Суматоха - Хендрикс Лиза - Страница 29

– Своей дорогой куда? – спросила она.

– Есть цель. Ну, где ты припарковалась?

– Там. – Она указала на грузовик под деревом, и Пол забрал у нее ключи. – Но вы не знаете…

– Бринн ему поможет, – твердо заявил Мейсон. – Только рассчитай время, чтобы успеть отвезти мать и Миранду на бал в Вилмот.

– Да, сэр. Стоянка забита, я оставил машину за квартал отсюда. Желаю хорошо провести день.

– Идем. – Мейсон взял Рейн за руку. – Куда?

– Сначала к тебе домой, чтобы одеться. На остальные вопросы ответы получишь в более подходящее время.

«Ягуар» стоял под знаком, запрещающим парковку, но полиция или не добралась сюда или прошла мимо дорогого автомобиля, не желая связываться.

– Разве ты не оставил его возле моего дома? – удивилась Рейн.

– Его пригнал сюда Пол. Больше никаких вопросов. Откинься на спинку и расслабься.

Когда они вернулись во Фримонт, на сборы у нее ушло всего несколько минут. Всякие мелочи она засунула б небольшой рюкзачок, а два платья в магазинных пакетах отдала Мейсону.

– Ты выше меня, они не будут волочиться по земле, – объяснила Рейн.

«Ягуар» понесся к центру города, и, ожидая переезда через мост во Фримонте, Мейсон объявил:

– Мы едем на курорт с минеральными источниками. Миранда считает его особенно приятным. Тебе сделают массаж с морской грязью, прическу, макияж и так далее.

– Знаешь, я сама ежедневно занимаюсь всем этим.

– Конечно, но сегодня вечером ты должна чувствовать себя намного увереннее и комфортнее там, куда я тебя поведу, где никто, кроме меня, не знает, как ты бегала в темном переулке с бейсбольной битой.

– Мейсон… – начала Рейн и умолкла.

Да, он прав. Сегодня у нее трудный вечер, она будет среди его друзей, поэтому обязана держаться естественно и не думать о том, как выглядит.

– Спасибо.

Наконец Мейсон подрулил к тротуару напротив ничем не примечательной двери с номером. Тут же возник служащий в форме, забрал автомобиль, а Мейсон ввел Рейн в приемную с мягкими коврами, поглощавшими все звуки, представился сам, представил спутницу, и ее быстро отвели наверх. Ей велели раздеться и лечь на стол, покрытый хирургическими зелеными простынями.

«Специалист» по имени Това с неприятным акцентом принялась массировать спину Рейн, потом намазала чем-то теплым.

– Морская грязь, – пробормотала Рейн.

– Редкий водоросль и драгоценная минерала, – возразила Това. – Выводить токсины.

Неизвестно, вывелись токсины или нет, однако грязь на самом деле здорово расслабила. Потом Рейн перевернулась на спину, манипуляции повторились, а когда массаж был закончен, ее обмотали простыней, укрыли толстым одеялом и под шею подложили маленькую подушку.

– Ви так напряжен, мииз. – Това наложила ей на лицо прохладную, с огуречным запахом, повязку. – Ви иметь мало часов, надо целый день. Кто-то придет делать ваши волосы, пока морские водоросли работать. Такой посекшийся концы. И загар. Ужас.

Другой мастер, очевидно, француз, начал работать над лицом Рейн, крем пах земляникой. Потом явился парикмахер, что-то втирал ей в волосы, более скользкое, чем грязь. Наконец дверь закрылась, щелкнув два раза, и Рейн оставили полчаса дозревать во всей красе.

И думать. Чего она успешно пока избегала. Она пробовала не думать, воспроизводила в уме разные мелодии, составляла длинный список покупок в бакалейном магазине, старалась задремать.

Но перед глазами появлялось лицо Мейсона, опять возникала мысль о его поцелуях и, как следствие, жар в крови. На его фоне морские водоросли показались холодными. Заснуть тоже не было возможности, Рейн знала, что ей приснятся руки Мейсона, беспрепятственно ласкающие ее тело…

Даже когда ее подняли со стола и куда-то повели, она продолжала вспоминать его улыбку и манеру откидывать голову, смеясь, то, как он держит букет роз, какие невероятно озорные были у него глаза…

Проклятие.

Через двадцать минут из получасового лежания в грязевой оболочке Рейн призналась себе, что вопреки обещаниям, вопреки логике это сущая правда, и ничего другого тут не придумаешь.

