Кого не ждали - Свительская Елена Юрьевна - Страница 19

Через три дня целые и невредимые (не учитывая моих синяков) мы добрались до столицы. Сердце замерло, когда мы выехали из леса и приблизились к городским стенам. Роман часто дежурил у ворот и сегодня мог меня увидеть. Кинется ли он меня выручать? Надеюсь, этой глупости не сделает: его могут серьёзно ранить или сразу отправят за Грань. Пусть живёт, что бы ни случилось со мной.

А где теперь Кан? Где Эндарс? Впрочем, сейчас мне нужно надеяться только на саму себя. Мир явно не сможет выручать меня из всех переделок и бед. Да и не обязан меня выручать. В чём моя сила, мне не ясно. Надо выяснить, пока не поздно.

Воины, охранявшие главные ворота, уже знали обо мне. Моё спокойствие и молчание заинтриговало. Некоторые помнили моё недавнее исчезновение. Ко мне приглядывались, силясь разглядеть следы слёз или испуг на моём лице.

— Не девка, камень. Неужели и не догадывается, что король с ней сделает? — поделились своими наблюдениями мои охранники с горожанами.

— Да ей, похоже, всё равно, что с ней сделают. К Среднему городу людей привела, а с собой не взяла. Ни один умный человек бы так не поступил.

— Что с неё взять? Она ж ничего не понимает кроме того, как полы мести, одежду штопать да обед готовить.

Это я и раньше слышала, потому не обиделась и промолчала. Меня оглядели со всех сторон, обсыпали усмешками. Только после этого лошадь, понукаемая охранником, неохотно потянула телегу на городские улицы. Верховые заняли свои места по сторонам и сзади от телеги.

Во дворце мне показалось, будто Кан находится где-то рядом. Выкинула эти нелепые мысли из головы и вернулась к речи, заготовленной для Ростислава. Рассказанное Мирионой помогло мне составить обращение к королю намного лучше, чем прежде.

За створками высоких дверей оказался наполненный людьми зал. В глубине зала на массивном троне сидел молодой русоволосый светлоглазый непривлекательный мужчина в темно-бордовых одеждах, в чёрном блестящем плаще, кое-где в завитках, вышитых серебряными нитками, и в сапогах, чьи голенища были украшены тёмными металлическими пластинками. От его жесткого взгляда у меня по спине пробежал холодок. Он явно не собирался меня выслушивать, желал лишь поиздеваться надо мной, демонстрируя своё превосходство и недосягаемость. Слева от трона… стоял мой любимый, в очередной раз укрытый какой-то иллюзией.

— Хочешь попросить прощенья? Может, помилую, — губы короля растянулись в язвительной усмешке.

— Я всего лишь хотела, чтобы вам передали мои слова, — почтительно поклонилась я.

— Об этом уже позаботились.

— Полагаю, вам передали не то, что должны были передать. Я никого не просила восставать против вас, говорила лишь о том…

— Никто никого не призывает восставать. Мятежи и восстания происходят лишь из-за ничтожных недоразумений, — ядовито сказал Ростислав, поигрывая медальоном из кроваво-красного камня в форме когтя. — Всегда одна и та же история…

— Прошу, выслушайте! Меня оклеветали!

— Я не обязан вас выслушивать! Все могут приводить воинов, сыпать яд в мою еду, прокрадываться с кинжалами в мою спальню, и почему-то их всех нужно слушать, а потом отпускать, чтобы они продолжали свои козни. Пока трон мой — и мне решать, как с вами поступить. Тем более что вы в моих руках.

Наши глаза встретились, взгляды столкнулись, как… Ох, так же ничего не добьюсь, не сумею его переубедить. Понимаю, его другому не учили, ему ни словом, ни намёком не сообщали, что можно быть иным. Он устал, боится, замёрз от сопровождающего его холода придворной неискренности.

Дай же согреть тебя, дай рассказать о другой жизни! Вокруг меня её свет, вечное море, коснуться которого дано и тебе.

Король не заметил тот свет, лениво отвернулся, зевнул:

— Она мне надоела. Эй, кто-нибудь, перережьте ей горло.

Кан сразу же шагнул вперёд:

— Я избавлю вас от неё.

У меня на миг потемнело в глазах. Неужели он появился здесь только для этого?

Маг будто бы был спокоен. Однако в серых глазах мелькнуло волнение, какая-то вина, обещание.

«Он только хочет отправить тебя к Роману и Эндарсу» — сообщила Мириона.

