Утоли моя печали - Алексеев Сергей Трофимович - Страница 42

Он взял полотенце и пошел умываться под свой душ. А Пленница бежала впереди и рассыпала цветы по ступеням.

– Что это значит? – смутился Ярослав. – Зачем ты это делаешь?

– А хочется! Хочется так! – капризно воскликнула она, однако получилось хрипло, по-вороньи.

Потом, когда он умылся и вылез из-под ледяной воды, она вдруг схватила его руку в свои ладони, восторженно огладила, зашептала:

– Какие у тебя руки! Боже, какие удивительные руки!

Он не знал, как относиться к ее словам, потому что руки у него были грубые, заскорузлые от воды и работы. Но Пленница прижала его ладонь к своей щеке, закрыла глаза.

– Это настоящие мужские руки…

Он сводил ее на Зимнее озеро, показал царских лебедей и научил, как вести себя, чтобы птицы не боялись и подпускали на расстояние вытянутой руки, давали себя погладить.

Потом еще одну ночь они проговорили шепотом – голос у Пленницы никак не восстанавливался…

Утром у Ярослава родилась сумасшедшая идея: оставить ее в Скиту. Не открывая глаз, он лежал и думал, а вдруг это пришла Она – та самая женщина, что грезилась ему в коридорах институтского общежития? Пусть нет у нее длинных каштановых волос, пусть не такая высокая, пусть явилась без белых одежд и не сама пришла – была поймана как пленница; все это условности, необязательная символика, ибо в жизни происходит все по-житейски обыденно.

Он думал так и сам себе противоречил, доказывая, что все это блажь, морок, что она привлекательная, умная, сильная и надежная, но совсем нет чувств, от которых бы перевернулась душа. И что есть предчувствие, что вместе с солнцем может прийти отрезвление…

Еще была мысль сводить ее в мансарду и показать свои иконы. Что, если узнает на них себя?..

Отрезвление пришло намного скорее.

На восходе он пришел в сарай и осторожно присел возле спящей Пленницы, стараясь разгадать, Она это или только ее призрак, но так ничего и не разгадал, случайно разбудив ее. Сонная, она взяла его руку, положила под щеку, приласкалась к ней и снова уснула.

А спустя час, когда пришло время обязательной радиосвязи с базой, начальник милиции сообщил, что через три-четыре часа в Скит вылетает следователь на попутном вертолете и что желательно собрать всех свидетелей происшествия, то есть егерей, и приготовить к отправке подозреваемую, захваченную на месте преступления.

Остальных байдарочников так и не нашли, хотя милиция заверяла, что весь район перекрыт и никуда они не денутся.

Ее нужно было спасать, независимо от того, кто она…

Ярослав вынес из склада двухместную складную байдарку, взвалил на спину и, взяв Пленницу за руку, повел напрямую, через горы, к озеру, откуда вытекала самая длинная протока и впадала в реку Маега. После пятичасового марш-броска – вертолет со следователем давно протарахтел в сторону Скита Ярослав вышел к цели, сел в байдарку и спустя несколько часов остановился под мостом через Маегу.

Над головой гудела автотрасса, которая спустя пять минут унесла эту путешественницу с рысьими глазами в неизвестность.

Она обещала вернуться в августе, после письма Ярослава, долго махала рукой из кабины попутного «КамАЗа» и что-то кричала…

Он ждал ее до зимы – отпускной поры в заповеднике – и, обманывая себя, поехал будто бы к матери, которая вот уже полтора года жила в Свято-Никольском монастыре, а вместо Малоярославца оказался в Воронеже, там, куда летом писал ей письма.

К весне он успокоился и относился к этой встрече философски, больше жалея, что не успел побывать у матери, однако все равно жил с чувством смутного ожидания.

И дождался!

