Новатор - 2 - Кадник Андрей - Страница 25

Мы судорожно скупали за бесценок акции компаний, владеющих самолётами, и восстанавливали авиасообщение между городами и странами. Нет, это не было так задумано — изначально мы не планировали так сильно обрушивать рынок, покупать акции пришлось лишь тогда, когда я понял что мы единственные потенциальные покупатели во всём мире — остальные инвестировать прогорающие авиакомпании явно не собирались.

Это уже потом кто-то из экономистов объяснил мне, что все крупные авиакомпании работают за счёт кредитных линий — своих средств у них практически нет. За счёт краткосрочных кредитов оплачивается и топливо, и лизинговые платежи и даже оплата труда персонала. И как только их акции стали резко падать в цене, кредитные линии были закрыты в тот же день, что и привело к практической остановке авиаперелётов.

Только вот летали уже наши самолёты пока на керосине и нам в убыток — мы физически не успевали переоборудовать столько бортов. Этот жест доброй воли можно было, наверное, как-то использовать в нашу пользу для поднятия авторитета, но тогда думать было некогда, всем приходилось работать день и ночь.

Всё более-менее отладилось лишь через несколько недель. Удивительно, что за всё это время мы не получили ни единой ноты протеста ни от одного государства. Похоже, они все прибалдели от скоротечности транспортного коллапса ещё побольше нас.

К этому времени мы скупили все крупные авиакомпании и убрали их акции с рынка. Поиграли в открытую экономику и будет.

Именно это решение, как потом запишут в учебниках, стало началом конца глобализации экономики и привело к угасанию публичных компаний. Все государства просекли опасность, возникающую от того, что с твоими основными предприятиями — налогоплательщиками играют как с котятами и тихим сапом провели различными методами национализацию крупных компаний. Энгельс бы порадовался. А вот Доу Джонс — в гробу перевернулся. После того, как это случилось, его надуманный индекс не прожил и года — сначала он просто падал, а когда на финансовых биржах торговать стало нечем, о нём просто забыли.

Но это было после, тогда нас это не волновало. У нас-то империя, что хотим, то творим. Авиационные заводы так и остались банкротами, их акции никто так и не купил. Теперь даже ребёнок понимал, что когда вместо самолёта можно запустить в небо рейсовый автобус, эти заводы едва ли принесут прибыль.

Впрочем, мы купили один завод авиапрома, который делал внутренние салоны для самолётов. Что-то подсказывало мне, что их вскоре придётся кардинально менять. Словно подслушав мои мысли, наш главный авиатор вскоре принёс на утверждение несколько новых компоновок для самолётов — начиная от салонов бизнес-класса, в которых теперь можно было не только вытянуть ноги, но и полежать, заканчивая салоном а-ля трамвай — с пластмассовыми сидениями и поручнями для стоящих пассажиров.

Идеи я утвердил, хотя и пожурил его, что дизайнерская мысль идёт неглубоко. Всё-таки, пользуясь Жориным двигателем совсем не обязательно летать в алюминиевых гробиках. Давно пора было разработать опытный образец самолёта полностью из стекла — для панорамного обзора.

От этой идеи авиатор отмахнулся, мотивируя тем, что я и сам прекрасно знаю, как несладко им сейчас приходится. Но я не принял подобных отговорок.

— Весь мир и все деньги в твоих руках, не успеваешь сам — найми другого.

Всё же я верно подметил ещё на нашей первой встрече, что этот человек не способен делегировать полномочия. Он всё делает сам — от проставления подписей на мелких финансово-хозяйственных документах, до согласования направлений работы креативно-плановой команды, которую он всё же набрал по моему наставлению для того, чтобы эти ребята немного посмотрели в будущее компании и предугадали передряги, в которые нам ещё предстоит вляпаться.

У наших авиаторов было немало головной боли, но в целом собранная команда была хороша… на четвёрочку с плюсом. И я ограничивался лишь общими указаниями, а что касается императора Жоры, то он вообще в эти дела не вникал.

К тому времени, как мы начали летать, Жора окружил остров защитным полем. Теперь мы жили в отдельной биосфере, но в безопасности… пока в безопасности.

