Зоопарк в моем багаже - Даррелл Джеральд - Страница 5

– Ясно, сэр.

– Только ради бога, – сказал я, осторожно ложась на золу, – пусть тянут не слишком сильно... Я не хочу, чтобы эта тварь свалилась на меня.

Держа палку и веревку в руке, а фонарик в зубах, я медленно пополз вверх по пещере. Питон все так же яростно шипел. Теперь надо было как-то протолкнуть вперед палку, чтобы накинуть петлю на голову змеи. Оказалось, что с фонарем в зубах этого не сделаешь. Чуть шевельнешься, и луч уже светит куда угодно, только не в нужную точку. Тогда я пристроил фонарь на камнях, направив луч прямо на питона, после чего бесконечно осторожно стал пододвигать палку к рептилии. Питон свернулся в тугие кольца, поверх которых лежала голова. Нужно было заставить его поднять голову. Для этого был только один способ – хорошенько ткнуть в питона рогатиной.

После первого тычка блестящие кольца словно вздулись от ярости, и раздалось такое резкое и злобное шипение, что я едва не выронил палку. Стиснув ее покрепче в потной руке, я ткнул еще раз и опять услышал резкий выдох. Пять раз пришлось мне ткнуть палкой питона, прежде чем мои усилия увенчались успехом. Голова вдруг взметнулась над кольцами, и широко разинутая розовая пасть попыталась схватить рогатину. Движение было таким внезапным, что я не успел накинуть петлю. Питон трижды повторил выпад, и каждый раз я пытался его заарканить, но мне это никак не удавалось, потому что я не мог подползти достаточно близко. Рука все время вытянута, а палка тяжелая, и оттого все мои движения очень неловки. Весь в поту, с ноющими мышцами, я выполз на свет божий.

– Не годится, – сказал я Бобу. – Он прячет голову в кольцах и только делает выпады... никакой возможности заарканить его.

– Давай я попробую, – предложил Боб, сгорая от нетерпения.

Он взял палку и полез в пещеру. Долго мы видели только его широкие ступни, которые скребли камень, стараясь нащупать опору. Наконец он выполз обратно, отчаянно ругаясь.

– Не годится, – сказал он. – Так мы его никогда не поймаем.

– А если срубить палку с крючком на конце, вроде пастушьего посоха, сможешь ты зацепить удава за кольцо и вытащить? – спросил я.

– Думаю, что смогу, – ответил Боб. – Во всяком случае заставлю его развернуться, и мы опять попробуем захватить петлей голову.

Получив точные указания, какой толщины палка нам нужна, Огастин снова отправился в лес и вскоре принес двадцатифутовую жердь с кривым сучком на конце.

– Если бы ты мог залезть вместе со мной и светить мне через плечо, было бы легче, – сказал Боб. – А то я все время сталкиваю фонарь с камня.

Мы заползли в пещеру и остановились, плотно притиснутые друг к другу. Я светил в глубь туннеля, Боб медленно продвигал вперед свою палку с огромным крючком. Осторожно, чтобы раньше времени не спугнуть питона, он зацепил верхнее кольцо, лег поудобнее и изо всех сил дернул.

Эффект был несколько неожиданным. Весь клубок после секундного сопротивления поехал вниз, прямо на нас. Ободренный успехом, Боб отполз назад (отчего нам стало еще теснее) и опять потянул. Змея подвинулась еще ближе и стала расправлять кольца. Новый рывок – из клубка высунулась голова и метнулась в нашу сторону. Стиснутые, будто два шпрота-переростка в чересчур маленькой банке, мы могли двигаться только назад. Со всей скоростью, какую можно было здесь развить, мы дружно поползли на животе к выходу. Наконец туннель чуть-чуть расширился, позволяя как-то маневрировать. Боб взялся за палку и с мрачной решимостью рванул. Он напоминал мне долговязого черного дрозда, который сосредоточенно старается выдернуть из земли толстого червя. Мы снова увидели питона. Он неистово шипел, и кольца трепетали от страшного напряжения мышц, силившихся сбросить крючок. Еще один хороший рывок – и Боб подтянет змею к самому выходу. Я быстро выкарабкался наружу.

