Закон постоянного невезения [Невезуха] - Хмелевская Иоанна - Страница 42

— Откуда? У меня с собой ничего нет.

— А то я потом откажусь. Я же во время езды разговаривал по мобильнику, а это нарушение. Он позади меня сидел, я не особенно обращал внимание, но, видать, он незаметно сунул мне под кресло небольшую бомбочку, время рассчитал точно: должна была тикать, но двигатель, хотя и тихо, работал, ничего не было слышно, к тому же и радио было включено. Музыки ему захотелось, козлу паршивому…

— И даже если бы вы выключили двигатель, ожидая его, тоже бы заглушало?

— А как же. И полетел бы я на небо почти в порошковом состоянии…

— А вы уверены, что это была бомба? Откуда вам известны такие вещи?

Лукаш Дарко глубоко вздохнул, похлопал себя по карманам, вынул сигареты и закурил.

— Это ещё чистое везение, что я всегда все в карманах таскаю: документы, деньги, мобильник, ключи… Дорожные атласы и план Варшавы, правда, черти взяли, но все это, слава богу, везде можно купить.

Пан майор, я ведь был более или менее нормальным парнем, да и мама у меня довольно терпимая, а какого любопытного парнишку не интересуют всякие там взрывчатые штуки? Позже, когда я уже стал шофёром, я предпочёл познакомиться с ними как следует, ведь на базаре можно купить все, что хотите, так что и я смог бы нечто такое сварганить… Да вы сами подумайте, что ещё может вот так рвануть в приличной ухоженной машине?

После недолгого раздумья Бежан согласился, что ничего. Допустим, например, шина. Но от шины ничего не взлетает на воздух, а тут даже деревьев у дороги не было. Так что Дарко был прав.

— Должен сказать, что я и сам разнервничался, — вернулся он к основной теме, — но память у меня от этого не пострадала. Что вы там говорили о каком-то алиби? Мы ещё к вашему клиенту как таковому вернёмся, но пока суд да дело — откуда алиби?

— Я бы не прочь где-нибудь посидеть, — сообщил допрашиваемый в капусте Лукаш. — А фляжки у вас случайно с собой нету? Жалко.

— Извините, вы правы, садитесь в мою машину, по дороге поговорим.

В патрульной машине беседа пошла ещё более живо, так как полицейский эксперт подтвердил точку зрения пострадавшего водителя. Вне всякого сомнения это был заряд взрывчатки, нечто вроде примитивной часовой бомбы сравнительно небольшой силы.

Если бы она взорвалась на городской улице, наверняка вылетели бы стекла в ближайшем магазине, и все.

— Вот видите, — упрекнул его Лукаш. — Ладно, алиби. Сейчас скажу. Так вот… Меня это даже не удивило, потому что, как я вам уже говорил, люди такое придумывают, что даже трудно себе представить… Он, как обычно, взял меня на стоянке и велел подъехать к банку на площади Нового Света. Вылез, как паралитик, толпы людей его видели, ещё и эта.., из военизированной охраны, глядела.., а мне велел объехать вокруг и подождать его на улицу Мысьей. Вошёл он в банк, я это видел, там он тоже наверняка показался, кому следует, я на этой Мысьей минут пятнадцать его ждал, вдруг он появился, быстренько сел в машину и — вперёд, поехали дальше. Ну, а люди что видели? Клиент вышел из такси, машина отъехала, и что он о ней знает? Ничего. А я даже и не задумался, зачем ему эти фокусы, хотя перед банком было свободное место, и я бы мог там поставить машину Бежан слушал и обдумывал это дело. Да, алиби было неплохое, освобождение такси подтвердила бы и охранница, в банке достаточно было провести какую-то операцию, компьютер зарегистрировал клиента. На Мысьей мужик наверняка позаботился о том, чтобы на него никто не обратил внимания.

А что там таксист дальше делал и куда поехал, это его дело, и временный пассажир, который вылез у банка, об этом понятия не имеет.

— И кто же это был? Вы его вообще-то знаете?

— Разумеется. Он представляется как Ружицкий, но это скорее кличка, а не фамилия, настоящей-то он не злоупотребляет. С Микульским это он так, пошутил, на самом деле его зовут Пустынко, Зигмунт Пустынко. И, если хотите знать, именно его я и возил в Лесную Тишину, впрочем, не в первый раз.

