Сокровища - Хмелевская Иоанна - Страница 24

Яночка достала бинокль и принялась осматривать окрестности. За каменистым склоном горы по ту сторону каменоломни виднелись какие-то постройки. То ли жалкая деревушка, то ли сюда дотянулись предместья Тиарета.

Отобрав у сестры бинокль, Павлик тоже рассмотрел копошащиеся внизу фигурки людей и огромный разрытый котлован.

— Может, это и в самом деле не каменоломня, а открытый карьер, в котором добывают щебень или песок. Надо спуститься ниже и все рассмотреть как следует. А что за дома там, на склоне, так и не понял. Жалкие постройки и множество тряпок развешено, у них тут привычка без конца устраивать стирку. Наверное, все-таки предместье, обшарпанное какое-то.

И оба стали спускаться по дороге, вьющейся по краю отвесного склона, то и дело останавливаясь и в бинокль разглядывая котлован.

— И в самом деле не разберёшь, что это, — сказал Павлик, когда они уже были на полпути к карьеру. — Похоже, тут всего понемногу. Гляди, вон каменные склоны и просто камни валяются, а вон там — песок. А на грузовик грузят вроде бы щебень.

У Яночки в голове вдруг мелькнула какая-то мысль, связанная с сокровищами, мелькнула и исчезла, оставляя тягостное чувство — что-то она забыла, что-то проглядела, что-то надо вспомнить, но никак не вспоминалось. Что-то связанное вот со всеми этими камнями, песком и щебнем.

Теперь уже можно было рассмотреть, что на стоящую на дне котлована грузовую машину рабочие набрасывали лопатами щебень, причём делалось это черепашьими темпами. Сразу стало ясно: до вечера кузов не заполнится.

— Ну и работка! — скривился Павлик.

Сестра напомнила ему о том, что рабочие не едят и не пьют, что это уже последние дни рамадана, что люди измотаны вконец и нечего удивляться. Сам бы попробовал по такой жаре без глотка воды!

— А вообще там много интересного, — добавила девочка, рассматривая в бинокль территорию каменоломни. — Вон длинная и узкая расселина, а вон что-то вроде входа в пещеру. И вон ещё…

— Дай мне поглядеть!

Теперь дети спустились так низко, что обшарпанное предместье, как его назвал Павлик, оказалось у них за спиной. От него на дно карьера спускалась извилистая тропинка, по которой дети и двинулись вниз, стараясь не привлекать к себе внимания. Спустившись совсем вниз, притаились за большим камнем. Яночка вытряхнула песок из сандалий. Павлик последовал её примеру, недовольно ворча:

— Даже если тут и запрятаны где-то сокровища, как их обнаружишь? Столько везде подходящих укрытий, столько камней, которые так и просятся отвалить их в сторону одной левой.

Девочке вдруг удалось ухватить за хвост ускользнувшую было мысль.

— Послушай, рамадан рамаданом, но отец говорил — они тут вообще никогда не торопятся, работают неспеша. Пусть даже в обычные дни работают вдвое быстрей, чем сейчас. Как ты думаешь, сколько тогда грузовиков они отсюда вывозят в день?

Мальчик поглядел на грузовик, возле которого уже вообще замерла всякая работа.

— Самое большее — две машины. А вернее всего — полторы.

— Пусть даже две, — сказала сестра. — Значит, за десять дней вывезут двадцать грузовых машин щебня, а десять дней — это две недели. Двадцать грузовиков — мелочи! В этой громадине…

— В этой громадине и двести грузовиков вывезешь — никакого следа не останется.

— Вот я и говорю. А письмо написано в прошлом году.

— А! Ты думаешь, за это время тут ничего не изменилось?

— Вот именно! И значит, сокровища лежат там, где и лежали.

— Где же?

— А вот это нам с тобой предстоит выяснить. Смотри внимательно и думай, думай!

На гигантском дне карьера, почти на самой его середине, торчал большой барак, построенный из пустотелых блоков, рядом с ним — маленький сарайчик. За бараком возвышалась какая-то транспортно-погрузочная установка, явно в нерабочем состоянии, возле которой и стоял уже упомянутый грузовик. А вокруг возвышались отвесные, недоступные стены карьера.

— Тут нечего думать! — решительно сказал мальчик. — Тут надо просто искать. Прийти ещё раз и все осмотреть.

