За час до полуночи - Хиггинс Джек - Страница 36

– Нет, я жив, – утешал я ее. – А вот Хоффер умер – приговор мафии приведен в исполнение.

– Слава Богу, – сказала она с ненавистью. – Я хотела предупредить тебя, Стаси, в ту последнюю ночь, когда пришла к тебе в комнату. Даже собиралась вернуться потом, но ты был прав – я боялась, боялась по многим причинам. Как видишь, Хоффер все равно догадался, избил меня, а потом отдал этому животному...

Чиккио отступил в холл, а я повернул ее лицом к свету, который проникал из коридора. Синяков и кровоподтеков у нее на лице было больше, чем мне показалось сначала, и жгучая боль пронзила меня.

– Он насиловал тебя?

Она не стала отрицать, гордо вскинула голову и заявила:

– Я тоже оставила не нем свои отметины.

При виде моего лица Чиккио начал поспешно пятиться, все еще пытаясь зажать свою кровоточащую руку.

– Пожалуйста, синьор. – Он изобразил улыбку заговорщика. – Эта женщина – шлюха с задворок Палермо. Всем известно, откуда синьор Хоффер вытащил ее.

Он опять заискивающе улыбнулся, стоя спиной к лестнице, и ярость закипела во мне.

– Тебе смешно? Ты любишь шутки? Попробуй вот эту.

Я ударил его ногой в пах изо всех сил. Он взвыл и согнулся пополам. Правым коленом в лицо я отбросил его назад и отправил вниз по лестнице. Он дважды перевернулся через голову и грохнулся на площадку. Мгновение лежал неподвижно, потом, к моему удивлению, поднялся и, шатаясь, заковылял прочь, поддерживая болтавшуюся как плеть руку.

Я повернулся к Розе:

– Если тебе когда-нибудь станет стыдно своего прошлого, скажи мне об этом. Я тебе предложу на выбор несколько случаев из своей жизни, и ты почувствуешь, что чиста, как весталка. А сейчас мне надо идти. Бёрк ждет меня наверху, в саду на крыше.

– Нет, Стаси, их там двое. Они убьют тебя.

– Не думаю. Хотя, с другой стороны, все возможно в нашей жизни. – Я достал бумажник из кармана и отдал ей. – Если что-нибудь случится со мной, здесь ты найдешь то, что тебе поможет. А сейчас одевайся и жди меня в одной из машин внизу.

Я уже уходил, но она остановила меня и, не целуя, молча прижалась ко мне всем телом. Лицо ее выразило все. Нежно отстранив ее, я пошел к лестнице. Роза проводила меня взглядом, полным отчаяния.

Глава 18

На площадке третьего этажа дверь оказалась открытой. В саду вновь включили свет; таинственно мерцая мокрой листвой, он благоухал после дождя.

Прежде чем пересечь холл, я задержался на секунду, обдумывая тактику. Откуда он ждет меня– вот главное.

Несколько шагов – и я оказался в темном кабинете. Неизменные стеклянные двери, заменявшие наружную стену, были открыты. Неожиданно на меня нахлынули безразличие и усталость. Какой-то фатализм овладел мною, и я вдруг осознал, что уже ничто не имеет значения. Бёрк и я достигли предопределенной точки. Случится то, что должно случиться.

Я миновал кабинет тремя огромными прыжками и очутился в саду.

Его голос прозвучал внятно:

– Я здесь, Стаси. И знаю, что ты рядом.

– Ты и я, Шон? – откликнулся я. – Больше никого?

– Как всегда, парень! – Чем, круче был его ирландский акцент, тем меньше я ему доверял. – Пьета здесь нет. Он пошел на взлетно-посадочную полосу с нашим багажом. Мы улетаем сегодня ночью.

Он искренне врал. Конечно, врал, потому что, сколько бы Хоффер им ни заплатил, оставался еще чек на предъявителя на пятьдесят тысяч долларов в банковском сейфе в Палермо. Сегодня, в воскресенье, он не мог получить по нему деньги. И уж ни за что не бросил бы их.

Но, подчиняясь какому-то странному фатализму, я все же решил принять его игру и вышел из тени папоротников в узкий проход, увитый виноградом. Бёрк стоял в тени за кованым чугунным столиком с руками за спиной.

– Что ты там прячешь, Шон? – крикнул я.

– Ничего, Стаси. Ты что, мне не веришь?

– После гор, после Каммарата?

Он вытянул вперед пустые руки.

