Темное пророчество - Прозоров Александр Дмитриевич - Страница 47

– Тесно, – удивился Битали, глядя по сторонам. Помимо картины, в комнатке помещались только стол, книжные полки вдоль стен, библиотечная лесенка и окно с тяжелыми шторами.

– Зато запирается, – парировал недоморф. – Это единственное место, куда не приходят домовые. Во всяком случае, без меня. Да и мамочка изволит не беспокоить. Моя гостиная, моя опочивальня, моя комната отдыха и моя туалетная тянутся дальше вдоль стены. Пойдем, все уже за столом.

– Когда успели?! Я же всего на минуту задержался!

– Наверное, не ты один проспал завтрак, – засмеялся Надодух. – Пошли!

Сразу за кабинетом чатии Сенусерта обнаружился вполне обширный, обитый алым бархатом тамбур с двумя диванчиками, а уже за ним открылся просторный светлый зал, шагов двадцати в ширину и не меньше сорока в длину. По обе стороны красовались витражные окна, потолок перекрывался могучими дубовыми балками в полтора обхвата, пол переливался наборным паркетом геометрического орнамента, и только стены из крупных натуральных валунов напоминали о седой древности сего жилища.

Вдоль всего зала тянулся щедро накрытый стол. Белоснежная скатерть была уставлены вазами с фруктами, лотками с печеной птицей и рыбой, мисками с салатом, менажницами с тонко порезанным мясом, сыром, ветчиной, колбасами и всякого рода копченостями и рулетами. Бутылки, кубки, рюмки, фужеры, кувшины, букеты лилий, нарциссов и тюльпанов…

– Ой, – только и сказал потомок Темного Лорда.

– А вы, я так понимаю, и есть тот самый талантливый юноша Битали Кро, которым мой сын восхищался все каникулы? – отвлекла его от созерцания стола пышногрудая молодая женщина в бордовом приталенном платье, с высокой прической, в которой волосы прятались под понизью из розового жемчуга. Одеяние завершали рубиновые серьги, богатое пироповое ожерелье, поблескивающее бесцветными бриллиантами, что разбавляли собою самоцветы, и два перстня с крупной полупрозрачной шпинелью. В руке находился бокал чего-то вишневого. Похоже, хозяйка замка обожала все оттенки красного. И даже зрачки ее светились странным карминовым отливом. – Очень рада увидеть вас воочию.

– Лукреция Сенусерт, моя мать, – представил женщину Надодух.

– Очень приятно, – склонил голову Битали и коснулся губами протянутой руки. – Право, не стоило устраивать скромным школярам столь пышной встречи.

– Увы, мой юный друг, гости в нашем замке столь редки, что любой визит становится праздником, – пригубила свой напиток хозяйка. – Посему прошу к столу. Кто знает, удастся ли нам посидеть за ним уже завтра.

– Не нужно так печально, – попросил Битали, присаживаясь к столу. – Этот дом останется с вами навсегда.

– Ах, юноша… – горько рассмеялась женщина. – Вашу бы уверенность, да… Разбежались все. Просто все. Все до единого. Защищать родовое гнездо Сенусертов осталась лишь я, со своим шармом и перстнем честности. Думаете, поможет?

– После нашей школы видеть в стенах двери даже странно, – указал вдоль зала Битали, решив переменить тему.

– Ничего удивительного, – пожала плечами хозяйка. – Стены заговорены еще дедом Надодуха, а он был большим мастером своего дела. Через них не пробиться никакой силе, могу вас уверить. Так что входить в гостевые комнаты придется по старинке. Через дверь, дорогие мои, через дверь.

– Заговорены? – вопросительно глянул на Надодуха Кро. Тот кивнул. – Это уже хорошо.

Битали ожидал, что за время дневного перерыва они с недоморфом смогут осмотреть замок – но обед оказался действительно торжественным, с произнесением тостов, хвалениями в адрес гостей. В общем – сильно затянутым. А потому самое важное дело пришлось отложить до вечера, когда члены братства, задержавшись по окончании последнего занятия лишь для того, чтобы покормить домовых и гномов, переместились сюда. Зато вечером гости были совершенно не ограничены временем.

