Битва близнецов - Уэйс Маргарет - Страница 27

Арена научила Карамона внимательно оценивать противников и подмечать их слабости, поэтому он стал внимательно следить за вожаком разбойников, и, когда порыв ветра раздул плащ, Карамон с удивлением увидел, что великан-полукровка по колено лишен одной ноги. Отсутствующую часть ему заменял стальной протез.

Великан заметил взгляд пленника и с широкой ухмылкой шагнул к нему.

Вытянув вперед чудовищную руку, главарь похлопал Карамона по щеке.

— Я всегда ценил достойных противников, — сказал он. Затем он с неуловимой быстротой сжал руку в кулак и, практически без замаха, нанес Карамону сокрушительный удар в челюсть. Гигант покачнулся и едва не увлек за собою тех разбойников, что продолжали его удерживать. — Но за смерть моего человека ты заплатишь, — закончил великан.

Закутавшись в меховой плащ, он запрыгал на своем протезе к Крисании. Один из грабителей все еще зажимал жрице рот, но глаза ее, потемневшие от гнева, говорили яснее всяких слов.

— Разве это не удача? — обрадовался главарь. — До праздника Середины Зимы еще ждать и ждать, а я уже получил подарок.

Гулко рассмеявшись, вожак рванул с плеч Крисании плащ. Взгляд его жадно ощупал фигуру жрицы, облепленную мокрым платьем, и остановился на груди.

Великан снова протянул руку. Крисания отпрянула, но главарь оказался проворнее.

Глаза его заблестели желтым огнем.

— Что это за безделушка у тебя на шее, малышка? — схватив Крисанию за плечо и не спуская глаз с медальона Паладайна, хохотнул великан. — Мне кажется, она… тебе не идет. Эге, да это чистая платина! — присвистнул он.

— Дай-ка ее сюда. Боюсь, когда мы будем страстно обнимать друг друга, твоя побрякушка может невзначай затеряться…

К этому времени Карамон уже вполне оправился от удара. Он увидел, как толстые пальцы главаря сомкнулись на медальоне, и успел заметить мрачное удовлетворение в глазах Крисании. В следующее мгновение под струями дождя вспыхнул чистый белый свет, раздался громовой треск, и полукровка с воплем отшатнулся от жрицы.

Остальные грабители тревожно зароптали. Бандит, державший Крисанию, ослабил хватку. Жрица вырвалась из его рук и снова закуталась в плащ.

Вожак поднял руку, и лицо его исказилось от ярости. Карамон испугался, что сейчас он ударит Крисанию, но тут кто-то крикнул:

— Колдун приходит в себя!

Полукровка медленно опустил руку и криво улыбнулся:

— Ладно, ведьма, первый бой ты, пожалуй, выиграла. — Поглядев на Карамона, он добавил:

— Обожаю соревнование — и в драке, и в любви. Сегодня, пожалуй, меня ждет чудесная ночка.

Главарь знаком приказал своему человеку снова схватить Крисанию. Разбойник повиновался с явной опаской. Затем полукровка подошел к стонущему Рейстлину.

— Колдун — самый опасный из всех, — сказал вожак. — Свяжите ему руки за спиной и заткните рот. Если он будет по-прежнему мычать — вырежьте ему язык.

Это навсегда отучит его творить заклинания.

— Почему бы не убить его прямо сейчас? — проворчал один из разбойников.

— Давай, Брак, действуй, — немедленно обернулся к нему главарь. — Возьми свой нож и перережь ему глотку.

— Только не я, — попятился головорез.

— Не ты? Может, ты хочешь, чтобы я был навеки проклят за убийство черного мага? — ласково спросил полукровка. — Ты хочешь, чтобы моя рука отсохла?

— Нет… я не хочу этого, Стальной Костыль. Я… я сказал так сдуру.

— Тогда поднапряги ум. Сейчас он не может причинить нам вреда. Взгляни…

— Вожак указал на Рейстлина. Тот лежал в луже, и руки его были крепко связаны.

Рот мага был уже заткнут грязной тряпкой. Теперь только глаза его с бессильной яростью мерцали из-под капюшона и с отчаянной силой сжимались кулаки, так что один из стоявших поблизости грабителей неуверенно поинтересовался, достаточно ли одной веревки.

