть ребенка при рождении, чем дать ему такое имя!

– Насколько я их знаю, похоже, именно так они и сделали, – криво усмехнулась Джейм. – Но хоть какое-то разнообразие, ведь никто не носил это имя с тех пор, как Джеймсиль из Норфа была объявлена изменницей вслед за Мастером. Три тысячи лет назад, да?

– Ловящая Души, Плетущая Мечты, Око Бури, – он быстро перечислял имена, загибая пальцы, – Яд Жреца. Говорит само за себя. У служителей бога, любого бога, будут неприятности с тобой, а у тебя с ними. На твоем месте я бы обходил их всех стороной, особенно таких, как Балдан. Он слишком уязвимый.

Джейм обещала постараться.

С тех пор прошли недели, и вот она снова в Округе Храмов, готовится к очередному походу в дом Горго. Слова Марка тревожили ее, но загадка Свитка Антробара мучила еще больше. Как манускрипт, давным-давно потерянный для всех миров, попал в храм Горго? Этот вопрос она намеревалась решить сегодня, в единственную ночь в году, когда, как она думала, в ее дела не вмешаются ни священники, ни боги.

Однако Округ был не так уж спокоен, как она ожидала. Бормотание наполняло воздух, слышалось отовсюду и ниоткуда – низкое, неразборчивое, настойчивое. Быстрые шаги за спиной. Человек поспешно прошел мимо и проскользнул в дверь скромного храма. Двери захлопнулись. Верующие молились за сохранность людей и богов, пока мертвые бродили снаружи.

Джейм такого не ожидала. Год назад она вошла в Округ позднее и ошибочно решила, что он пустынен. Сейчас улицы копили лихорадочную энергию, которая будет пульсировать здесь чуть погодя. Будет ли предприятие успешным, когда здесь плещется столько скрытой силы?

Но все равно, вот он – храм Горго. Джейм прикоснулась к дверям – те были не заперты. Петли пронзительно взвизгнули. Джейм замерла, прислушиваясь. Холодный воздух промозглого помещения встретил ее, но изнутри не донеслось ни звука. Неужели никто не пришел в эту долгую ночь бодрствовать здесь? Внешние покои были пусты, Джейм прошла через них и приложила ухо к внутренней двери. Ничего. Толчок, скрип – и она в святилище.