Испытание - Алексеев Николай Иванович - Страница 34

– Я хочу справиться, где мой отец… Может быть, он здесь, на этом фронте.

– Сейчас узнаем, – и дежурный, посмотрев в справочник, резко крутнул телефонную ручку. – Говорит ОД[8]. Отдел кадров… – И когда отдел кадров ответил, попросил навести справку, где находится полковник Железнов.

Минуты ожидания тянулись нестерпимо медленно. При каждом звонке Вера вскакивала и досадовала, если дежурный слишком долго говорил по телефону. Она поминутно глядела на часы и волновалась, что ей не удастся воспользоваться этим неожиданно представившимся случаем узнать об отце. Когда телефонный звонок зазвонил, кажется, уже в десятый раз, Вера скова вскочила с места и подумала, что следующего звонка ждать не сможет.

Но на этот раз, к счастью, звонили из отдела кадров.

– …Ранен? – неосмотрительно повторил дежурный и, испуганно взглянув на Веру, почему-то прикрыл трубку пальцами.

Вера побледнела и подалась вперед. Как ей хотелось выхватить у этого молодого командира трубку и самой узнать у кадровика все, что только известно об отце!..

– Вы, товарищ Железнова, не волнуйтесь. Ваш отец поправляется, чувствует себя очень хорошо…

Спазма сжала горло, и Вера не могла вымолвить ни слова.

– Полковник Железнов сейчас находится в госпитале, в Москве, – стараясь говорить как можно мягче, продолжал дежурный. – Давайте я запишу ваш адресок и передам в отдел кадров, чтобы они сообщили его отцу.

Еле переводя от волнения дыхание, Вера назвала свою полевую почту, поблагодарила дежурного и побежала к самолету.

Около ее самолета уже ждал командир. Тамара и Валя выруливали на старт. Мотор, на счастье, у Веры завелся сразу, и самолеты поднялись в воздух почти одновременно.

За дорогой, ведущей от штаба, они разлетелись в разные стороны: Тамара повела свою машину на северо-запад, Валя – на юго-запад, а Вера взяла курс прямо на Ярцево.

В том направлении, куда летела Валя, шла большая группа самолетов. По их силуэтам Вера определила, что это немецкие бомбардировщики. Сидящий позади нее командир похлопал Веру по плечу и показал в сторону бомбардировщиков.

Вера махнула ему рукой: «Ничего, мол, страшного!» – а сама тревожно подумала: «Куда же летит такая армада?..» Чтобы избежать нападения «мессершмиттов», крутившихся вокруг бомбардировщиков, она свернула вправо и снизилась над лесом. Самолет почти задевал верхушки деревьев.

Бомбардировщики вдруг сделали крутой поворот в сторону штаба и пошли прямо на белые здания оперативного управления. Вскоре сзади загрохотали разрывы такой силы, что У-2 тряхнуло. Вера обернулась, хотела посмотреть, уцелели ли дома, но все было закрыто темно-серыми тучами взрывов. А над этими бурлящими тучами носились бомбардировщики врага, пикируя в самую гущу дыма…

Возвращаясь с командиром во второй половине дня обратно, Вера еще издалека увидела белые строения. «Целы, значит!..» – обрадовалась она и взяла курс на посадочную площадку.

Однако, приближаясь к земле, Вера все яснее различала, что недавно еще ровное желтое сжатое поле покрыто рябью воронок.

– Здесь садиться нельзя! – крикнула она командиру. – Буду выбирать другую площадку!

Чем ближе подлетала она к штабу, тем страшнее зрелище открывалось перед ней. Кроны деревьев лежали у подножия изувеченных стволов. По всей территории штаба зияли громадные черные кратеры с торчащими из них обломками блиндажей и других построек. Левый угол главного здания как раз там, где стоял телефон дежурного, был развален, из него медленно валил дым. Главное здание и все окружающие дома покрывала красная кирпичная пыль.

Около развалин суетились оставшиеся в живых люди. По дороге к озеру волокли носилки. Перелетев полотно железной дороги, Вера увидела, что в саду вдоль стены школы стоят три длинных ряда носилок, одинаково накрытых чем-то серым, не то одеялами, не то брезентом.

