Кровь звезд - Хеннеберг Натали - Страница 15

«Он применяет кристаллы, — говорил себе астронавт, — и приводит атомы в возбужденное состояние. Да, но использует варварские и эмпирические средства, которые Земля отвергла…»

Он не успел закончить свою мысль, как дым рассеялся. Они находились сейчас среди хранивших молчание каббалистов. На саркофаге восседал карлик-старик, его пастуший шлем прикрывал латы из чеканного золота. На его землистого цвета лице выделялись матовые, черные глаза без роговицы, а из-под украшенного эмалью капюшона виднелись остроконечные уши.

— Перед вами Орифель, — сказал Сафарус. — Дух Земли… В древности люди обожали его под именами Хроноса. Сатурна, Деметры. Он господствует над сокровищами, источниками воды и шахтами, он заселяет леса демонами, а бездны — духами. Его царство окутано мраком. Это одна из четырех основных стихий, которую я подчинил…

Он еще говорил, когда старик, осыпав Жильбера дождем золотых искр, исчез. Землянин, сжав зубы и не позволяя себе расслабиться, призвал на помощь свои интуицию и чутье астролога, которые он тренировал на случай самых неожиданных встреч на далеких планетах:

— Тень! Вот что вы мне представили как изящный венец ваших опытов. Такое достигается с тем же успехом веществами, содержащими опиум. Ваша практика является псевдонаучной!

Жильбер знал, что попал в точку: Сафарус дрожал, как лист, под его длинными веками замерцали огоньки надменности.

— Итак, — воскликнул тот, — вы не утолили ваше любопытство! Вы хотите войти в контакт со стихиями? Берегитесь: мы находимся на краю пропасти. Возможно, мы уже перешли предел, кто знает?…

— Нет, — возразил Дест, — сейчас или никогда!

Вены на лбу Исаака Лакедема раздулись. Он поднял руки, и в очаге вспыхнуло пламя. Наконец он признался, чувствуя головокружение:

— Я не подчинил их себе. Я зову их, и они приходят. Я даю им возможность обрести подобающие формы, так как они любят этот век и этот мир. И они слушают меня, так как я знаю их имена…

— Ты лжешь! — вдруг крикнул кто-то дребезжащим голосом.

Тотчас произошел взрыв порошков, и золотисто-желтый свет разлился по подземелью.

Она появилась под колпаком камина. У нее была такая же внешность, как и у девушки с Земли: гладкая и мягкая, как у цветка персикового дерева, золотисто-розового цвета кожа, радующее глаз красотой и совершенством тело. Медные, золотистые волосы доходили до самых лодыжек ног. Очаровательное, треугольной формы лицо с тонкими, приподнятыми бровями, прямой нос, ярко-красные губы. Под длинными рыжими ресницами сверкали глаза, в которых плясали язычки пламени. Ее колени блестели, как две перламутровые раковины, плечи переливались всеми цветами радуги. Она представляла собой сияние, пылающий костер, вся розовая от таившихся в ней греха и соблазнительности.

Словно притягиваемый магнитом, Дест подался вперед.

Сафарус закричал:

— Саламандра! Огненная стихия! Я не звал тебя! Откуда ты пришла?

— Я была там, — ответила она, опустив глаза. — Я вошла с этим молодым человеком…

— Что ты делаешь с заклинаниями? Это не твой день!

— Чтобы я уступила дорогу, — поющим голосом произнесла она, — этой недотепе Русалке, злобной, неповоротливой, с постоянно мокрыми руками и безумным взглядом? Даже не считая того, что она приняла облик Анны де Лузиньян… Говорят, она влюблена в этого прекрасного рыцаря и, насколько мне известно, затянула его, запутавшегося в водорослях, под воду. Я вижу его и нахожу, что он очень хорош собой.

— Откуда ты прибыла?

— Оттуда… Я приземлилась где-то на объятых пожаром крепостных стенах, — хрипловатым голосом ответила она. — Я видела, как он появился на своем белом коне… Можно сказать, Саламандр!

— Ну вот, она придумывает себе мужской род!

— Ты прав, — ответила она с обиженным видом. — В том совершенном мире, где я живу, немного не хватает мужчин…

Она выгнула спину и продолжала:

— Посмотри на мои волосы! Они полны отблесков. Ты видишь, как они сияют мягким светом на моем бедре? Они благоухают жженым сандалом, амброй. Если ты приблизишься, то почувствуешь их на своей шее. Они легкие, ты мог бы их приподнимать и перебирать. Я не Русалка, которая поглощает всех и топит в воде.