— Правильно, — согласилась сестра. — Только сделаем это после того, как побываем на суку в Махдии…

Сук в Махдии оказался просто потрясающим базаром. Чего только там не было! На расстеленных на голой земле тряпках высились горы овощей и фруктов, знакомых и совершенно неизвестных. Внимание пани Кристины привлекли многочисленные экзотические приправы и пряности, которыми издавна славился Восток, и она осторожно подносила к носу подозрительно выглядевшие куски коры, стручки и веточки, пытаясь определить, что это такое. Знания французского языка тут явно не хватало с обеих сторон. Пана Романа заинтересовала единственная на весь базар покрышка для автомашины, одиноко лежавшая рядом с горой ядовито фиолетового лука, но покрышка по размерам явно не подходила к его «фиату». Лотки, ларьки и палатки были завалены всевозможными текстильными изделиями и украшениями, ослепительно сиявшими на солнце.

Местная экзотика была представлена бесконечным разнообразием изделий из меди: искусно гравированных местными народными умельцами блюд, мисок, подносов, кубков, столиков и чего-то ещё, непонятного европейцу, а также кипами ковриков, циновок, украшений из зёрен и ракушек. Горами возвышалось свежесостриженное овечье руно, но нигде не было видно пряжи, которую настроилась закупить пани Кристина.

— Интересно, что же мне, самой эту шерсть стирать, чесать, прясть? — раздражённо вопрошала она мужа. — Так у меня и прялки нет!

— Шерсть появится ближе к осени, — успокоил её пан Роман. — Может, даже в конце августа, ещё успеешь купить пряжу. Наберись терпения.

У Яночки с Павликом были свои задачи. Рынок они изучали методично и последовательно. Поняв с самого начала, что следует разделиться, они поделили рынок на части и приступили к делу. А дело было очень серьёзным, ведь именно на суку в Махдии надо было обнаружить что-то чрезвычайно важное, от чего зависел успех поисков сокровищ. Вот дети и прочёсывали торговые ряды, внимательно приглядываясь ко всему необычному. Один раз они встретились у живых кур, второй — в ряду, где торговали канатами и верёвками, а третий — у ларька со всевозможными украшениями.

— Ну и как? — спросила Яночка.

— Ничего интересного, — ответил брат. — Видел, как продавали козу. Думал, они дерутся, а оказывается — просто торговались. А что у тебя?

— А я видела, как продавали перец-горошек лопатами. Честное слово, на громадные весы его насыпали лопатами!

— А ты уверена, что это перец?

— Уверена, я попробовала одно зёрнышко, размером с булавочную головку. Не проглотила, только немножко раскусила и выплюнула. До сих пор во рту жжёт.

— И ещё я видел, как двое арабов о чем-то шептались в сторонке, я попытался подслушать, но ничего не понял. Эх, жаль, арабского мы не изучили! А они как-то так таинственно шептались, а до этого один незаметно подал другому знак, а потом куда-то вместе пошли.

Яночка проявила большой интерес к этому сообщению.

— Один из них — такой молодой, в красной рубахе и зеленой безрукавке? — живо спросила она. — И вроде бы кривой на один глаз.

— Точно! — удивился Павлик. — Он тебе тоже встретился?

— Да, Хабр обратил на него внимание, вот я и рассмотрела, когда он встретился. А потом вошёл в такую палатку, ну, вроде как будку из тряпок, и вскоре туда же зашёл второй араб, потолще и очень чёрный.

— Как раз такой подавал этому кривому таинственные знаки. И что ты думаешь?

— Пока ничего, но на всякий случай не мешает к ним поближе приглядеться. Может, та вещь, которую нам надо отыскать здесь на суку, как раз такие вот тайные сношения?

— Давай приглядимся.

Яночка привела брата к одной из торговых палаток совершенно невообразимой конструкции, сооружённой из свисающих до земли циновок, впрочем, стоящей в ряду точно таких же палаток. Дети не стали приближаться к подозрительной палатке, остановились неподалёку у тележки, нагруженной плетёнными изделиями из тростника, делая вид, что рассматривают их. И тут, откинув полу палатки, из неё выскочил молодой араб с худым лицом. Веко одного глаза у него было оттянуто вниз. Не оглядываясь он кинулся в гущу народа и скрылся из глаз.