Назад в Лабиринт - Уэйс Маргарет - Страница 49

Однако все, что он смог сделать, это констатировать очевидное: его машина сияла ослепительным радужным светом, одновременно скрипя, крутясь, тикая и… что-то напевая.

— Рега! — крикнул он из-за двери.

До него донеслось приглушенное всхлипывание.

— Пайтан, это ты? Ах, Пайтан!

— Да, я. Где ты?

— Я… здесь, внутри!

— Ну так выходи скорей, — сказал он с некоторым раздражением.

— Я не могу! — расплакалась она. — Свет такой яркий. Я ничего не вижу! Я боюсь двигаться. Я… боюсь упасть в эту дыру.

— Ты не можешь упасть в “дыру”, Рега. Этот бриллиант — я имею в виду ту штуку, что ты называешь камнем, — он закреплен в ней и прикрывает отверстие.

— Нет, сейчас уже не закреплен. Камень сдвинулся, Пайтан! Я сама это видела. Одна из этих рук подняла его. А внизу, в дыре, как будто пылал огонь. И свет стал таким ярким, что я не могла смотреть. А потом стеклянный потолок начал раскрываться…

— Он открыт! — ахнул Пайтан. — Как это получилось? Стеклянные панели раскрылись? Как огромный распускающийся лотос? Как на той картинке в….

Рега с визгом и криком, не очень связно объяснила ему, что он может сделать со своей картинкой и со своим лотосом. Закончив истерическими рыданиями, она потребовала, чтобы он, черт побери, немедленно вывел ее оттуда.

В этот момент свет погас. Мелодичное гудение прекратилось. В комнате стало темно и тихо, темно и тихо стало во всей цитадели, во всем мире — по крайней мере, так им казалось. Но это была не настоящая темнота — не такая, как бывает странными “ночами”, спускавшимися на цитадель по каким-то неведомым причинам. И не такая, как там, внизу. Потому что, хотя “ночь” опускалась на цитадель, свет четырех солнц Приана продолжал потоком литься в Звездную камеру, образуя как бы островок в море черного тумана.

Как только глаза Пайтана привыкли к обычному солнечному свету, в отличие от слепящего радужно-звездного сияния, он смог войти в камеру.

Он обнаружил Регу прижавшейся к стене. Ладонями она закрывала глаза. Пайтан окинул быстрым настороженным взглядом комнату и сразу же понял, что свет погас не насовсем, он, возможно, всего лишь отдыхает. Часовой механизм над отверстием в полу (он назвал его колодцем) продолжал тикать. Стеклянные панели потолка начали закрываться. Пайтан не мог отвести от них восторженных глаз. Книга была права! Огромные стекла, покрытые странными рисунками, закрывались именно так, как лепестки лотоса. Во всем чувствовалось ожидание, предвосхищение. Проснувшаяся машина подрагивала, как живая.

Пайтан был крайне взволнован. Ему хотелось немедленно бежать и осмотреть все до мельчайшей детали, но прежде он должен был позаботиться о Реге. Бросившись к ней, он нежно обнял ее. Она вцепилась в него, как утопающая, все еще продолжая жмуриться.

— Ай, не щипись так! Я с тобой. Можешь уже открыть глаза, — добавил он уже спокойнее. — Свет погас.

Ее трясло как в лихорадке. Рега осторожно приоткрыла глаза, огляделась, увидела, что панели потолка двигаются, и сразу же опять зажмурилась.

— Рега, открой глаза, — уговаривал ее Пайтан. — Это такое невероятное зрелище.

— Н-нет, — голос ее дрожал. — Не хочу. Выведи меня отсюда!

— Если бы ты потрудилась хоть немного изучить машину, моя дорогая, ты бы сейчас ее не боялась.

— Я старалась изучить ее, Пайтан, — всхлипывая, проговорила она. — Заглядывала в эти проклятые книги, которые ты все время читаешь И вот, пришла… пришла сюда… — она снова всхлипнула, — во время винопития, чтобы… посмотреть. Т-ты… так ею интересуешься… Я подумала, ты обрадуешься, если я…

— Я рад, я очень рад, дорогая, — сказал Пайтан, гладя ее волосы. — Ты пришла сюда и. посмотрела. Ты… ничего не трогала, дорогая?

Ее глаза широко раскрылись. Она напряженно замерла в его объятиях.

— Ты думаешь, это я сделала, да?

