Волшебный корабль - Хобб Робин - Страница 62

— Он мой сын. И я буду учить его уму-разуму, как сочту нужным. Может, я поступил резковато, но чем быстрее он выучится меня слушать, тем лучше будет для него самого. Особенно когда на корабль попадет. Сейчас он очухается, и вы убедитесь, что ничего с ним не произошло. Подумаешь, зашибся слегка…

Тем не менее даже Альтия расслышала в голосе Кайла нотку явственного беспокойства. А что там еще за приглушенные звуки? Не иначе, сестрица Кефрия плачет. Не иначе, Кайл учинил что-то над маленьким Сельденом!.. В душе разом поднялись ужас и отвращение, Альтии страстно захотелось удрать прочь из этого омута, именуемого жизнью ее семьи, и вернуться назад в… Куда? В море? На корабль?… Вот в том-то и закавыка. Бежать было больше некуда. И она осталась молча стоять, где стояла, пережидая приступ отчаяния.

— Кайл. Это было не вразумление. Это была драка… избиение! И я у себя в доме подобного не потерплю. Да, вчера вечером я предпочла смотреть сквозь пальцы на то, что ты вытворял, но лишь потому, что у меня уже ни на что не было сил… да и возвращение Альтии меня потрясло. Но это уже слишком! Здесь, в этих стенах! Между родственниками!.. Нет. Уинтроу больше не ребенок, Кайл. Да хотя бы ты и считал его за дитятю! Затрещина — это не довод. Он ведь нам не истерику закатывал, а пытался спокойно и разумно изложить свой взгляд на вещи. Бить ребенка за то, что он со всей почтительностью высказывает свое мнение? За это и взрослого не принято бить!

— Ты ничего не понимаешь. Еще несколько дней, и для него начнется жизнь на борту судна, и там не будет никаких мнений, кроме одного — моего. И там у него не будет времени не то что споры разводить — даже и думать. Матрос на корабле подчиняется. Причем мгновенно. Если же нет… Вот Уинтроу и получил свой первый урок относительно того, что в этом случае будет. — И Кайл добавил уже спокойнее: — Может статься, однажды эта наука ему жизнь спасет… — Альтия услышала шорох шагов: Кайл пересек комнату. — Ладно тебе, Кефрия, вставай! Сейчас он придет в себя, и нечего тут кудахтать. Я все равно подобного поведения не потерплю, так что нечего ему потакать. Если он вообразит, будто вбил клин между нами, то только больше заупрямится. А тогда придется ему, валяться на полу еще не раз и не два!

— До чего тяжело все это, — тихо и как-то тупо выговорила Кефрия. — Ну почему все должно происходить именно так? Почему?

— Не должно, — отрезала мать. — И не будет происходить. Говорю тебе, Кайл Хэвен: я подобного не потерплю. В этой семье никогда не поступали так друг с другом. И не начнут поступать. Да еще на другой день после смерти Ефрона. Нет, говорю я тебе! Не в моем доме.

Тон Роники Вестрит не оставлял места для возражений. Увы — с Кайлом так себя не следовало вести. Альтия могла бы об этом предупредить, да только кто ее спрашивал? Открытое сопротивление только больше его распаляло. Так произошло и теперь.

— Ну что ж, — проворчал он. — Как только очухается, сразу заберу его на корабль. Пускай там и учится хорошим манерам. Может, так оно и к лучшему. Пусть ознакомится с корабельной жизнью в порту, а не тогда, когда мы погрузимся и отчалим. Да и мне не придется выслушивать бабские причитания всякий раз, когда я ему что-нибудь прикажу!

— На моем корабле и в моем доме… — начала было Роника, но Кайл перебил ее, и от его слов Альтию бросило в жар и в холод одновременно:

— Корабль принадлежит не тебе, а Кефрии. И мне, поскольку я ее муж. А посему происходящее на борту «Проказницы» тебя, Роника, больше не касается. Да и дом этот, согласно законам наследования, принятым в Удачном, принадлежит теперь Кефрии настолько же, насколько тебе. Так что хозяйством управлять теперь будем МЫ!

