Заморозь мне «Маргариту» - Хендерсон Лорен - Страница 9

– Все в порядке? – дружески спросил он, когда я выпрыгнула из машины. – Помощь не нужна?

Салли испарился под каким-то неубедительным предлогом, а мы с Базом поволокли мешки через узкий проход, потом по коридорам и застеленным линолеумом лестницам в подвал. Позавчера я уже была здесь, и между нами произошло стандартное разбирательство – кто тут круче и знаю ли я, что делаю. Все как полагается: мы с Базом подбоченились, пошире расставили ноги и уставились друг на друга. Баз устроил мне допрос с пристрастием, выясняя мои познания в области плотницкого искусства. При этом он безостановочно курил свои самокрутки, из которых табак сыпался, как фарш из китайского блинчика. К счастью, я выдержала экзамен, и мы заключили союз. Быстро уладив формальности, Баз не только согласился отгородить для меня просторное помещение рядом со столярной мастерской, где имелась куча розеток, но и предложил услуги своего помощника – долговязого прыщавого малого. Примерно так же римский патриций мог бы одолжить кому-нибудь своего раба. («Ты можешь просить Секстуса, если нужно что-то принести. Он не бог весть что – получил в нагрузку, вся партия обошлась в шесть сестерциев, – но старательный, в этом ему отказать не могу. Если начнет выкобениваться, скажи мне – я его приструню».)

Когда мы затащили в мастерскую мое барахло, из подсобки показался «Секстус». Высокий, тощий, точь-в-точь разлагающийся труп, он выглядел так, словно все утро нюхал клей. Правда, голос у него был совершенно нормальный.

– А вот и Лерчи, – сказал Баз. – Принеси нам с Сэм чаю, ладно, Лерчи?

Надо заметить, что этот несчастный юнец и впрямь напоминал дворецкого семейки Аддамс[29]. Я вставила в розетку вилку магнитофона и сунула в него кассету.

«Я хочу парня… классного парня, крутого парня! – завизжали «Гоу-Гоуз». – Я ищу парня, настоящего парня, крепкого парня – я хочу, чтобы он раздавил меня своими башмаками!»

– Ну, то есть, в смысле, ништяк, – очень членораздельно произнес Лерч, доставляя из кухни две чашки чаю. – Кто это?

– «Гоу-Гоуз», – ответила я и, заметив, что ему это мало о чем говорит, добавила: – Белинда Карлайл[30].

– Белинда Карлайл?! – изумился он, разинув рот, но не выронив чашек.

«Дайте мне ковбоя! – визжала Белинда. – Я начинаю охоту на тебя, Джеронимо!»

– Очень мило, Лерчи, – сказал Баз, передавая мне чашку. – Конечно, это не совсем «Рай на Земле», а? Вот характерный пример современной молодежи. – Он ткнул пальцем в своего работника. – Туп, как брусок два на четыре. Будем надеяться, что своим присутствием, Сэм, ты хоть немножко расширишь его музыкальные познания.

Пока мы пили чай, Баз рассказывал, как идет закупка материалов, список которых я ему вручила накануне.

– Послезавтра все должны привезти. Я позвоню, и можно будет приступать.

– Очень мило, – неожиданно для себя самой ответила я. Выраженьица База были очень прилипчивыми.

Когда началась концертная версия «Мальчика Сью», где Джонни Кэш звучит, как двойник Джона Уэйна[31], я прибавила громкости.

Слушатели – не только те, чьи голоса слышались на записи, – дико хохотали. Посреди композиции в комнату влетел Салли и начал быстро что-то говорить.

– Тсс! – в унисон зашипели мы.

– Но там…

– Заткнись!

Салли притих. Лерчи радостно топал ногой, раскачиваясь из стороны в сторону.

– Сейчас сам отплясывать начну, – пробормотал Баз.

Когда развеселая мелодия закончилась, из-за спины Салли послышался злобный голос:

– Очень приятно наблюдать, как вы тут веселитесь.

Улыбки на наших лицах застыли в трупном окоченении. Баз, однако, совершенно не смутился:

– Выключи музыку, Лерчи. Все в порядке, мистер Кэнтли! Рад вас видеть. Надеюсь, хорошо отдохнули. Чаю не хотите?