— Интересно, а зачем он вообще заставляет вас возить его? У него что — нет своей машины?

— Ясное дело, есть. Кажется, даже две. Но на машине есть регистрационные номера, а ему, видно, не хотелось прикручивать фальшивые. Такси — машина анонимная, и даже если бы я возил мужика сто раз, все равно я мог бы его не знать и ничего о нем не ведать Но один раз случилось, что он во время езды копался в своём бумажнике, потом, когда вышел, случайно оставил его на сиденье. Бумажник был почти идентичный с моим, я решил, что это мой, и заглянул в него. Сверху лежал паспорт, а ведь паспорта тоже похожи один на другой, и я, не задумываясь, заглянул и в него. Оказалось — не мой, а его, и фотография была. Через минуту он бегом вернулся и забрал бумажник.

— А он догадался, что вы видели?..

— Думаю, что нет, так как я тут же бросил бумажник обратно на сиденье и огляделся, не видно ли его где-то рядом. А клиент уже нёсся обратно.

— Не повезло ему, значит.

— Ещё как! Дважды. Если бы я не пошёл в кусты…

Они уже подъезжали к Варшаве, когда заверещал мобильник Лукаша. Бежан предположил, что звонит Иза Брант, но свой интерес к ней оставил на потом.

Проехали Янки.

— Поедем в управление, не возражаете? Вы вроде бы не раненый, что-нибудь горячительное у нас найдётся, оговорим все остальное, а заодно составим и протокол уничтожения автомашины. Льготным порядком и без очередей.

— Идёт, — согласился Лукаш. — Я выхожу из дела, справлюсь и без этой шайки.., да и ничего такого у меня на совести нет. От лишних знаний в случае чего отопрусь, имею полное право выглядеть дебилом, это я вам наперёд говорю, потому как одно дело — признания в частном порядке, а совсем другое — официальные показания. Что вы от этого выиграете — это ваше дело.

Бежан также выразил согласие на джентльменскую договорённость, и таким образом все открытия начали концентрироваться в Главном управлении.

Дело в том, что в управление приехал также сержант Забуй, который по телефону из бдительно охраняемой квартиры Михалины Колек крайне настойчиво потребовал смены. Сведения у него были, как он утверждал, эпохальные, которые нельзя сообщать по телефону, так что он обязательно должен был передать их лично. Поскольку означенную квартиру уже навестила подозрительная личность, желание его было удовлетворено.

27

А было вот что. Сержант Забуй сидел себе спокойненько и тихонечко в доме покойницы, как вдруг тишину разорвал пронзительный звонок. Звонили в дверь, причём очень назойливо.

Кто-то там за дверью вёл себя весьма шумно, шмыгал носом, кашлял, вытирал ноги и даже вроде бы с кем-то разговаривал. Во избежание лишнего шума сержант поспешно открыл дверь.

— Ну чего ты, Михася, так долго возишься, — начал с порога гость, ещё не видя человека, стоящего за дверью. — Я звоню и звоню…

Упрёки внезапно оборвались. Сержант увидел перед собой женщину, которую вполне можно было назвать великолепной блондинкой. Из того, что он слышал о Михалине Колек, он сделал вывод, что обе дамы были примерно схожего телосложения, для каждой метровый мешок картошки был бы просто мелочью. К счастью, для него самого — тоже.

Серо-голубые глаза подозрительно уставились на него.

— А вам тут чего надо?..

— Проходите, пожалуйста, — любезно и даже с поклоном пригласил сержант.

Блондинка, не проявляя робости, смело ворвалась внутрь квартиры.

— ..Здесь живёт Михалина Колек, моя подруга.

Тогда чего вы тут делаете? Где Михася? Вы её родственник или как?

Внезапно она заметила мундир сержанта, и до неё дошла его профессия.

— Эй! А полиции какое дело до Михалины? Может, её обокрали, грабёж какой? И куда подевалась сама Михалина? Я вчера только приехала, ничего не знаю, что-то случилось?

Некоторое время сержант колебался, сказать ей правду или нет? Молчаливой-то она не была, это было сразу заметно, так в каком случае она больше расскажет — о живой Михалине или о мёртвой?

Недоверие из неё так и пыхало, как жар из печи, нет уж, лучше придерживаться фактов, от потрясения бабища может расслабиться, а подозрения, не дай бог, замкнут ей рот наглухо.