Дань смельчаку - Хиггинс Джек - Страница 35

Монахи заколебались. Они повернулись к нему, ожидая приказов. То, что случилось дальше, было просто удивительно, хотя, по зрелом размышлении, я ожидал чего-то подобного: проскакав мимо китайцев, Макс присоединил штык к винтовке и соскочил рядом, встав плечом к плечу со мной.

Улыбнувшись мне знаменитой сен-клеровской улыбкой, он повернулся к монахам и прокричал на китайском:

— Кто хочет умереть первым?!

Глава 12

Последний «банзай»

Теперь-то я понимаю, что он искал смерти. Смерть воина — лучший выход для человека чести, когда все сказано и сделано.

Но в тот момент не было времени на осмысление его поступка, потому что с единым воплем, давшим бы сто очков форы Королевским Стражникам времен второй мировой войны, оставшиеся пятеро, как один, ринулись к нам с криком «банзай!».

Двое выбрали меня, а трое — что неудивительно — Сен-Клера. Парируя первый выпад, я краем глаза заметил приземляющиеся вертолеты: они садились на той стороне холма, где дым сплошной вуалью укутывал землю. Это никак не помогало нам здесь.

Острие меча пронзило мою правую руку. Я дернулся влево, врезал противнику прикладом под подбородок и увернулся от второго меча, вспоровшего воздух над моей головой.

Сен-Клер уложил одного самурая и теперь стоял у самого края клифа, сдерживая натиск оставшихся двоих.

Оскользнувшись на мокрой траве, я резко перекатился на спину, чтобы увернуться от клинка, метящего мне в голову. Он промахнулся всего на сантиметр, глубоко войдя в землю, и вот тогда-то я и сунул ему штык под грудину. Сунул обеими руками.

Когда мне удалось вскочить на ноги, я увидел, что один из сен-клеровских убийц подобрался совсем близко к генералу и схватил его за руку, открывая второму простор для смертельного удара.

Как странно... В тот момент он снова стал моим самым близким другом — и единственным желанием стало: помочь!

Издав дичайший крик, я подскочил к ним и пронзил самурая штыком.

Но для Сен-Клера все было кончено. Чувствуя, что напарник замешкался, второй монах изо всей силы толкнул генерала назад, и они вместе полетели с обрыва.

Он пролетел, наверное, сотню футов и, несмотря на то что удар о воду был, наверное, жесточайший, тут же всплыл на поверхность, как огромный черный тюлень.

Я помчался вниз по прогалине, думая лишь о том, что надо успеть. Задыхаясь, перескочил через белую полоску песка и нырнул в неглубокую воду. Но там, где только что покачивался на волнах генерал Сен-Клер, сейчас было пусто.

Подняв голову, я заметил какого-то всадника в шубе, который не отрываясь смотрел на меня. Он скинул овечью доху, и я узнал Чен-Куена: в шафрановой сутане, он выглядел древним, сошедшим на землю демоном.

— Я всегда тебя недооценивал, Эллис, — сказал он тихо и тут же прыгнул ко мне, вытянув руки.

Под тяжестью его тела я ушел под воду, и накатившая волна перевернула мир с ног на голову. Когда я снова очутился на поверхности, полковник был в четырех футах дальше.

Он занял боевую стойку, а затем двинулся ко мне сквозь воду. Все будет так, как оно быть должно, понял я: ритуал, совершаемый равными по силе противниками. Религиозное действо.

Чен-Куен издал обычный в этих случаях подбодряющий вопль и, подпрыгнув, ударил ногой с разворота.

Я отразил атаку правым блоком, нырнул и, развернувшись, ударил его локтем в рот, выбивая зубы. Следующая волна разнесла нас друг от друга, и когда полковник вынырнул на поверхность, он принялся бесперебойно осыпать меня ударами ребром ладони в голову. Я применил дзудзу-юке — иксовый блок — и снова ударил локтем в лицо.

Очередная волна — покруче предыдущей — отнесла меня на скалы в шапке коричневатой пены. Китаец на сей раз оказался на ногах много проворнее и наградил меня хлестким ударом, разворачивая кулак в груди и фокусируя энергию в единой точке.

