Темный Ветер - Хиллерман Тони - Страница 38

Не найдя ответа на этот вопрос, Чи снова принялся перебирать в памяти все, что знал об этом деле, с самого начала. В основном он размышлял о Весте. О Весте-фокуснике, который, показав трюк с картами, заставил Чи задуматься о телепатии и забыть про элементарные математические приемы, позволяющие разделить колоду карт на группы единственно верным образом. О Весте-обманщике, который морочил голову навахо фокусом с веревкой, морочил голову Чи тройкой бубен и обезображенными руками Джозефа Мушкета. Всякий раз Вест прятал реальность за иллюзией. Вот и теперь – почему он запросил всего лишь пятьсот тысяч долларов за товар, который стоил, по мнению специалистов из Управления, не один миллион? Почему так мало? Чтобы ускорить сделку? Или он не хотел рисковать, опасаясь, что владельцы не захотят выкупать товар за слишком большую сумму? Может, все дело в том, что Вест нежадный? У него действительно была репутация нежадного человека, которую он подтверждал всем своим поведением. Не имел дорогостоящих привычек. Не пил. Не увлекался женщинами. В сравнении с другими факториями, Горелая Вода была отнюдь не самой доходной, и цены в лавке Веста, а также проценты, под которые он принимал вещи, говорили о чем угодно, только не о надувательстве. Больше того, ему не чужды были щедрость и благородство. От Ковбоя Чи слышал, что Вест дал одному пьянчужке двадцать долларов на автобус до Флагстаффа. Непохоже, чтобы этот человек ставил деньги превыше всего.

Так что же он станет делать с пятьюстами тысячами долларов? На что – или на кого – их может потратить одинокий мужчина? Должна ведь быть у Веста какая-то причина, чтобы требовать выкуп, инсценировать кражу, совершить убийство. Причина белого человека.

Чи окинул невидящим взглядом песчаное дно ущелья Вепо. Постепенно причина белого человека начала открываться ему. Чи еще раз обдумал то, что произошло, и то, что он узнал за последнее время, и все стало на свое место. Теперь он был уверен – Вест не придет за чемоданами.

Чи покинул укрытие и направился в овраг, где оставил свою патрульную машину. Открыто, не пытаясь скрыть свое присутствие, он проехал вверх по ущелью к месту аварии. Остановился возле базальтовой скалы. Вышел из машины. Лопата осталась в пикапе, но она была и не нужна. Чи разгреб руками песок, вытащил оба чемодана и удивился их тяжести – килограммов двадцать восемь-тридцать каждый. Положил их в багажник, захлопнул его, сунул руку в окно машины и вытащил блокнот.

Если он прав, то сейчас он сработал впустую. Если же ошибается, то сегодня – или очень скоро – сюда кто-то придет, чтобы откопать чемоданы и скрыться с ними. Тогда все вопросы останутся без ответов, и даже ключ к поиску ответов будет утерян. А Чи ненавидел вопросы, которые остаются без ответов.

Крупными буквами он написал на листке:

Он сосчитал буквы: семьдесят две.

Порывшись в бардачке, Чи нащупал пузырек из-под аспирина, в котором обычно держал спички, вытряхнул их и засунул внутрь записку. Потом он стер с пузырька отпечатки пальцев и положил его в яму, где лежали чемоданы.

29

Селение Ситьятки, как и многие другие селения юго-западных пуэбло, расколото на две части, и причина этого – страсть людей к проточной воде. В давние времена селение оседлало восточный отрог Третьей месы, откуда, с высоты сто двадцать метров, бесстрашно взирало на песчаное дно ущелья Полакка. Историческая часть селения по-прежнему наверху, но в наши дни Бюро по делам индейцев поставило внизу, вдоль русла, коричневые каркасные бунгало казенного образца, снабдив их холодильниками и водонапорной системой с искусственным давлением, после чего примерно три четверти молодых обитателей Ситьятки, соблазнившись, спустились с горы. Перебежчики, по большей части, сохранили верность традициям селения, кланам Лисы, Койота и Огня, основавшим Ситьятки в четырнадцатом веке, и религиозным обществам, в которые их торжественно приняли, однако в самом селении они пребывали только душой, а поднимались сюда, когда того требовали ритуальные церемонии. Сегодня вечером их присутствия наверху не требовалось, скорее оно даже считалось нежелательным, и маленькие каменные дома, принадлежавшие им по праву, которое передавалось через чрево матери, и бабушки, и прабабушки, и других прародительниц на протяжении двух десятков поколений, пустовали. Ибо наступил вечер Омовения Волос, когда четыре религиозных братства Ситьятки – общества Вучим, Флейты, Одного Рога и Двух Рогов – принимали молодых людей в свои члены. Больше недели киву общества Вучим, что на восточной стороне главной площади, венчало «иа'чи» этого братства, и августовские ветры ерошили перья воробьиной пустельги – своего рода флаг, который извещал хопи, что священнослужители Вучим готовятся к обряду. Над кивамн трех других общин тоже были подняты их флаги. Те немногие семьи, которые все еще жили в восточной части селения, сегодня покинули свои дома, завесив одеялами окна и двери. С приходом темноты ни один непосвященный не должен видеть, как из мира духов выходят качины, чтобы посетить кивы и благословить своих новых братьев.