— Нет, Рега. Ну, может быть, не нарочно, по…

— Нет, я к ней не притрагивалась. И ни за что бы не притронулась. Я ее ненавижу! Ненавижу!

Она топнула ногой. Часовой механизм накренился… Рычаг, удерживающий бриллиант над колодцем, скрипнул и начал поворачиваться. Рега бросилась в объятия Пайтана. Обнимая ее, он как зачарованный смотрел на красный свет, пульсирующим столбом хлынувший вверх из бездонных глубин колодца.

— Пайтан! — завопила Рега.

— Да-да, дорогая, сейчас, — сказал он. — Мы уже уходим, — но не двинулся с места.

В книгах давалась полная схема работы Звездной камеры и объяснение каждого из этаповnote 27. Пайтан сумел разобраться в описании работы механических частей машины, но он был не в состоянии понять часть, относящуюся к магии. Если бы еще речь шла об эльфийской магии, он бы разобрался в том, что происходит, потому что, хотя сам и не имел склонности к колдовству, ему достаточно много приходилось работать с эльфийскими магами в их семейном бизнесе по производству оружия, чтобы освоить хотя бы азы.

Но сартанская магия, имеющая дело с такими понятиями, как “вероятности”, и использующая изображения, называемые “магическими знаками”, была выше его понимания. Он чувствовал себя перед ней таким беспомощным и растерянным, как, должно быть, Рега — перед эльфийской магиейnote 28.

Медленно, грациозно, бесшумно потолок в виде цветка лотоса начал открываться вновь.

— Видишь, Пайтан, видишь? Вот так это все и началось, — хныкала Рега. — Я ни к чему не притрагивалась! Клянусь тебе. Она… все это делает сама по себе.

— Я верю тебе, дорогая. Правда, верю, — ответил он. — Все это… так великолепно!

— Нет, вовсе нет! Это ужасно! Давай лучше поскорее уйдем. Пока снова не вспыхнул этот свет.

— Да, пожалуй, ты права, — Пайтан медленно, нехотя двинулся к двери.

Рега шла рядом, так тесно прижимаясь к нему, что они запутались ногами.

— Почему ты остановился?

— Рега, дорогая, я не могу так идти…

— Не говори ерунды! Давай-ка лучше поторопись!

— Но, дорогая, как же я могу поторопиться, когда ты стоишь на моей ноге?

Они осторожно прошли по полированным плитам мраморного пола, обогнули колодец, закрытый гигантским многогранным бриллиантом, и семь огромных кресел, стоявших вокруг колодца.

— Здесь сидели титаны, — объяснил Пайтан, кладя руку на ножку одного из кресел, которая была много выше его самого.

— Теперь я понимаю, почему эти создания слепые.

— И почему помешанные, — пробормотала Рега, подталкивая его к выходу.

Красный свет, бьющий вверх из глубины колодца, становился все ярче. Рычаг часового механизма, удерживающий алмаз, поворачивал его то так, то эдак. Свет сверкал и переливался на прозрачных гранях бриллианта. Солнечные лучи, струящиеся через раскрытые лепестки панелей, разлагались призмами на радужные цвета.

Внезапно алмаз словно бы вспыхнул. Хлынул свет. Часовой механизм затикал быстрее. Машина ожила. Свет в комнате становился все ярче и ярче, и теперь даже Пайтан согласился, что пора уходить. Они с Регой пробежали остаток пути, скользя на полированному полу, и успели выскочить из двери как раз в тот момент, когда вновь появился странный поющий звук.

Пайтан захлопнул дверь. Сияющий всеми цветами радуги свет лился через щели, освещая коридор.

Пайтан и Рега прислонились к стене, переводя дыхание. Пайтан с тоской смотрел на закрытую дверь.

— Жаль, что нельзя посмотреть, что там происходит! Если бы я мог, может, я бы разобрался, как она работает.

— По крайней мере, ты увидел, как все начинается, — сказала Рега, чувствуя себя уже гораздо увереннее. Теперь, когда ее соперница, по существу, надменно отвергла ухаживания влюбленного в нее поклонника, Рега могла позволить себе быть великодушной. — Это мурлыканье, пожалуй, даже приятно, ты не находишь?

— Мне кажется, я могу различить слова, — сказал, сдвинув брови, Пайтан. — Она будто зовет.

— Надеюсь, она зовет не тебя, — тихо сказала Рега, сжимая его руку в своей. — Присядь со мной на минутку. Давай поговорим.