Новатор - 2 - Кадник Андрей - Страница 26

Хотя… вспоминая, как они совершенно по-глупому отдали свой автопром японцам, это действительно могла быть всего лишь тупая государственная неповоротливость.

Для дальнейшего развития бизнеса нам нужна была какая-то достаточно твёрдая мировая валюта, а вот с этим были теперь проблемы. Любые деньги — доллары, евро, йены настолько стремительно обесценивались, как будто уже шла глобальная война. Полагаться на драгметаллы, стремительно теряющие свой вес, мы тоже не могли. В сложившейся ситуации единственным выходом виделось создание своей, твёрдой и конвертируемой валюты.

Впрочем, как оказалось, Олег уже об этом позаботился… правда узнали мы об этом случайно — когда один из Тувалуанцев достал из кармана бумажку и стал что-то активно говорить своему собеседнику, тыкая то в бумажку, то в Жору.

Император нахмурился, подошел и забрал бумажку.

От увиденного, я прыснул со смеху и полчаса не мог остановиться. На деньгах кроме стандартных надписей типа банк Тувалу и номинала, красовался гордый Жорин профиль, увенчанный лавровым венком.

Жора тот просто опешил, а Олег обиделся, увидев такую мою реакцию на свое новшество.

— Как валюта-то называется? — немного успокоившись спросил я.

— Тувальский рубль, — повёл плечом Олег, — больше на ум ничего не приходило.

— Ну, хоть не песо, — хихикнул я.

Деньги менять уже не стали, оставили с ликом императора, тем более, что напечатал их Олег уже очень даже немало.

Ещё более я удивился, когда узнал, что Тувальские рубли уже охотно принимают не только в нашей империи, но и во всех ближайших странах. Неявные и невидные нам экономические законы работали, а Азия и Океания, похоже, гораздо раньше Америки и Европы поняла какая валюта сейчас предпочтительна, тем более что наша валюта сейчас единственная в мире не падала в цене.

Но долго такое, конечно, продолжаться не должно.

В одно прекрасное утро мне позвонил израильтянин, бывший моссадовец, отвечающий у нас за внешнюю разведку, и напросился на встречу.

— Против нас зреет коалиция, — начал он с плохих новостей, — мир опомнился и пытается объединиться, чтобы защититься.

— Кто в неё входит? — поинтересовался я.

— Переговоры о противодействии идут на уровне НАТО и они довольно секретны. Нам пока неизвестно до чего договорились потенциальные государства — участники этой коалиции, но мы знаем, что в её создании участвуют как минимум США и Франция.

— Старые друзья, — хмыкнул я, — и каковы у них шансы?

— Сложно сказать, — замялся шеф разведки, — если им удастся договориться, то честно говоря, сломить нас будет несложно. Наша надежда кроется в том, что среди членов НАТО пока нет согласия по вопросу нужно ли нас подминать под себя — для многих, очень многих людей мы представляем собой инновационное быстроразвивающееся государство, с которого нужно брать пример, а уж никак не воевать с ним.

— Вы так говорите, как будто сами так не считаете, — фыркнул я.

— Я привык трезво смотреть на вещи и реально оценивать процессы, — поклонился разведчик.

— И что же вы там себе навыдумывали? — поинтересовался я.

Израильтянин скривился, ему явно не хотелось говорить на эту тему, но поняв что отвертеться не получится, он сказал:

— Мне сложно судить о ваших планах, Дмитрий, но как военный эксперт я могу понять своих коллег в большинстве стран. Вся стратегическая военная авиация вдруг стала не больше, чем игрушкой. Проекты, на которые направлялось до 80% военного бюджета стран на протяжении многих лет, вдруг оказались пустышкой. Сегодня один переоборудованный гражданский самолёт стоит всей остальной военной авиации и не понимать этого нельзя.

— Подождите, — сказал я, — у нас ведь чисто гражданские гравилёты, на них вообще нет никакого вооружения.