Возможно, главарь по кличке Костыль тоже подумал о чем-то подобном. Он подошел к Рейстлину и с размаху ударил его в висок своей железякой. Маг сразу обмяк. Крисания вскрикнула, однако ее держали крепко. Карамон с. удивлением почувствовал, как короткая, острая боль пронзила его сердце при виде неподвижного тела брата.

— Теперь он какое-то время будет вести себя тихо, — с Довольным видом сказал Костыль. — Когда вернемся в лагерь, завяжем ему глаза и заставим пройтись по скале. Если он сорвется, значит, так тому и быть, верно, ребята?

Его кровь не падет на наши головы.

Кто-то неуверенно рассмеялся, но Карамон заметил, что большинство разбойников беспокойно переглядываются и качают головами.

Но Костыль уже отвернулся от пленников и теперь рассматривал нагруженную вьючную лошадь.

— Сегодня у нас богатая добыча, ребята, — заметил главарь и вновь проковылял к Крисании. — Богатая добыча, — повторил Костыль, грубо хватая Крисанию за подбородок.

Наклонившись, он грубо поцеловал ее в губы. Крисания, которую крепко держали за руки, не могла даже увернуться. Она и не попыталась бороться — возможно, внутреннее чутье подсказало ей, что именно этого вожак и добивается.

Когда Костыль отпустил ее, жрица не выдержала и опустила голову. Черные мокрые пряди волос закрыли лицо Крисании, и Карамон не сумел разобрать выражения ее глаз.

— Вы, ребята, меня знаете! — громко объявил главарь, грубо потрепав волосы жрицы. — Всю добычу поделим поровну. После того, разумеется, как я возьму свою долю!

Разбойники загоготали, из толпы раздались непристойные выкрики. По некоторым замечаниям Карамон понял, что подобную «добычу» бандиты «делили» на всех не в первый раз.

Но он видел в толпе и хмурые молодые лица. Кое-кто покачивал головой и бормотал: «Я не стану связываться с ведьмой!» Или: «Я раньше соглашусь прикончить колдуна!»

Ведьма!.. Снова возникло и пошло гулять меж разбойников это слово. В памяти Карамона ожили полузабытые воспоминания о тех днях, когда он и Рейстлин путешествовали по землям Кринна в компании Флинта — кузнеца из племени гномов.

Уже недалек был день великого возвращения истинных богов. С детальной ясностью Карамон припомнил один городок, куда они прибыли на рассвете. Толпа собиралась расправиться со старухой, обвиненной в колдовстве, — ее хотели сжечь заживо.

Его брат и Стурм Светлый Меч — бесстрашный и благородный рыцарь, — рискуя жизнями, спасли женщину от лютой смерти. Старая карга, правда, оказалась шарлатанкой из бродячего цирка, не слишком ловкой к тому же, но пример этот наглядно иллюстрировал отношение людей времен безбожия к любым проявлениям магических способностей. То, что Крисания была жрицей, нисколько не могло помочь делу в дни, когда на Кринне не осталось ни одного истинного жреца; люди были склонны смотреть на ее жреческие возможности с суеверным подозрением.

Карамон решил взять себя в руки и рассуждать холодно и последовательно.

Смерть на костре была ужасной, но она не шла ни в какое сравнение с тем, что ждало Крисанию в лагере грабителей…

— Давайте ведьму мне, а остальных тащите сами. — Костыль подошел к своему коню, которого один из разбойников тут же держал в поводу, и вскочил в седло. К нему подвели Крисанию. Полукровка наклонился и, легко подняв жрицу, усадил ее впереди себя. Когда он ухватил поводья, получилось что-то вроде объятий, но лицо Крисании осталось холодным и бесстрастным.

«Знает ли она, что ее ждет?» Карамон смотрел вслед главарю, который с гнусной улыбкой проехал мимо него. Он догадывался, что Крисания была мало осведомлена о глубинах человеческой низости — ее происхождение и сан всегда защищали ее от грубости жизни. Возможно, она даже не подозревает, на какую мерзость способны эти люди.

Внезапно Крисания обернулась. Ее лицо по-прежнему оставалось бледным и спокойным, но в глазах стоял такой ужас, такая мольба, что Карамон в бессильном отчаянии опустил взгляд.

«Она знает… Всемогущие боги, помогите ей! Она все знает…»

Кто-то сильно толкнул Карамона в спину. Потом его схватили за руки и за ноги и тяжело перекинули через седло его же жеребца. Чувствуя, как начинают неметь туго стянутые веревками запястья, Карамон смотрел, как разбойники грузят на коня бесчувственное тело его брата.