Чудес не бывает - Витич Райдо - Страница 49

— Расскажи.

— Что?

— Все. Откуда и что о Боз знаешь, об Исвильде. Почему с нами поехал. Зачем вообще тебе эта каша, какая в том тебе выгода и что хочешь.

— Сам как думаешь?

— Устал думать, — признался честно. — Мысли у меня просты как клинок — обезопасить Исвильду. Натерпелась она.

Мужчина согласно кивнул:

— Поэтому я с вами. Давно слушок прошел — жив кто-то из Де Ли. Не обманула молва. Правда Исвильду я меньше всего живой видеть ожидал. Из-за нее все началось, ее первой должны были кончить.

— О чем ты? — нахмурился Даган.

— О том, что по чести я ее за Максимильяна принял сначала. Клинком-то она как Лемзи играла. Не думал, что он сестру своему мастерству научит.

— Ты знал Лемзи?

— Не близко.

— Не вилял бы ты, объяснил по-человечьи? — попросил Орри. Мужчина улыбнулся:

— Я б объяснил, да что-то не могу, а что-то только сейчас и вырисовывается.

— Спасибо, друг, — поджал губы Даган: поговорили, ничего не скажешь!

— Не сердись. Если б я не увидел, как ты к Исвильде относишься, я б слова вообще не сказал.

— Что за забота у тебя к ней?

Мужчина помолчал, поглядывая в расцветающее утренними красками небо, и спросил:

— Хочешь, расскажу историю?

— Жажду, — заверил Оррик.

— Жила была девочка. Росла в обычной семье, получала обычное воспитание, и как обычно пришла пора ей влюбиться. И любовь первая была тоже, обычной — несчастной. Дружок ее оказался парнем ветреным, глупым. Сделал ей ребенка и умчался совершать воинские подвиги. Родители, узнав о грехе дочери, сначала хотели отправить ее в монастырь, но потом передумали — жених объявился, что за хорошее приданное готов был закрыть глаза на некоторые недостатки невесты. Понятно он не знал, что она беременна — родители сваливали все на недуг дочери. Сыграли свадьбу, и вскоре недуг сказался так сильно, что она разрешилась от бремени раньше любого приличного срока. Муж был в отъезде, и когда она родила, знать не мог. С помощью верной служанки удалось скрывать какое-то время, что дитя явилось на свет. Но надо сказать, что муж этой несчастной был мужчиной жестоким и неглупым, и как та не уверяла его, что ребенок родился таким большим сразу, он не верил, хотя сомнения все же она в него посеяла. Он признал его. Однако это не спасло дитя от неприятностей, как и его мать. Ночью муж забрал ребенка и отвез в лес, оставив на волю Божью, что, по его мнению, и должна была решить спор — чей ребенок. Его, значит, вернется, нет, значит, и печалиться не о чем. К утру мать обнаружив исчезновение дитя впала в истерику и умоляя мужа вернуть ребенка призналась в грехе. Муж, понятно, стал неумолим, и бедная женщина заработала нервную горячку. Она сходила с ума по ребенку и выла на весь замок. Ее заперли, связали, убедив мужа, что она невменяема. Впрочем, так и было. Она повредилась умом от горя. Но ребенок остался жив. По лесу, видно посланный по воле Божьей, проходил отряд всадников, что, услышав крики голодного младенца, без труда нашли его в зарослях ракиты и взяли с собой. Пеленки удивили их — явно не тряпье крестьян. К тому же вензеля… Отряд остановился в замке родственника мужа несчастной женщины. Ему рассказали эту странную историю, показали младенца. Увидев и узнав дитя, родственник разгневался и призвал нечестивца, что решил избавиться от ребенка столь зверским способом. Произошел неприятнейший разговор, в котором каждый стоял на своем и не собирался верить и слушать другого. После родственники не общались, рассорившись вконец. Один был уверен, что прав он, а его собеседник закоренелый негодяй, другой, что прав он, а его оппонент выжил из ума. Ребенок остался в пригревшем его замке и рос вроде признанным, а вроде нет. И понятия не имел, что его мать жива. А та, после четырех лет заточения и муштры, совсем одичала и стала похожа на дрессированную лошадь. Родила одного ребенка, через некоторое время другого и вроде бы успокоилась, но как-то раз увидела свое погибшее дитя. Узнать его было нетрудно — лицо, стать, манеры — вылитый возлюбленный, что по странности, которым в этой истории несть числа, был похож на ее мужа. Эта схожесть сбивала с толку и его, заставляя возвращаться к сомнениям и вновь пытать женщину. Та, пугаясь, путалась, говоря то одно, то другое и окончательно заморочила голову мужу. Но суть не в том. Когда она поняла, что ее первый ребенок жив, маска безвольной куклы спала и в испуге, что участь несчастного ребенка будет и участью других ее детей, решила бежать. Надо сказать, ее можно понять. За приличный срок жизни с мужем она поняла, насколько тот жесток и груб, злопамятен и невоздержан. Она была уверена — он ненормален. И бежала. Старшего ребенка забрать не удалось — того с пеленок держали отдельно от матери, боясь, что та заразит его своим безумием, но младший был с ней, хоть и под присмотром многочисленных нянек и стражей. И вот в одну ночь женщина попыталась скрыться с ним, но…

— Хватит!

