Королевский убийца - Хобб Робин - Страница 33

Но Верити только задумчиво кивнул:

— Но даже волки нападают стаей. Так же касатки поступают с китом. Если эти животные могут сбиться вместе, чтобы добыть еду, почему «перекованные» не могут?

Я положил обратно кусок хлеба, который только что взял.

— Волки и касатки делают так согласно своей природе и делятся пищей. Они убивают, чтобы накормить своих детенышей. Я видел группы «перекованных», они никогда не действуют сообща. Когда на меня напала такая банда, меня спасло только то, что я мог натравить их друг на друга. Я отшвырнул плащ, который они хотели заполучить, и они дрались из-за него. А потом, когда они бросились за мной в погоню, то больше мешали, чем помогали друг другу. — Я боролся с собой изо всех сил, стараясь, чтобы мой голос не дрожал. Воспоминание о той ночи полностью захватило меня. Кузнечик умер в ту ночь, а я в первый раз убил. — Они не сражаются вместе. Вот чего лишены «перекованные». Они не понимают смысла совместных действий на пользу всем.

Я поднял голову и встретил полный симпатии взгляд Верити.

— Я забыл, что у тебя есть некоторый опыт сражений с ними. Прости меня. Я не подумал. У меня так много забот в последнее время. — Его голос затих, и мне показалось, что он прислушивается к чему-то далекому. Через мгновение принц пришел в себя. — Так. Ты думаешь, что они не могут сотрудничать. Тем не менее это, по-видимому, происходит. Смотри сюда, — он провел рукой по лежавшей на столе карте, — я отмечал места, откуда приходили сообщения, и следил за тем, сколько «перекованных» там видели, по словам очевидцев. Что скажешь?

Я подошел и встал с ним рядом. Я ощутил мощное воздействие его Скилла и подумал, может ли он контролировать эту магию, или она всегда угрожает вырваться наружу.

— Карта, Фитц, — окликнул он меня, и я решил, что он, наверно, знает о моих мыслях. Я заставил себя сосредоточиться. Удивительно подробно выполненная карта показывала герцогство Бакк. Мели и участки, затопляемые приливом, были отмечены вдоль побережья, так же как и межевые знаки и самые маленькие дороги. Это была карта, с любовью сделанная человеком, который хорошо знал эту местность. Верити отмечал то, что ему было нужно, с помощью красного воска. Я изучал карту, пытаясь понять, что его так заинтересовало. Семь различных случаев. Верити протянул руку и ткнул в красные отметки.

— Некоторые всего в дне езды от Баккипа. Но так близко от нас не было набегов. Откуда могли взяться «перекованные»? Их могли выгнать из поселков, это верно, но зачем им стягиваться к Баккипу?

— Может быть, они притворяются «перекованными», когда идут грабить своих соседей?

— Возможно. Но меня тревожит, что нападения происходят все ближе и ближе к Баккипу. Судя по тому, что говорят жертвы, существуют три различных группы. Но, когда поступает очередное сообщение о грабеже, или взломанном амбаре, или о корове, убитой в поле, складывается впечатление, что группа «перекованных» продвигается к Баккипу. Я не могу придумать никакой причины, по которой они могли бы так себя вести. И, — он перебил меня, когда я открыл рот, чтобы вставить слово, — описание одного последнего нападения совпадает с описанием нападения, о котором докладывали больше месяца назад. Если это те же самые «перекованные», значит, они прошли долгий путь за это время.

— Это не похоже на «перекованных», — сказал я и потом осторожно спросил: — Вы подозреваете, что тут кроется какой-то заговор?

Верити горько фыркнул:

— Конечно. Заговор против короля. Но по крайней мере в этом случае, как мне кажется, я могу не искать заговорщиков в Баккипе. Мне нужно обнаружить его источник. — Он внезапно остановился, как бы услышав, как резко звучат его слова. — Найди мне его, Фитц, ладно? Поезди немного вокруг и послушай. Узнай, о чем говорят в тавернах, присмотрись к знакам на дорогах. Собирай слухи о других нападениях и будь внимателен к деталям. Тихо. Можешь сделать это для меня?

— Конечно. Но почему тихо? Мне кажется, что, предупредив людей, мы скорее узнаем о том, что происходит.

— Мы бы услышали больше, это верно. Больше слухов и еще больше жалоб. Пока что это отдельные жалобы. Думаю, я единственный, кто сложил из них цельную картину. Я не хочу, чтобы Баккип вооружался, сетуя на то, что король не может защитить даже свою столицу. Нет. Тихо, Фитц. Тихо.

— Просто тихо разобраться в этом. — Я произнес это не как вопрос.