«Только не к ним!»

Меня окружило пламя. За два удара сердца оно накрыло меня с головой. Казалось, вот-вот задохнусь или перед уходом за Грань почувствую боль, но пламя не обжигало. По лбу скатилась капля пота.

«Ты будешь жалеть».

«Помоги!»

Как во сне, я сливаюсь с лёгким ветром, таю, рассыпаюсь и растворяюсь в окружающем меня мире, какие-то мгновения снова вижу зал, вижу короля, вцепившегося в подлокотники трона, вижу испуг и вину в его глазах. Запоминаю лишь взгляд серых глаз, лица окружающих расплываются и исчезают.

А ветер усиливается, и я лечу. О, какой полёт!

Очнулась, ощутив сырость. Лежу на влажной колючей хвое, в окружившем меня лесу скрипят деревья. Дует холодный ветер. Ощущение полёта ещё живёт во мне. Я опять сбежала. Теперь от любимого. Зачем? И уже ничего не изменить. Остаётся выполнять мечту. Если мы больше не встретимся, если они отвернутся от меня, виновата буду только я со своим упрямством.

Ни единой слезинки не позволила себе уронить с тех пор, как убежала из дома, а теперь не смогла удержать ни первую, ни вторую, ни третью…

«Почему он оказался там, Мириона?»

«Он пришёл, чтобы спасти тебя».

Выходит, Кан всё-таки вернулся, искал меня, нашёл и хотел спасти. А я сбежала! И я сама же просила Мириону, чтобы никто не нашёл меня, никто не мешал исполнять задуманное. Какая я недалёкая! Как теперь просить её что-то изменить? Она предупреждала, что я буду жалеть, но я не послушалась. Да сможет ли любимый простить меня, понять меня? И что теперь плакать… Терпи боль. Терпи непонимание. Путь к мечте не бывает лёгким, безоблачным. Впереди падения и преодоления. И твои слёзы ничего не изменят.

Поднимаюсь, вытираю слёзы.

«Что за лес окружает меня, Мириона?»

Она называет. С ужасом понимаю: я нахожусь в Новодалье. Ещё и недалеко от его столицы — Пряного града.

«Там бы тебя искали. Легче всего было переместить тебя сюда».

Сказать, что в Лысогорье, протянувшееся за Эльфийским лесом, или в Многоречье, лежащее за Лысогорьем, попала бы с большей радостью, постыдилась. Моя ненависть к новодальцам и чернореченцам исчезла, но глупо надеяться, что то же произошло с их ненавистью к светопольцам. А платье у меня, увы, осталось прежнее. Узоры-то вышитые схожи, цвет ниток для вышивки точно такой же, как и у их ниток, да вот рукава мало того, что до локтя, так ещё и расширяющиеся — таких в Новодалье не носят.

«Коренные новодальцы и вправду не носят, а вот у пришлых и такие встречаются. Тебе всего-то и нужно — платье в зелёный цвет перекрасить. И трава, которой можно перекрасить, недалеко растёт».

«А с вышивкою что делать?»

«Они ж с границ Белого края: хоть и любят одежду зелёного цвета, а вышивают свою одежду так же. К тому же кое-кто из них перебрался на эти земли недавно, поэтому о некоторых местных обычаях мог ещё не узнать».

«Удобно! Ой, а как же с нитками, которыми моё платье вышито, быть? Они же перекрасятся!»

«В нужный цвет».

«Спасибо тебе, моя милая!»

Нахожу нужную траву. Срываю столько, сколько просит Мириона, потом разминаю камнем в валявшейся у ручья плошке толстые стебли и листья, доливая воду…

Утром следующего дня наконец-то закончила необходимое дело. Моё платье утратило привычный для меня цвет. Что ещё мне придётся терять? Впрочем, эта утрата — пустяк. По своей воле быть вдали от самого Кана куда как больнее.

В полдень следующего дня пришла к малым воротам Пряного града. На руках несла лесные ягоды, завёрнутые в широкие листья. За ягоды надеялась получить немного медных монет.

Оказавшись среди ожидавших открытия ворот, затянула:

— Ягоды, ягоды, по три медяка!

— Какие ягоды? — заинтересовался низкий длиннобородый старик.

— Лесная малина.

— Я куплю, — и полез за деньгами.

— Не возмутитесь, что много беру?

— Ты-то много берёшь? — и старик протянул мне три медяка. Чуть поколебался и протянул ещё три. — Давай-ка ещё!