Почувствовав, как по крайней мере два ребра сломались, я откатился в сторону и ногой врезал ему в пах. Из-за сопротивления воды получилось довольно неуклюже. Он все равно упал в волну, и я успел нанести ему прямой — кулаком в живот — старый добрый удар и подобраться как можно ближе, когда он сломался пополам. Но это было ошибкой, потому что Чен-Куен моментально вырвался из объятий волны и выскочил из воды, как черт из коробки. Ребро его ладони ничем не уступало по крепости закаленному клинку.

Этим страшным ударом он сломал мою левую руку и, видимо, убил бы следующим, если бы огромная волна не раскидала нас в разные стороны. Я погрузился в водоворот зеленой пенящейся воды, а когда выплыл на поверхность, увидел Чен-Куена футах в пятнадцати дальше. Больше ничего и не требовалось — я рванул быстрее к берегу.

Выкарабкавшись на сушу, я взглянул через плечо и понял, что полковник, шатаясь, приближается к своей лошадке. Я тут же нагнул голову, как бешеный бык, и помчался к узкой прогалине, по которой спускался вниз.

Копыта молотили уже совсем близко, когда я рухнул на землю рядом со своим автоматом. Смотреть через плечо было некогда, и я сосредоточился на том, чтобы как можно быстрее вставить новую обойму.

Чен-Куен выкрикнул мое имя. Выкрикнул громко, словно приветствуя своего палача, приглашая меня сыграть до конца в его игру; схватка до победного конца, схватка двух безоружных мужчин.

Но я развернулся, припал на колено и сделал единственный выстрел ему в голову. Только когда он повалился из седла, я понял, что он даже не вытащил меч из ножен.

Из-за скал показался вертолет; он сделал круг над морем и вернулся. Пилот искал место для приземления — трудная задача на такой узкой полосе берега, где нередки воздушные потоки, представляющие реальную опасность.

Меня же занимало более важное дело. Я пробежал по песку, придерживая висящую плетью руку, и побрел по мелководью к камням, где лежал Сен-Клер.

Каким-то чудом Макс еще был виден, только находился он теперь на уступе скалы, выступающей из глубины моря. По всем правилам он должен был уже погибнуть, но, скорее всего, случайная волна занесла его на ту скалу. Достаточно еще одной волны — и генерал исчезнет из моей памяти навсегда.

Чтобы добраться до Макса, надо было спуститься к воде по скользким коварным валунам, покрытым морскими водорослями и зеленой слизью. Карабкаться по ним было трудно даже здоровому, а в моем положении со сломанной рукой — почти невозможно.

Я должен был осилить этот путь, и ничто на земле или под ней не смогло бы меня остановить. Вода вздымалась, отбрасывая меня на валуны, обдавала брызгами. Кто-то окликнул меня по имени. Когда я оглянулся, то увидел на камнях у берега людей в камуфляжных куртках и красных беретах.

Генерал все еще держался на плаву. Его глаза были плотно сжаты будто от боли, а когда он открыл их, то сразу узнал меня. Макс поднял левую руку, я же протянул правую, — поймал его ладонь и крепко ухватился за нее.

— Держись, старый негодник!

— Ты расправился с ними, парень? Хорошенько перемешал с землей?

— Всех до единого.

— Я всегда говорил, что у тебя имеются бойцовские качества. Не буду просить прощения. Не к месту. Теперь ты сам познал правду жизни.

— Никто этого не требует.

Волна перекатилась через нас. Парашютисты были совсем рядом.

Макс попросил:

— Ну все, Эллис, отпускай.

— Черта с два!

— Тридцать лет тюрьмы, парень. Стоит ли за это цепляться?! Ты этого хочешь? Думаешь, меня ожидает что-то иное?

Он улыбнулся своей знаменитой улыбкой Сен-Клера, и будто ком поднялся у меня в горле так, что я едва не задохнулся. Громкий всхлип вырвался из моей груди, знаменуя окончание чего-то важного для меня. Я крепко держал его за руку, пока не нахлынула очередная волна, затем разжал пальцы. Волна унесла с собой моего героя.

Еще раз показалось его лицо темным пятном на белизне пены — и скрылось навсегда.

Возможно, прошло не больше минуты, когда подоспел, разбрызгивая пену, гигант в камуфляже и схватил меня за одежду. Я повернулся, вцепился здоровой рукой в его ногу и взглянул вверх — в лицо Хилари Вогана.