– Давайте веревку! – заорал я охотникам. – Живей... живей... веревку!

Они кинулись выполнять команду. В ту же секунду Боб выполз из пещеры, встал и шагнул назад, готовясь последним усилием выдернуть змею на открытое место, где мы сможем навалиться на нее. Но камень под ногой Боба качнулся, и он упал навзничь. Палка выскочила у него из рук, змея мощным усилием освободилась от крючка и, словно капля воды на промокашке, буквально всосалась в трещину, где на первый взгляд и мышь не поместилась бы. Только хвост – каких-нибудь четыре фута – торчал наружу, когда мы с Бобом упали на него и вцепились изо всех сил. Могучие мышцы питона пульсировали, он отчаянно старался утащить свой хвост в расщелину. Гладкие чешуи дюйм за дюймом выскальзывали из наших потных рук, и вдруг змея исчезла. Из трещины до нас дошло торжествующее шипение.

Хватая ртом воздух, мы с Бобом глядели друг на друга – черные от золы и пепла, руки и ноги в ссадинах, одежда мокрая от пота. Говорить мы не могли.

– Она ушла, маса, – заметил Огастин, у которого явно была склонность подчеркивать очевидные вещи.

– Эта змея очень сильная, – уныло заключил Гаргантюа.

– Никто не справится с такой змеей, – сказал Огастин, пытаясь нас утешить.

– Она очень, очень сильная, – снова затянул Гаргантюа, – намного сильнее человека.

Я молча угостил всех сигаретами. Присев на корточки, мы закурили.

– Ладно, – в конце концов философски произнес я, – мы сделали все, что могли. В следующий раз повезет больше.

Но Боб не мог успокоиться. Питон, о котором он так мечтал, был уже в его руках и вдруг ушел – разве можно с этим примириться! Мы укладывали сети и веревки, а Боб бродил вокруг, бормоча себе под нос какие-то яростные слова. Когда мы двинулись в обратный путь, он уныло зашагал следом.

Солнце клонилось к горизонту. К тому времени, когда мы миновали луг и ступили на заброшенную расчистку, мир уже окутался зелеными сумерками. Всюду в сырых зарослях, точно изумруды, мерцали и переливались огромные светляки. Они парили в теплом воздухе, вспыхивая розовыми жемчужинами на фоне темного кустарника. Воздух был полон вечерних запахов – дыхание леса и влажной земли, сладкий аромат смоченных росой цветов. Сова прокричала дряхлым, скрипучим голосом, отозвалась другая...

Мы вышли на шуршащую, молочно-белую песчаную косу. Перед нами бронзовой лентой струилась река. Старик и мальчик спали, свернувшись калачиком на носу лодки. Проснувшись, они сразу взялись за весла, и в полной тишине лодка заскользила вниз по темной глади. Из окон большого дома, стоявшего на холме высоко над нами, падали снопы света и, как аккомпанемент к плеску и бульканью наших весел, тихо звучала граммофонная пластинка. У самого берега лодку окутало облачко белых мотыльков. Сквозь филигрань леса позади нас просвечивала хрупкая, немощная луна, из сгустившейся между деревьями тьмы снова вырвался печальный крик совы...

Глава вторая

Лысые птицы

Письмо с нарочным

В восьми милях от реки Кросс, за густым лесом, лежит деревушка Эшоби. Я хорошо знал и деревушку, и ее жителей, так как во время одного из предыдущих путешествий она несколько месяцев была моей базой.

Вокруг Эшоби обитало много зверья, а эшобийцы показали себя искусными охотниками, поэтому теперь мне очень хотелось связаться с ними и узнать, не согласятся ли они помочь нам с отловом животных. Легче всего получить или передать какую-нибудь информацию на базаре, и я вызвал нашего повара Филипа, обаятельного человека, у которого губы вечно были растянуты в улыбке, обнажая торчащие зубы. Ходил он так, будто аршин проглотил, а когда к нему обращались, вытягивался как по команде "смирно", и можно было подумать, что он прошел армейскую выучку. Тяжело ступая, повар поднялся на веранду и вытянулся передо мной в струнку, словно гвардеец.