Ей хватило недели, чтобы влюбиться в Мейсона Александра.

Глава 10

Глупо было метаться по тихой уютной комнате, предоставленной в ее распоряжение, и ощущать тревогу каждой клеточкой тела, каждым волоском на руках. Еще глупее нервничать оттого, что на ней платье за две тысячи долларов.

Ведь она хотела этого вечера, блеска, игры, танцев с Мейсоном, его поцелуев.

Но Рейн сознавала опасность. Где грань, отделяющая реальность от притворства? Уловить ее слишком трудно.

Не имеет значения, любит она Мейсона или нет, если он сам не испытывает к ней тех же чувств. Ее наняли за пять тысяч долларов выполнить определенную работу, и она должна полностью контролировать себя, все свои мысли, все эмоции, абсолютно все.

Рейн постаралась выровнять дыхание: вдох, на счет четыре задержать дыхание, на счет шесть выдохнуть. Она расслабила лоб, шею, руки, спину, ноги, пока не возникло ощущение перспективы, когда чувствуешь, что каждая частица бесконечного мира твоя.

Наконец она слегка улыбнулась, подбородок вздернулся, не желая признать поражение.

Она походила на утреннюю зарю. Персиковые и розовые волны омывали, плечи, затем платье обретало лавандовый цвет облаков ранним утром. Под прозрачным шелком мягко отсвечивало золотистое тело. Несколько прядок выбилось из прически, играя у висков и на шее, а сквозь них, словно утренние звездочки, вспыхивали алмазы серег.

– Я так и знал, – сказал Мейсон. – Ты собираешься затмить всех женщин на балу.

– Это из-за платья.

– Нет, из-за женщины в этом платье. Ты очень красива. Рейн слегка нахмурилась, словно его слова причиняли ей боль, однако наклонила голову в знак признательности.

– Спасибо. И ты тоже. Мужчины всегда хорошо выглядят в смокингах.

– Это вечерний пиджак, – уточнил он.

– Не важно, как он называется, ты просто рожден для него.

– Я думаю, в нашем роду бродят гены какого-нибудь метрдотеля.

– Скорее какого-нибудь культуриста из Лиги плюща.

– Сегодня меня второй раз назвали культуристом. Как бы мне не возгордиться. Я пришел спросить, не нужно ли тебе чего-нибудь.

– Просто я нервничаю.

В другой обстановке Мейсон поцеловал бы ее, найдя тысячу оправданий, чтобы не ходить на этот прием, и немедленно расстегнул бы молнию на платье, но вместо этого он сунул руку во внутренний карман пиджака.

– Вчера я спросил у Пола, все ли ты купила, что надо, и указал на кое-какой недостаток. – Мейсон достал плоский футляр. – Это должно подойти.

– Мейсон, ты знаешь, что я не могу.

– Нет, можешь. – Вынув тонкий бриллиантовый браслет, он бросил футляр на кровать и подошел к Рейн, которая, судя по ее виду, готовилась устроить скандал. – И не думай. Вспомни, я ведь от души забавляюсь.

– В понедельник я все это верну, – упрямо заявила Рейн.

– Я купил его на распродаже.

– Вздор.

– Да, но я предупредил хозяина, он не возьмет обратно, что бы ты ни говорила. И как говорит моя мать, каждой женщине необходим хотя бы один бриллиантовый браслет.

– Мне некуда его носить.

– Можешь заниматься в нем сваркой. Камни станут ловить свет твоего огня. Пол оказался прав. Колье было бы чересчур.

– Ты упрямый.

– Как и ты. Мы хорошая пара. «

В общем-то по многим данным Рейн подходила ему гораздо больше, чем Каролина. Но потом, как с Элизабет, может получиться такая же романтичная ерунда.

– Ты готова или хочешь сначала выпить?

– Думаю, я готова сделать решительный шаг.

– Тогда идем?

Кремово-золотой испанский бальный зал выглядел так, будто здесь устраивали президентский обед. Традиционный сверкающий хрусталь и безукоризненные приборы на традиционно белоснежных скатертях, ничего яркого или вызывающего приготовлено для «Вилмот фаундейшн» не было. Ничего похожего на вечеринку в летнем саду. Вилмот избегал всяких новшеств, предпочитая традицию, здесь ценили хорошую, красиво сервированную еду и большой джаз-оркестр, чем привлекали щедрых покровителей с их соответствующими пожертвованиями.