Поздно вечером командир эскадрильи собрал около самолетов всех находящихся в наличии людей. Он коротко рассказал о новом наступлении гитлеровских войск и потребовал, чтобы летчики проявляли больше выдержки, спокойствия и были особенно бдительны. Его беспокоили появившиеся около аэродрома ракетчики.

Вслед за ним и комиссар призывал летчиков повысить бдительность. Он упрекнул некоторых людей в беспечности и предупредил, что в ночное время сам будет проверять службу суточного наряда.

Ночью горела Вязьма. Громадное красное зарево охватило половину неба. Часто раздавалось гудение немецких самолетов, и тогда в небе тотчас же вспыхивали ракеты, гирляндами вздымались ввысь разноцветные трассирующие пули. Это работали вражеские ракетчики. Даже невдалеке от дороги, над аэродромом, взлетали ракеты. Дежурный то и дело по тревоге поднимал летчиков на облаву.

День выдался напряженнее, чем предыдущий. Все летчики спозаранку вылетели по заданиям.

В эти сутки каждый из них летал по нескольку раз. Раньше всех с последнего задания возвратились Вера и Нюра Остапенко. Сразу же, не уходя отдыхать, Вера приняла дежурство, Нюра заступила ее помощницей.

Безотчетный страх охватил Веру. Особенно страшно ей стало, когда улетели «ночники» и на аэродроме все стихло. Ей думалось, что в такую темную ночь можно незаметно подползти к самолетам, бросить гранату или поджечь их зажигательной пулей, а то и окружить спящих летчиков…

Зябко поеживаясь, Вера с Нюрой вместе ходили по аэродрому, проверяли караулы.

– Не попадет нам, что мы в дежурке оставили одного телефониста? – зашептала Нюра.

– Нет, – неуверенно ответила Вера. Она не в силах была одна ходить в эту ночь.

В небе беспрестанно гудели немецкие самолеты. Вере казалось, что эти звуки приближаются. Вдруг над аэродромом ярко вспыхнула ракета и, осветив палатки, упала за рощей. Вера сжала теплую, спокойную руку Нюры. И снова с того же места взвилась еще одна ракета и, описав такую же дугу, опять упала за рощей.

– Ты, Нюра, даже не волнуешься, – удивилась Вера.

– А зачем в серьезном деле волноваться? Не волноваться надо, а действовать!.. Поднимай сейчас же девушек и бегом проверять кусты, – ответила Нюра.

В темноте послышался топот ног. Часовой крикнул: «Стой!»

– Свой! Комиссар! – отозвался Рыжов. – Остапенко, оставайтесь здесь. Вы, Железнова, с двумя бойцами пройдите кустами в сторону деревни, а я с остальными пойду рощей. Кто бы вам ни попался: женщины, старухи, дети – забирайте всех и ведите сюда.

Держа наган наготове, Вера с бойцами пробиралась сквозь кусты. В тот момент, когда они вышли на проселок, слева, со стороны деревни, послышался выстрел, и ракета вновь осветила аэродром. Вера вздрогнула, по телу неприятно пробежала дрожь. «Ну что я за трусиха!» – рассердилась она на себя и, окликнув бойцов, побежала по заросшей дороге. Мокрые от росы ветки кустов хлестали лицо и руки.

И вот снова выстрелили, и светлый клубок ракеты взлетел в темное звездное небо, где слышалось ненавистное гудение фашистских самолетов.

Вера бросилась в сторону выстрела и замерла: на дороге стоял мальчишка, в его руке что-то щелкало.

– Ты что здесь делаешь? – хрипло спросила Вера и схватила мальчугана за руку.

Что-то выпало из его руки на землю.

– Пуляю, – ответил дрожащий детский голос.

– Зачем пуляешь, паршивец?! – Подбежавший солдат схватил его за плечо так сильно, что мальчишка не устоял и шлепнулся на дорогу.

Вера подняла с земли горячую еще ракетницу.

– Дык я… дык я… – испуганно бормотал мальчуган, – самолеты фрицевские пужаю…

– «Пужаю»! – заревел солдат. – Вот дам тебе прикладом по твоей дурацкой башке – и амба! – Он взмахнул винтовкой, а потом зажег спичку и осветил глупое, с вытаращенными глазами, курносое лицо мальчишки лет десяти. – Продажная шкура! Диверсант проклятый! Шпион!.. – на чем свет стоит ругался солдат. Если бы не Вера, он, наверное, побил бы этого «шпиона».