Следопыты Ильменских гор - Лялицкая Софья Дмитриевна - Страница 7

ЧУДЕСНЫЕ МИНЕРАЛЫ

Уезжая на Ишкульский кордон, Люся, прощаясь с девочками, подтолкнула вперёд свою подругу Нелю:

— Теперь она с вами будет всюду ходить.

Через день после отъезда Люси, окончив свои занятия, Неля собрала девочек, зашла за мной и повела нас в лес.

У линии железной дороги Оля нашла блестящий серебристо-зелёный камешек. Он, как слюда, разделялся на отдельные чешуйки.

— Это тальк, — сразу определила Неля. — Его кто-то занес сюда. Ближайшие месторождения талька находятся у северо-западной границы заповедника. Значение талька очень велико. Благодаря своей огнеупорности он стал необходимейшим материалом металлургических заводов, для плавильных и мартеновских печей. В этих печах поддерживается очень высокая температура — до 1500°. Печи, сложенные из простых кирпичей, быстро трескаются. Печи же из обожжённых тальковых кирпичей отличаются большой долговечностью.

Тальк нужен и бумажной промышленности. Его прибавляют в древесную массу, и получается высокосортная бумага — белая, блестящая, плотная, на которой не расплываются чернила.

Тальк плохо проводит тепло и электричество. С примесью талька изготовляют высшие сорта толя (просмоленный картон для крыши), отличающиеся малой теплопроводностью.

Применяется тальк и в резиновом производстве. Листы каучука при малейшем нагревании склеиваются. Чтобы избежать, этого, каучук засыпают порошком талька. Этот минерал применяется и в красильной, кондитерской, парфюмерной, химической промышленности и в производстве карандашей.

Тальк в высшей степени интересный камень — самый мягкий в мире. Особое свойство талька, — продолжала свой рассказ Неля, — это его съедобность...

— Съедобность? — девочки удивлённо посмотрели на будущего геолога.

— Да. Многие народы Африки, Азии, Южной Америки, находящиеся во власти империалистических хищников, туземных капиталистов и помещиков, не имея в достаточном количестве хлеба, употребляют в пищу различные минералы, главным образом, белую глину и тальк, несмотря на высокое плодородие земли. В маршаллизованной Западной Европе, доведенной американскими монополистами, поджигателями войны до обнищания, распространена подделка молока, сливок, муки, сахарной пудры путём примешивания талька, гипса, белой глины.,

Идёмте теперь на слюдяные копи. Только идите за мною, не расходитесь по сторонам. Мы направимся сейчас вдоль болота. Предупреждаю, будьте осторожны, — заключила Неля.

...Девочки думали, что они хорошо знают этот незначительный, как им казалось, минерал. Но слюда оказалась совсем не такой, какой они представляли её себе. Крупные кристаллы её имели вид ромбовидных пачек, расщеплявшихся на множество тончайших прозрачных листочков. А они-то раньше каждый такой листочек считали за отдельный кристалл.

— Эта копь называется Мусковитовой, — сказала Неля, — по названию белой слюды.

А вот и копь № 66. Гигантские пачки чёрной слюды достигают в ней до полуметра в диаметре. От ослепительного блеска её мы щурили глаза.

— Кое-где, — рассказывала Неля, — чёрная слюда биотит превратилась в вермикулит — слюду, содержащую в себе много влаги. Она при подогревании сильно вспучивается. Вода, входящая в состав её молекул, превращаясь в пар, раздвигает листочки слюды. Пластинка слюды, толщиной в бумажный лист, превращается при нагревании в пачку листиков толщиной около 1 сантиметра. При обжигании вермикулит увеличивается в объёме в 18—20 раз. При этом он меняет свой чёрный цвет на золотисто-жёлтый, что придаёт ему сходство с золотым самородком.

Вермикулит Ильменских гор — это ценная слюда, хороший электро, тепло- и звукоизолятор, нашедшая себе большое применение в промышленности нашей страны.

...Девочки отдыхали, вспоминали разнообразные, красивые и оригинальные камни Ильменских гор.

ИЛЬМЕНСКИЕ ГОРЩИКИ

— Мы сегодня узнали, — сказала Зоя, — что в привокзальном посёлке...