Жора-то, как парень самоуверенный считал безопасность практически абсолютной. По его словам, мы вообще могли отцепить от планеты всю нашу островную биосферу и прямо в ней перебраться хоть на марс… по-моему у него даже подозрительно загорелись глаза после того, как он это заявил.

Но, после того как я сходу нашел как минимум одно уязвимое место в его защите, он попритих.

— Поле вокруг острова выключится, если подлетит наше НЛО или другой гравилёт? — уточнил я.

— Конечно, зачем нам большой бабах, — пожал он плечами.

— Тогда воевать с нами проще пареной репы, — резюмировал я, — захватывай любой наш самолёт, подлетай к острову, поле свернётся и можно высаживать десант.

— Об этом я как-то не подумал, — зачесал Жора лоб.

Покупка авиакомпаний, как бы дёшево она нам не обошлась, всё равно высосала все запасы золота и платины. Однако мыслей притащить ещё астероидов у меня не возникало — почти сразу начали поступать огромные доходы от авиаперевозок.

Ещё бы! Быстрые, безопасные, бесшумные, недорогие они привлекали к себе с каждым днём всё больше пассажиров. А учитывая, что летали гравилёты быстро, нам пока даже не требовалось расширять парк самолётов — при том же авиапарке мы могли делать в 4-5 раз большее количество рейсов.

Когда же мы установили антигравы на последние самолёты, то в строке эксплуатационные расходы у компании Тувалу-авиа осталась лишь одна строка — оплата труда персонала. Топлива нам больше не требовалось. В результате деньги текли просто рекой. Мы с одной стороны понятия не имели что с ними делать, а с другой побаивались сильно снижать цены на авиаперевозки… мы ведь всё-таки теперь монополист, надо держать марку.

Такой объём золота и платины, вываленный на рынок в течение пары месяцев не мог остаться незамеченным и цены на драгметаллы поползли вниз вслед за ценами на акции авиакомпаний. Конечно, на рынок поступил такой уж большой объём драгметаллов, но трейдеров сильно смущала страна происхождения всех этих ценностей — страна, которая за несколько недель монополизировала целую отрасль.

— Это не к добру, — решили многие инвесторы, и поспешили избавиться от своего золота и платины.

Единственное, что мы могли сделать в этой ситуации, так это с ухмылкой наблюдать, как обесцениваются долгосрочные кредиты, выданные нашим «друзьям».

Впрочем, сейчас уже мы в состав друзей могли записать почти все страны, поскольку у кого гравилёты, тот и заказывает музыку. Оставались, конечно, последние герои, пытавшиеся сражаться с нами за счёт государственной поддержки. Так, не сдавалась пока Россия, не пускавшая нас на свои внутренние рейсы, но этой баррикаде долго было не продержаться — вся зарубежная авиасвязь уже осуществлялась только нашими гравилётами. Полностью отказалась пересесть на гравилёты Франция — она вообще очень тяжело переживала этот кризис, поскольку у Французов было немало разорившихся авиапредприятий. Гордо воздев небу свои носы, Французы вообще закрыли аэропорты и пересели на наземный транспорт.

Остальные поначалу, конечно попытались ободрать нас как липку — ввести спецакцизы, задрать цену за сертификацию гравилётов, мотивируя это тем, что сертифицировать им придётся не самолёты, а совершенно новый тип транспорта. Но, когда в странах начались серьёзные волнения из-за остановки полётов, некоторые не выдержали и разрешили нам несертифицированные авиаперевозки, предупредив граждан, что летают они на свой страх и риск. За ними разрешили полёты и все остальные крупные страны. С небольшими государствами вообще проблем не было. Размер стандартной взятки за работу авиакомпании на рынке стран, не вошедших в наш кредитный пул, составлял 50-100 тысяч евро.

Подозрительно быстро сдалась США — насколько я понял, они даже стали уговаривать население по федеральным каналам, что гравилёты это очень экологично и здорово. США была одной из первых стран, в которой мы захватили весь рынок авиаперелётов — и внутренний и внешний. Тогда я совершенно не мог понять, почему они так беспечны — неужели не видят для себя стратегической опасности?