– Сожалею, что так вышло, но я знал, что ты никогда не согласишься убить девушку. – Он покачал головой и сказал с восхищением: – Но ты, Стаси, неуязвим. Господи, я думал, тебя разнесло на куски.

– Теряешь форму, Шон. Стареешь, – усмехнулся я. – Если хочешь знать, ты и с девушкой промахнулся. С ней уже все в порядке. А вот Хоффер пострадал от тебя больше всех. Наверное, сейчас держит ответ перед дьяволом. – Смысл моих слов дошел до него, и улыбка исчезла с лица. – Ты поганая тварь, Шон. И всегда был таким, только я этого не замечал, – с презрением произнес я. – Тебе нет прощения за то, что ты сотворил в горах. Вы с Хоффером славно споетесь, когда встретитесь снова.

– Ты не сможешь хладнокровно убить меня, Стаси, после всего, через что мы прошли вместе.

Он встал, широко раскинув руки.

– Смогу. Так и сделаю.

Но тут за моей спиной раздался крик Розы.

Я отскочил и упал лицом в землю. При этом страшная боль пронзила мое плечо. В тот же момент примерно в восьми футах от меня из зарослей выскочил Пьет Джейгер.

По какой-то странной случайности у него в руках оказалась «лупара», вероятно принадлежавшая кому-нибудь из людей Хоффера. Неплохое оружие для убийства с близкого расстояния.

Я выстрелил в него трижды, послав две пули в сердце, а третью – в горло, когда он уже с грохотом падал, и вскочил, держа наготове «смит-и-вессон». Но на меня уже смотрел ствол браунинга в руке Бёрка.

– Он у меня всегда сзади за поясом, – улыбнувшись, объяснил Шон. – Так кто из нас промахнулся?

– Даже не прольешь слезу по своему любовнику? – спросил я.

Его лицо окаменело.

– Так знай, ты, ублюдок, я давно мечтал тебя прикончить.

– Но я был тебе нужен, не так ли? Жаль, что до меня это дошло только сегодня ночью. Поэтому ты приказал вынести меня, раненого, в той операции в Лагоне. Без меня ты ничто. – Я зло засмеялся. – Великий Шон Бёрк – пустышка. Все твои гениальные решения, все твои планы рождались в моей голове. Без меня ты ноль, пустое место. А я, идиот, считал тебя чуть ли не Богом. Без меня ты вообще не попал бы в Каммарата и не подошел бы ближе, чем на десять миль, к Серафино и его людям.

– Жалкий дурачок! – Он театрально закатил глаза. – Решил, что я не обойдусь без тебя в Каммарата? И вытащил из Египта, вместо того чтобы оставить там гнить?

– Ты можешь представить другое объяснение?

– А как тебе понравится это? – Теперь он смаковал каждое слово. – Голова Вито Барбаччиа – вот ставка Хоффера. Но добраться до него он не мог, пока не нанял меня. А я вспомнил о своем старом друге Стаси, гниющем в «яме» в Фуаде. Нам пришлось решать проблему, как попасть на виллу Барбаччиа, – машины посетителей за ворота не пропускали. Но коснется ли этот запрет внука Барбаччиа? Стоило попробовать. – Я уставился на него, и он громко расхохотался, впервые с тех пор, как я его знал. – Двое убийц той ночью прибыли на виллу в багажнике нашей машины. Вот как они туда проникли. Моя идея, Стаси. Ну, что скажешь? Напоминает троянского коня. Ради нее стоило вытащить тебя из Фуада.

Не знаю, какая доля правды была в его рассказе, но едва ли только ради этого меня освободили из Фуада. Нет, как бы ни пытался он отрицать, без меня они не могли обойтись в операции в горах Каммарата. Но, с другой стороны, я действительно когда-то говорил ему о своем деде, и имя, которое, в сущности, тогда ничего для него не значило, могло приобрести новое звучание, когда он услышал его от Хоффера.

Итак, этот подонок использовал меня еще раз. Ирония заключалась в том, что тогда все сорвалось из-за меня. Только теперь я понял, почему он так старался убить мальчишку с «лупарой» в саду той ночью – хотел сохранить все в тайне.

Я припал на колено и вскинул револьвер, но он остановил меня:

– Не теряй зря времени. Я же считал. Одна в саду, одна в доме, три в Пьета. Всего пять, как всегда, у тебя в барабане. Если, конечно, ты не перезарядил револьвер по дороге на крышу.

Это была игра– чудовищная игра, в которой каждый из нас исполнял свою роль.