Джим Чи знал это – или думал, что знает, – так как изучал этнографию Юго-Запада в университете Нью-Мексико, и это позволило ему выжать еще кое-что из Ковбоя Дэши, хотя тот был угрюм и отвечал крайне неохотно.

Чи ни разу не бывал в Ситьятки, но Ковбой подробнейшим образом (и с занудством. Ковбою не свойственным) описал ему селение – начиная от расположения улиц и заканчивая перечислением всех перекрестков и съездов с единственной ведущей туда дороги. Сейчас Чи как раз подъехал к одному из таких съездов – проселку, зигзагами спускающемуся на дно ущелья Полакка. В этом ущелье он и решил оставить свою машину, но так, чтобы ее не было видно с главной дороги. Если Дэши рассказал все правильно, то вскоре после наступления темноты один из священнослужителей общины Одного Рога выйдет из своей кивы и «закроет» дорогу, насыпав поперек нее бороздку из кукурузной муки и цветочной пыльцы. Потом он полностью перекроет доступ к селению, проведя такие же священные линии на всех тропинках, ведущих к Ситьятки, и оставит свободной только «тропу духов», которой пользуются качины. Чи хотел войти в селение, когда совсем стемнеет, чтобы его не увидел Вест или еще кто-нибудь из знакомых, но до того, как Ситьятки закроют для посторонних.

Поставив машину за кустами можжевельника на дне ущелья, Чи вышел, достал из бардачка фонарик, сунул его в карман джинсов и запер дверь. Ему предстояло идти до селения около полутора километров, и при этом взбираться по крутому склону на кромку месы, но до прихода темноты оставалось еще больше часа – времени хватало.

Прошагав метров сто, он увидел джип Веста – тоже спрятанный, как и патрульная машина Чи, за кустами. Чи быстро осмотрел его, не нашел ничего интересного и прибавил шагу. Что-то подстегивало его. Почему Вест приехал так рано? Вероятно, по той же причине, что и Чи. Он сообщил партнеру по телефону место встречи и поспешил туда, чтобы его не опередили и не устроили ловушку. Поднявшись на месу, Чи решил держаться в стороне от дороги, но и не удаляться, чтобы ничего не упустить из виду. Вот проехал старый пикап – несколько быстрее, чем это диктовали осторожность или соображения комфорта – дорога была ухабистой. Хопи, подумал Чи. То ли спешат, потому что выполняют какие-то обязанности по церемонии, то ли торопятся добраться домой, прежде чем закроют селение. Затем по камням осторожно проплыл новенький синий «линкольн». Чи остановился и проводил его взглядом, чувствуя, как в груди нарастает возбуждение. Машина нездешняя. Возможно, какой-нибудь турист, но всегда гостеприимные хопи никого не извещали о предстоящем событии и не зазывали туристов. Скорее всего, синий «линкольн» спешил к месту, назначенному Вестом. Не иначе, сам шеф явился с выкупом за партию кокаина. Перед небольшой ложбиной машина сбавила ход и дальше двигалась со скоростью пешехода. Когда она достигла дна ложбины, задняя дверца распахнулась, наружу выскочил, пригибаясь, человек, осторожно закрыл дверцу и скрылся за кустами можжевельника. Слишком большое расстояние, слишком мало света, и слишком быстро все произошло, чтобы Чи успел понять, знает он этого человека или нет. Он лишь заметил, что тот был светловолос и одет в сине-серую рубашку. Шеф явно нарушил уговор – приехал не один, а с телохранителем, который, как и Чи, хотел незаметно пробраться в селение.