Воцарившаяся тишина была поистине жуткой. Потом Кайл заговорил снова, и в его голосе едва заметно прозвучали извиняющиеся нотки:

— Ну то есть мне совсем не хотелось бы доводить дело до дележки, Роника. Это может всех нас погубить. Семья будет процветать, только если мы будем все сообща трудиться ради общей цели и на общее благо. Но что я смогу сделать, если вы меня по рукам и ногам начнете вязать? Неужели это так трудно понять?… Ты все эти годы отменно справлялась… для женщины. Но времена меняются, Роника. И Ефрону определенно не следовало все время оставлять тебя одну на хозяйстве. Я бесконечно уважал твоего покойного мужа… и именно поэтому намерен учиться на его просчетах. И я не собираюсь этак красиво уплыть в пламенеющий закат, небрежно наказав Кефрии: ну ты тут, дескать, присмотри за делами, пока я не вернусь. Я собираюсь принять меры к тому, чтобы когда-нибудь иметь возможность остаться дома и самому вести хозяйство. И потому не позволю, чтобы Уинтроу на борту «Проказницы» вел себя, как какой-нибудь избалованный барчук. Вы сами видели, к чему подобное попустительство уже привело Альтию. Эта девчонка до того привыкла думать только о собственных прихотях, что сделалась пустым местом в семье. Нет даже хуже пустого места: она того и гляди вымажет грязью наше доброе имя. Скажу вам со всей откровенностью: сдается мне, вам двоим уже с ней не справиться. Думаю, самое лучшее, что мы можем тут сделать — это выдать ее замуж и сбыть с рук. Лучше всего за кого-нибудь, кто живет далеко от Удачного…

Вот тут Альтия вылетела из своей засады, как идущий под всеми парусами корабль.

— Что-то ты тут говоришь обо мне, Кайл? Может, повторишь свои оскорбления мне прямо в глаза?

При виде ее он не удивился:

— Значит, мне не показалось, будто я видел твою тень. И долго ты нас подслушивала, сестренка?

— Достаточно, чтобы понять: ни нам, ни нашему кораблю ты никакого добра не желаешь! — Альтия постаралась с достоинством принять его спокойно-насмешливый тон. — Кто ты вообще такой, чтобы так разговаривать с моей матерью и сестрой? Подумать только, ты их ставишь в известность, как-де ты однажды вернешься и начнешь всем управлять! Ишь, хозяин нашелся!

— Кто я такой? — переспросил Кайл. И ответил без обиняков: — Глава семьи, вот кто.

Альтия холодно усмехнулась:

— Думай, как тебе больше нравится. Но если ты вообразил, будто удержишь в своих руках МОЙ корабль — отдохни от этой мысли…

Кайл театрально вздохнул:

— А я-то думал, только ваши так называемые родичи из Дождевых Чащоб верят, будто, если сто раз сказать «мед», во рту станет сладко, — заметил он ядовито. — Ну и дура же ты, сестренка! Тебе мало того, что твоя старшая сестра унаследовала корабль согласно обычному праву Удачного? Так вот, это была еще и прямая воля твоего покойного папеньки. Собственноручно изложенная письменно и заверенная его подписью. Может, ты и против него готова идти?

Альтия почувствовала себя выпотрошенной. Земля ушла у нее из-под ног: все, в чем она до сих пор черпала силы, внезапно обратилось в дым. Она ведь почти убедила себя, что вчера произошло лишь обидное недоразумение, что отец, будучи в здравом уме, просто не мог забрать у нее корабль. Он умирал, он ужасно мучился — и потому-то все произошло именно так. Но… его воля… изложенная в завещании… за подписью и печатью… НЕТ!!! Ее взгляд метнулся к матери. Потом снова к Кайлу.

— Если моего отца, — проговорила она тихим, полным ярости голосом, — и вынудили обманом что-то там подписать на смертном одре, мне нет до этого дела. Я ЗНАЮ, что Проказница — моя. Причем принадлежит мне так, как тебе, Кайл, она никогда не будет принадлежать, будь на твоей стороне хоть десять законов. И вот что я тебе скажу: никто меня не остановит, пока я не взойду на ее мостик…

— Ты? На мостик?… — Кайл разразился лающим хохотом. — Ой, умора! Собралась командовать кораблем, пигалица! Да тебя и в матросы-то не возьмут. Неужели ты воображаешь, будто вправду смыслишь хоть что-нибудь в морском деле? Твой папенька держал тебя на борту и позволял играться просто затем, чтобы ты не влипла в какую-нибудь скверную историю на берегу. А ты и в самом деле решила, будто на что-то годишься?

Альтия открыла было рот, чтобы что-то сказать, но тут Уинтроу, распростертый на полу, издал стон, и все взоры обратились к нему. Кефрия дернулась было к сыну, но повелительный жест Кайла вынудил ее остановиться. Роника, однако, не обратила никакого внимания ни на его вскинутую руку, ни на страшные глаза, которые он ей делал, и подошла к мальчику. Уинтроу приподнялся на локте, голова у него явно шла кругом. Он прижал руки к вискам и с явным трудом сосредоточил взгляд на лице бабушки.