Верити слегка пожал своими широкими плечами, и было похоже, что он взвалил новое бремя на свои плечи, а не избавился от него.

— Останови это там, где сможешь. — Голос его был тихим, он смотрел в огонь. — Тихо, Фитц. Очень тихо.

Я медленно кивнул. Подобные задания я получал и раньше. Убийство «перекованных» не беспокоило меня так, как убийство человека. Иногда я пытался сделать вид, что только возвращаю мир в изувеченные души, избавляю от мучений семьи. Я надеялся, что не слишком привыкну лгать самому себе. Это была роскошь, которой убийца не мог себе позволить. Чейд предостерегал меня от этого, говоря, что я всегда должен помнить, кто я такой на самом деле. Не ангел милосердия, а убийца, который работает на короля. Или будущего короля. Это был мой долг — заботиться о его безопасности. Мой долг. Я помедлил, потом заговорил:

— Мой принц. Возвращаясь, я встретил нашу будущую королеву Кетриккен. С принцем Регалом.

— Красивая парочка, верно? А она хорошо сидит на лошади? — Верити не смог скрыть горечи в своем голосе.

— Да. Но по-прежнему по-горски.

— Она пришла ко мне и сказала, что хочет научиться ездить верхом на наших высоких лошадях. Я одобрил эту затею. Я не знал, что она выберет учителем Регала. — Верити наклонился над картой, как будто изучая что-то.

— Может быть, она надеялась, что вы научите ее? — Я говорил беспечно, обращаясь к мужчине, а не к принцу.

— Возможно, — он внезапно вздохнул. — О, я знаю, что надеялась. Кетриккен чувствует себя одинокой. — Он покачал головой. — Ей следовало выйти за младшего сына, за человека, который всегда располагает временем. Или за короля, чье королевство не балансирует над пропастью войны и бедствий. Я не осуждаю ее, Фитц. Я знаю это. Но она такая… юная. Иногда. И она так фанатично предана народу! Она сгорает от желания принести себя в жертву Шести Герцогствам. Вечно мне приходится ее сдерживать, объясняя, что не это нужно моей стране. Она как слепень. В ней нет покоя для меня, Фитц. То она хочет быть шаловливой, как дитя, то она выпытывает у меня все подробности какой-нибудь неприятности, о которой я хочу забыть хоть на некоторое время.

Я внезапно вспомнил, как настойчиво ухаживал мой отец за легкомысленной Пейшенс, и отчасти понял его мотивы. Женщина, которая была для него убежищем. Кого бы выбрал Верити, если бы ему было позволено выбирать самому? Вероятно, кого-нибудь постарше, спокойную женщину, уверенную в себе.

— Я так устал, — тихо сказал Верити. Он налил себе еще вина и, отхлебнув, отошел к камину. — Знаешь, чего я хочу?

На самом деле это не было вопросом, и я даже не потрудился ответить.

— Я хотел бы, чтобы твой отец был жив и оставался наследным принцем, а я — его правой рукой. Он говорил бы мне, что я должен сделать, и я бы делал то, что он просил. Я жил бы в мире с собой, невзирая ни на какие трудности, потому что всегда был бы уверен, что он знает лучше. Ты знаешь, как это легко, Фитц, идти за человеком, в которого веришь? — Он наконец поднял глаза и взглянул на меня.

— Мой принц, — сказал я тихо, — думаю, что да.

Мгновение Верити оставался неподвижным. Потом он подошел ко мне.

— А, — сказал он и пристально посмотрел на меня. Мне не потребовалось тепла его Скилла, чтобы почувствовать его благодарность. Он выпрямился. Мой будущий король снова стоял передо мной. Он отпустил меня еле заметным движением руки, и я вышел. Взбираясь по лестнице в свою комнату, я впервые в жизни подумал, не следует ли мне благодарить судьбу за то, что я родился бастардом.

7. НЕОЖИДАННЫЕ ВСТРЕЧИ

Согласно обычаю, на время венчания короля и королевы Баккипа он или она привозили с собой своих слуг. Так было с обеими королевами Шрюда. Но принцесса Кетриккен из Горного Королевства в соответствии с законами своей страны прибыла в Баккип как «жертвенная». Она приехала одна, и с ней не было ни женщины, ни мужчины, которые могли бы прислуживать ей. Ни одного человека не было в Баккипе, с кем она была бы знакома и кто мог бы скрасить ей первые дни в ее новом доме. Она начала свое правление, окруженная чужими людьми. Шло время, и она обзавелась друзьями и нашла подходящих слуг, хотя сперва сама мысль о том, что кто-то должен прислуживать ей, была для нее чужой и непонятной.