4

Два с половиной года – это после того, как Пленница бесследно исчезла, Ярослав прожил в каком-то возвышенном спокойствии и без всяких искушений. Но тут впервые несанкционированно столкнулся с обитателями Дворянского Гнезда, точнее, сначала с одной из обитательниц…

Случилось это в конце мая, когда лебеди на Летнем озере уже вывели птенцов и начали выплывать с ними на чистую воду, в этот период запрещалось всякое передвижение по территории заповедника, особенно по водоемам, так что Ярослав сам ходил пешком. Все озера соединялись между собой протоками, по-весеннему мощными и бурными на порогах – соблазнительными трассами для любителей водного слалома, которых приходилось гонять, пока не спадет вода. Так вот, пробираясь вдоль протоки к Летнему озеру, он заметил на противоположной стороне ярко-оранжевую человеческую фигурку, скачущую по лесистому склону к воде, и рассмотрел в бинокль, что это девушка. А примерно в полукилометре от нее бежал бородатый мужчина в пятнистом камуфляже. Ярослав спрятался за валуном и стал наблюдать. Все это напоминало какую-то странную слепую погоню: они не могли видеть друг друга из-за складок местности, но бородач точно шел по следу.

Девушка выскочила на берег протоки, на минуту замешкалась и вдруг начала раздеваться. Вода еще была ледяная, на северных склонах гор таяли ледники, и пить-то зубы ломит, а тут, кажется, намечалось купание. Когда она выпросталась из спортивного костюма и осталась в купальнике, Ярослав вышел из укрытия, закричал и замахал руками, но то ли в горячке бега, то ли из-за шума недалекого порога девушка не услышала его, забросала камнями одежду и смело прыгнула в воду. Ее преследователь в это время скрылся в ложбине и ничего не видел. Русая головка замелькала в волнах потока и стремительно полетела вдоль берегов: выгрести через весеннюю, хоть и неширокую протоку было не так-то просто даже в специальных надувных костюмах, которыми пользовались слаломисты. Здесь же эта безрассудная девица нырнула, будучи разгоряченной, потной, – схватит судорога, и лови утопленника в Летнем озере…

Не теряя из виду мелькающую голову, Ярослав бросился к порогу, где протока поворачивала и где девушку могло выкинуть или прижать к берегу, но не мог обогнать течения, запнулся и со всего размаха шарахнул биноклем о камни.

Между тем девушка выскочила из воды, и тут они чуть не столкнулись. Ярослав появился неожиданно, но она ничуть не смутилась, только глянула на него и, спрятавшись за высокий валун, прижалась к нагретому солнцем камню, как к печке. Посиневшие от холода губы, ладони, ступни, даже нос слегка заострился, на спине – слипшийся хвост рыжеватых волос. Словом, тощая мокрая курица…

– Кто за вами гонится? – спросил он, разглядывая пловчиху.

– Охотник! – громким шепотом сказала она и чакнула зубами. – Посмотрите, где он сейчас?

Бородач мелькал за полосой изжеванных ледоходом кустарников на противоположной стороне и к воде не приближался.

– Это что за охота?

– На лис, – сообщила девушка и улыбнулась, преодолевая дрожь.

– Да, понимаю, – хмыкнул Ярослав. – Я сначала подумал, на моржей…

– Нет, на лис… А вы кто?

– В таком случае я волк-одиночка.

– Почему?

– Потому что живу один.

– Нет, я серьезно? – насторожилась девушка и посмотрела внимательно. – Вы же егерь из заповедника? Или кто?

– Ну, допустим, егерь, – согласился Ярослав и снял с плеч рюкзак. Хотите горячего чая?

– Если егерь, значит, живешь в Скиту, правильно? И это у тебя течет источник с живой водой.

– Не знаю, живая она или нет, но вода хорошая.

– Чай на ней заварен?

– Да, утром заваривал дома…

– Тогда давайте его сюда! И не обижайтесь, если выпью весь!

Но выпила она немного, загоревшись новым капризом.

– Хочу, чтобы помогли мне, – зашептала она. – Надо обхитрить охотника, сбить со следа! Егерь-егерь, спасите бедную лисичку!

– У вас с головкой все в порядке? Она вдруг рассмеялась:

– А вы подумали?.. Я на самом деле лиса! Есть такая спортивная игра «Охота на лис». У меня вот такой радиомаячок. – Она достала из купальника приборчик с гибкой антенной. – А у охотника – пеленгатор… Вы решили, что я сумасшедшая, да?

– Нет, решил, что натуральный суицид. – Ярослав хмыкнул. – Думал, придется утопленника вылавливать…