Две угловые башни древнего дома чатий Сенусертов возвышались над округой на добрую половину арпана.[1] Одну из них украшали часы, другую – металлическая решетка смотровой площадки. Сам замок, прямоугольный в плане, был ниже вдвое, если считать до конька островерхой двускатной крыши.

– Раньше вокруг шел ров, – рассказывал Надодух, прогуливаясь с друзьями по вымощенным битым кирпичом дорожкам правильного английского парка. – Он наполнялся из того дохлого ручейка, что течет за замком через пруд с карпами. Но двести лет назад, когда стало ясно, что войн можно не опасаться, отец засыпал ров, а вокруг, в бывших секторах обстрела, повелел разбить парк. Решетка, что сейчас слева от нас, это та самая граница, докуда когда-то долетали пули и картечь. За ней начинается деревня, в которой раньше обитала дворня из смертных. Называется она Жесте, а почему, не знаю.

– Роскошный парк, – заметила Анита. – Всегда о таком мечтала.

– Извини, – оглянулся на нее недоморф. – Подарить могу только с сердцем. Майорат.

– У тебя в саду бродит много смертных, Надодух, – заметил Цивик. – Они слишком беззаботны для слуг.

– Туристы, – с легкостью признал наследник древнего рода. – Когда отец понял, что из-за проклятия потерял почти всех слуг из числа людей и поддерживать порядок в саду и замке семье не по силам, он позволил превратить часть замка в музей. Оказалось очень удобно. Смертные сами наводят порядок, следят за парком, клумбами и прудами, ремонтируют ограду, проложили новые подъезды от дороги, организовали подсветку с помощью электричества и даже собственную охрану. Нас они не замечают. В том смысле, что мы закрыли от них мороком три верхних этажа, и они считают, что в середине замка сделан один огромный зал до самой крыши. Они даже не понимают, что обогревать подобное помещение бесполезно, тепло будет пропадать наверху. А внизу у них, между тем, зимой тепло. Впрочем, смертные не замечают очень многого. Заложенных камнем проходов на наши этажи, странных поворотов центральной лестницы, света в моих и маминых окнах. Они считают, что свет – это лишь отблески, а лестницы сделаны таким образом для красоты! – Недоморф рассмеялся.

– А вас-то они замечают?

– Да, я вполне официально, по их документам, числюсь у них владельцем имения, мама же считается моей мамой, – пожал плечами Надодух. – Мы можем входить и выходить в любое время, пользоваться музейным транспортом и всеми прочими их изобретениями и не прибегать для этого к магии. Это тоже удобно. Хлопоты – на смертных, нам же достаются только результаты. Меня, кстати, всегда удивляло, что они думают по поводу наших с мамой появлений и исчезновений? Где, по их мнению, мы живем, куда уходим и откуда приходим? Хотя, наверное, они что-нибудь придумали.

– Ты получаешь с них какой-то доход? – спросила Генриетта.

– Это был бы уже перебор, – рассмеялся Надодух. – Хватит того, что смертные не хуже домовых поддерживают у нас порядок и не доставляют нам хлопот. Наши владения – это Жесте, земли на три лье на север, одно лье на юг, и полтора лье на запад и восток от замка. Там еще пять мелких селений, два городка и отдельные уютные уголки, в которых любят отдыхать метаморфы. Раньше эти места приносили хороший доход, но теперь все наши поселенцы разбежались. Кто-то распускает про меня слухи, что я намерен украсть себе невесту, что лечусь от проклятия живой кровью, что… В общем, всякий бред. Да еще неизбежная схватка с соседями или соседей между собой за мои владения может оказаться весьма разорительной для здешних обитателей. Осталось всего с десяток подданных. Не пожируешь.

– Когда ты докажешь свое право владеть, они вернутся, – остановил его Битали. – Что тут у нас хорошо? Подступы открытые, незаметно не подкрадешься. Парк – это не лес, деревьев тут мало. Через клумбы да через красные дорожки, через лужайки незаметно не проберешься, коли сторожить на совесть. А мы постараемся. Так, Комби? Тут на тебя в первую очередь надеюсь и на Генриетту. У метаморфа ночью все чувства должны обостряться.

– Я хочу сражаться! – потребовал третьекурсник.