— В посёлке «Труд», — пояснила Зина.

— Не говорите все сразу, — вмешалась тут Рая.

И, наконец, Маруся докончила: — ...в посёлке «Труд» живёт старушка, которая хорошо знала семью горщиков Лобачёвых и горщицу Павелиху. Дедушка Кутейников — тот, что у ворот сторожем работает, — обещает нас к ней проводить. И мы хотели вас спросить, не пойдёте ли и вы с нами.

Я с удовольствием согласилась.

На другой день мы отправились в посёлок. Шествие возглавлял дедушка Кутейников.

За Кутейниковым стройными рядами выступали девочки. За ними шли пионервожатая Клава и я.

Вот и посёлок. Улица 8-го марта, дом Мухиных, где живёт старушка Наталия Михайловна Бухарина.

Она пригласила нас на большую террасу, рассадила на скамьях и стульях. Уселась и сама.

— Что же вам рассказывать, девочки? — спросила она. Стара я, всё забывать стала. Да и давно это было, о чём знать хотите.

— Много у нас камней было... Больше всех находил их Тимофей Лобачёв. Как наступит весна, растает снег, он скорее в лес, в те горы, где теперь заповедник. Наденет старый тулуп, шапку, рукавицы, возьмёт лопату, топор, молоток, железный ковш, чтобы промывать шлихи. На спину мешок с сухарями закинет. По целым неделям жил в лесу, в землянке либо в шалаше.

Неграмотный он был, а учёным людям, бывало, показывал «приметы» — где и как камень самоцветный искать. Знал он, Тимофей Лобачёв, в какой породе какой самоцвет бывает, а с какими камнями никогда и не встречается. Он от отца все эти повадки камня узнал. С детства камешки искал, опыт большой к старости приобрёл. Много он находил драгоценных камней — и среди речной гальки, и в корнях упавших от бури старых деревьев.

Наталия Михайловна умолкла, потом опять продолжала:

— Особенно много добывали камней Лобачёвы около озера Аргаяш. Там и сейчас сохранились Лобачёвские копи... Слыхали?

— Слыхали, даже были на них, бабушка.

— Про Павелиху вам тоже интересно? Помню и её. Я ещё замуж не выходила, а она уже немолодая была. И всё камешками занималась. Бывало, мимо нашей избы рано утром проходит. Прямая, высокая, в тёмном платке, с котомкой за плечами. Не женское это дело — горщиком быть. Но, говорили, она ловко орудовала и кайлом и киркой. И в старые копи и закопушки и в овраги за камнями лазила, отыскивала «гнёзда», где в глине самоцветы лежат. Говорили тогда люди: «Павелиха слово такое знает, потому и камни находить может»... Да дело-то не в слове. Она толк в камнях знала и любила камни. До конца жизни с ними не расставалась: бывало, уже моченьки нет, а всё камни раскладывает, перетирает, пыль с них сдувает, любуется ими. А изба у неё какая была, вы бы повидали: вся в камнях, словно музей. Солнышко как заглянет в окно, так всё в ней засияет...

Наталия Михайловна задумалась.

— Память-то у меня плохая стала. А вот сказку о камнях я вам расскажу. Когда-то в молодости слышала. Бывало, в долгие зимние вечера соберутся у нас или у соседей старики — горщики да старатели. И каких только сказок да присказок не рассказывали! А мы, ребята, притаимся где-нибудь в углу, на полатях или на печи: слушаем, даже кашлянуть боимся...

Наталия Михайловна потуже завязала кончики белого платочка, откашлялась и медленно, нараспев принялась рассказывать:

— Жил был царь Семигор. Было у него семь гор: гора золотая, гора платиновая, железная, медная, хрустальная, мраморная, самоцветная. Самоцветная — это наша Ильмен-гора. Было у царя и семь дочек. Все красивые, румяные — кровь с молоком, глаза тёмные, косы чёрные.

А младшая дочка, седьмая — тоненькая, беленькая, коса русая, очи голубые, что лазурь камень или вода в Ильмен-озере. Больше всех любил царь свою младшую дочку Дарьюшку.

Подросли дочки, и царь выдал замуж их всех, кроме младшей. Дал он им в приданое: одной дочке золотую гору, другой — медную и так каждой по горе.