Оррик вскочил, прекрасно понимая, о чем и о ком толкует Лексинант. Постоял, приходя в себя от столь невероятной истории, и глухо спросил:

— Имена?

— Тот кто спас дитя — Гелигрант Де Ли. Остальные имена ты знаешь.

— Невероятно… невозможно… — в волнении и сомнении прошептал Орри.

Мужчина пожал плечами:

— Жизнь. Тебе ли не знать какие чудеса устраивает эта кудесница руками своих слуг — людей. Хочешь вторую историю?

— Мне бы переварить эту, — глухо бросил Даган. Покрутился, ища спасения от обуявших его чувств, и присел напротив Лебрента, заглянул ему в глаза:

— Почему я должен тебе верить?

Мужчина равнодушно пожал плечами:

— Не хочешь — не верь. Я не летописец…

— Ты фокусник. Хорошо, доставай свой козырь из рукава, посмотрим, на что годен этот.

— О, вторая история тебе понравится больше. Она полна романтизма и понятного любому реализма. В час и день, назначенный Богом, один уставший от одиночества мужчина, обремененный массой забот, надо сказать, понятных — о хлебе насущном и увеличении своей власти и земель, решил устроить себе отдых и отправился в путешествие, дабы развеять тоску и, возможно… найти невесту. Со сватовством у него не получалось — одни были слишком заносчивы и воротили от него нос, наслышанные о его крутом нраве и несчастье с первой женой, другие знали о пороках мужчины не понаслышке и тем более не желали его привечать. Но, проявлять открытую неприязнь никто не собирался — о злопамятности мужчины говорили его дела и пугали не хуже библейских пророчеств о конце света. В его владениях то и дело пропадали люди. Кто приписывал это разбойничьим шайкам, кто справедливо сомневался — а все ли пропавшие дело их рук? Мужчина, понятно, замечал косые взгляды, настороженность к своей персоне и раздражался не на шутку. И вот он поехал в дальние края, где о нем не знали ничего, кроме того, что он сам мог сказать. А говорить он умел. И добиваться своего. Сворачивать же и отступать, терять желанное не умел вовсе. И вот на краю королевства, в котором он жил, ему довелось заночевать в гостеприимной семье доблестного воина и богатого сеньора…

— Гелигранта Де Ли, — выдохнул Оррик, сообразив. И застонал, ткнувшись затылком в ствол дерева. — Боже, милостивый.

— Ну, Бог тут не причем, любому бы увиделась в том стечении обстоятельств более рука его Дъявола. Рассказывать дальше? Мужчине понравился рачительный хозяин, богатые угодья, милые домочадцы, наследник, что был на зависть. Но особо его привлекла девочка…

— Исвильда… — у Орри на минуту в голове помутилось.

— К чему имена? Важна суть, а она такова, что при виде юной невинной девушки с божественными чертами лица, фигуры и манерами утонченной леди, в душе мужчины родилась самая настоящая страсть, в которой он горел как в аду… хотя ад был привычным для него местом. Отец девочки был мужчиной умным и смекливым. Он сразу понял, что за гость посетил его и отчего изучает его дочь. Девочка…

— Она знала Боз!

— Нет. Когда Боз приехал в замок, была глубокая ночь и девочка спала. Дальше Гелигрант сделал все, чтоб они ни разу не встретились и поговорили. Боз видел ее, а она его нет. Они гуляли с Гелигрантом в саду, а Исвильда гонялась за Максимильяном меж деревьев, чем и привлекла внимание Даган. Зрелому мужчине достаточно взгляда, чтоб определить мысли и суть собеседника. Гелигрант слышал о Боз, быстро сориентировался и в тот же день, буквально через час, отправил дочь на прогулку с сыном, до ночи. А потом проследил, чтоб девочка была не одна на своей половине и под серьезной охраной. Днем Боз предложил ему выдать дочь за него, но тот прямо сказал, что это невозможно, потому как, уже встретился с тем, кого бы хотел видеть зятем. На вопрос кто этот счасливец, Галигрант не подумав ответил честно, открыв имя… Представь удивление и негодование Боз, когда он узнал, что его соперник — его незаконнорожденный сын Орри Даган, и его, безродного, нищего наемника, предпочитают знатному герцогу.