– Нет, спасибо, – буркнул художественный руководитель театра Филип Кэнтли.

Лерчи прошаркал к магнитофону и выключил музыку, хотя подобная вежливость, в принципе, была ни к чему. Филип Кэнтли большую часть жизни проработал актером, и голос его был тверд, как алмаз: им можно было резать стекло, не то что музыку. Он осмотрел меня с ног до головы холодными глазами, похожими на куски темного мрамора.

– Вы, видимо, скульптор, которого сосватал нам Сальваторе?

– Сэм Джонс, – представилась я, завидуя тому, что Баз защищен профсоюзом. – Салли уже показал вам наши эскизы?

– Я не сомневаюсь, что Мелани сделает это, когда будет нужно, – отчеканил Филип Кэнтли. – Не думаю, что с моей стороны было бы уместно заглядывать ей через плечо.

Он быстро переговорил с Базом, потом резко развернулся на каблуках и двинулся к каморке театрального электрика. Я вопросительно посмотрела на База. Тот пожал плечами.

– Лошадкам положено скакать, – сказал он. – Мистер Кэнтли считает, что женщины должны выглядеть женственно, понимаешь, о чем я? Ты бы видела, в каком виде некоторые девчонки приходят к нему на пробы. Юбки кончаются, едва успев начаться.

Я рассмеялась и посмотрела на свои заляпанные джинсы, на несколько слоев свитеров, которые обычно надеваю для работы, на ботинки, сношенные до такой степени, что кое-где уже проглядывали шляпки сапожных гвоздей.

– А кого он ожидал увидеть? Дженнифер Билз[32]?

– Я быстро рос! И вырос гнусом, злодеем и скотом! – неожиданно заорал Лерчи фальцетом.

Мы удивленно уставились на него.

– Понимаешь, что я имел в виду? – спросил Баз. – Вруби-ка еще раз Джонни Кэша.

Глава четвертая

Примерно так же сострил Хьюго, когда через несколько дней зашел в театр. Поначалу я лишь почувствовала, что кто-то спустился в подвал, – глядя на мир сквозь зеленые стекла маски, я всегда чувствовала себя маньяком-убийцей из «Молчания ягнят». Во-первых, в маске все равно трудно кого-то разглядеть в полутемном подвале, а во-вторых, обычно я слишком занята работой, чтобы приглядываться.

– Эй, ты там внутри не сварилась? – спросил Хьюго, когда я подняла маску.

– Наверное, похожа на вареное яйцо. – Я отложила сварочный аппарат, вздохнула и отступила назад, чтобы оглядеть скульптуру. – Надеюсь, ты не смотрел на огонь.

– Не беспокойся, – сказал Хьюго, – если бы я хотел ослепнуть, уже давно бы это сделал. Хочешь сигарету?

– Нет, спасибо.

Он вытряхнул сигарету из пачки «Голуаз» и прикурил от допотопной зажигалки с колесиком – из тех, что выбрасывают язык пламени в дюйм длиной.

– А я думала, ты куришь «Собрание», – ехидно заметила я.

– Не сегодня. Они не гармонируют с моим нынешним костюмом. – Белая холеная рука с пальцами, унизанными серебряными кольцами, обвела брюки в черно-белую клетку, белую рубашку и кожаную куртку. – Я знаю, что ты хочешь сказать. Все верно, «Собрание» не сочеталось и с той одеждой, в которой я приходил на репетицию. Пришлось пожертвовать своим утонченным вкусом, чтобы только побесить Билла, этого старого, жирного, оголтелого гомофоба. Ума не приложу, что он делает в театре. Мне кажется, Биллу больше пошло бы заниматься телемаркетингом.

Облокотившись о верстак, Хьюго выпускал в воздух колечки дыма и оценивающе меня разглядывал. Сегодня он зализал волосы наверх, так что они облегали голову плотным шлемом, отчего скулы и нос заострились.

– Я разочарован, – вздохнул он. – Думал, когда ты снимешь эту штуку с головы, волосы каскадом обрушатся вниз, как в дурацкой киношке, а они у тебя заколоты в гнусный узел.