— Гравилёт, который не может сбить ни один военный самолёт гражданским считаться не может, — ухмыльнулся разведчик, — а установить на него любое вооружение — раз плюнуть. Да даже без оружия — маленькая корректировка в программе защитного поля и гравилёты смогут просто сминать в воздухе любую военную авиацию.

Я недовольно скривился — мне не нравилось, когда меня, пусть даже непреднамеренно обвиняли в милитаризме.

— Что вы предлагаете? — перевёл я разговор в конструктивное русло.

— Вы как-то говорили, — замялся разведчик, — что планируете создать собственный альянс. Так вот, по-моему для этого сейчас самое время.

Я действительно в последнее время настолько замотался, что и забыл о своих планах по созданию коалиции с русскими, но теперь решил, что и действительно пора переходить к активной фазе на этом направлении.

Хотя я и просил Дедющенко, чтобы Россия выступила инициатором подобного альянса, я не верил в то, что он сможет этого добиться, хотя я и надеялся, что ему удастся заронить зерно сомнения в самоуверенность российского президента. Что ж, проверим.

— Хорошо, организуйте официальную, но секретную встречу с президентом России, — вздохнул я, — встречаться буду я и Жора.

Встреча не заставила себя долго ждать. Почти сразу наша разведка дала мне знать, что президент Пудведев согласен встретиться со мной буквально через несколько дней. Пусть это было и не так быстро, как мне хотелось, но и не столь долго, на что мог рассчитывать руководитель государства с населением в десять тысяч человек.

Про нас там определённо знали и нашим государством интересовались.

— Вот только какого рода этот интерес, — с опасением думал я. Как показывал исторический опыт, от нашей родины можно ждать всего чего угодно.

Когда я рассказал Жоре, что мы едем в гости к Пудведеву, он был шокирован и чуть не набросился на меня с кулаками.

— Я не полезу туда, — нахохлился он, исчерпав запас ругательных слов, которых он знал не так уж и много, — нас там возьмут тёпленькими! Мы даже не представляем уровень развития их спецсредств!

— Подожди, не кипятись, — попытался я успокоить его, — мы поедем в твоих супер-пупер полях, и не будем снимать их даже в туалете.

— Поля не панацея, — вздохнул Жора.

— Вот как? — удивился я, — ещё совсем недавно ты уверял меня в обратном.

— Что ж, ты в двух словах доказал, что я излишне самоуверен, — голосом, полным раскаяния заявил он, — после того нашего разговора я сел искать способы, как можно обойти мою защиту и мне не составило труда найти ещё несколько.

— Например? — удивился я.

— Ну, например, поле не так уж хорошо фильтрует поступающий воздух. В полёте это совершенно не имеет значения, а вот если нас закрыть в помещении и пустить газ, то через несколько часов мы задохнёмся.

— Делааа, — протянул я, — да что же они изверги такое с нами делать?

— Нет, ну газ совсем необязательно должен быть смертельным. Они могут пустить такой, который развяжет нам язык, сломит волю, усыпит, да всё что угодно…

— Ну, хорошо, будем настаивать на встрече на открытом воздухе, тогда поедешь?

Жора скривился:

— Понимаешь, существует ряд способов захватить нас и на открытом воздухе.

— Подожди, что за истерия и вселенская фобия, — раздражился я, — что-то раньше я за тобой такого не замечал. Они же не знают принципов, на которых работает защитное поле, соответственно не должны знать и способов борьбы с ним.

— Не должны, — вздохнул Жора, — но они могут попробовать.

— Ладно, — решил я, — подстрахуемся тремя способами. Во-первых, встречаемся на открытом воздухе, во-вторых записываем всю встречу и транслируем на остров, в третьих я положу себе в карман кино, отснятое про Пудведева и если нас захватят, то покажу ему и пригрожу, что если мы не вернёмся в течение суток, то кино будет крутиться по всему миру. Да и вообще, пойми, они скорее всего не меньше нашего боятся, что мы похитим президента или ещё какую бяку придумаем — у них-то полей нет защитных.