Что ты хочешь знать обо мне? Мне пятнадцать лет. Мену любили фараоны, увенчанные коронами в виде змеи, а также Александр, который был Богом. Похожий на языческих богов некий грек похитил меня в снегах Кавказа; и рыжие варвары пали ниц передо мной. Меня зовут Нагемаг, Лилита, Шамрам. Мне будет пятнадцать лет, когда наступит конец света…

— Какое мне дело? — сказал Дест, стараясь унять охватывающие его волны чувств.

— Я являюсь воплощением Огня и Войны. Я — слава и любовь.

— Какое мне до этого дело?

— Жильбер Дест, ты не знаешь меня…

Она протягивала из пламени руки, но какая-то невидимая стена окружала ее, и она не могла ее преодолеть. Нежные ножки ступали по горящим головешкам — подошвы ног казались от этого похожими на лепестки розы.

Жильбер не смог сдержать себя и устремился в пламя к божественному созданию. Когда он выводил ее из огня, она обвила его шею руками, как созвездиями из звезд.

Их поцелуй был самым долгим и самым пылким в мире. Костер в очаге потух, как по волшебству.

— Несчастный! — простонал Сафарус.

Он опустился на пол возле очага среди каббалистов и старался раздуть угольки, но только перепачкался сажей и пеплом.

— Несчастный! А я — трижды дурак! Я не предупредил его!

На Саламандре все еще колебались язычки пламени, ногти пальцев на ногах были похожи на рубины. От нее веяло человеческим теплом, она была осязаемой, живой…

— Убирайся в пламя, — грубо сказал магистр. — Возвращайся в огненную бездну, исчадие ада!

Она повернула к нему перламутровое лицо:

— Ты хвастаешься, что знаешь мое имя! Смешное утверждение! У меня тысяча имен. От планеты к планете, где я появляюсь, я меняю имя, а иногда сама придумываю его себе. Аноэль, Артози или Нагемаг? Агни или Саламандра? Беллона или Урания? Конечно, твоя наука искусна, ты открыл отношение, существующее между космическими силами и древними демонами, ты знаешь, что люди стремятся сравняться с Богами, но есть предел их науке, и они погибнут раньше, чем все познают. Но как ни бесполезны знания, я предпочитаю темные глаза и нежные руки этого Жильбера… Иди ко мне, прекрасный рыцарь! — пропела она. — Твои руки обожгут меня больше и сильнее, чем этот пылающий костер, но я позволю тебе целовать мои раны…

Сафарус заорал что есть мочи:

— Ради Бога, не слушайте ее! Это самая вероломная стихия — Огонь! Она струится, как вода, проникает, как воздух, обрушивается еще хуже, чем земля! Эта обворожительная девушка питается смолами и пожирает, играючи, человеческую плоть! Кстати, откуда она прибыла? Вы видели комету, которая на своем пути сжигала миры? Звезду, которая кровоточит и истребляет? Ну, так вот, это она! Пусть вас не обманывает хрупкая оболочка плоти! Она может менять свой вид, но сущность ее остается той же! Рано или поздно растопится эта медовая, золотистая оболочка, которая ее окружает, и откроется небывало ужасная бездна в ад! Вы же ведете этот призрак в метафизический ад! В ад, повторяю вам! В ад! Первоначальный огонь потух, она не сможет больше вернуться… А вы только стоите со все пожирающей стихией Огня у себя на шее! Что сейчас вы собираетесь делать? Какие несчастья и беды она навлечет на Анти-Землю!

Он выкручивал себе руки, вспоминая великие пожарища, которые опустошали эту планету и многие другие: Персеполь, Помпеи, нефтяные месторождения в Баку… Каббалисты хором вторили его громким сетованиям.

Но Жильбер не слышал их: он сжимал в объятиях под своим плащом эту пятнадцатилетнюю девочку, которую звали Лилитой, Шамрам, Астартой. С бластером в руках он пробился сквозь толпу встревоженных каббалистов. Спустя мгновение он уже поднимался по лестнице и звал своих шотландских гвардейцев, занзибаритов и трипольцев.

Спрятавшись под его плащом, огненное создание с любопытством и восхищением смотрело на эту новую Землю, где она стала плотью. Все ее устраивало: планета, эпоха, курносые лица, блестящие мускулы негров, выправка рыцарей с севера. Она смотрела на Жильбера. В голубой ночи с восхитительно прозрачным воздухом она запрокидывала голову, и на ее шею дождем сыпались цветки акации.