Греховные тайны - Хейз Мэри-Роуз - Страница 31

В первый раз, возбужденный донельзя кучей денег в карманах и возможностью трахнуть эту хорошенькую, необыкновенную, сумасшедшую девчонку, он сам испугался собственной силы. Ее руки и плечи выглядели такими хрупкими по сравнению с его огромными ручищами, ее грудь казалась такой нежной, соски стояли, как маленькие хрупкие пуговки. Он вошел в нее с такой неудержимой силой, что сам запаниковал — как бы не покалечить ее. Особенно когда понял с запоздалым изумлением, что она девственница. Она же не издала ни звука.

Лишь сжимала длинными пальцами его ягодицы, вдавливая его еще глубже в себя.

Потом она каждый раз просила его быть еще грубее, еще безжалостнее.

— Да, да, сильнее! Ради Христа, Блэкки, еще сильнее. Ну не останавливайся же! Давай, давай, Блэкки!

Теперь для нее, казалось, не было ничего невозможного. Никакая боль ее не пугала. Ее хрупкое, изящное тело казалось сделанным из стали. И каждый раз она выдерживала дольше, чем он.

К июню он почувствовал, что она в нем разочаровывается. В последнее время он все чаще и чаще отказывался выполнять ее требования. С опытом в ней развился вкус к насилию и жестокости.

— Нет, — твердо отвечал Блэкки. — Тебе будет слишком больно.

Несмотря на весь его дикий, разнузданный нрав, в нем был некий консерватизм, даже романтизм, там, где дело касалось женщин. Он не мог понять, как Арран, такая утонченная, такая хрупкая, может требовать от него подобных вещей. После того как утихла первая яростная страсть, он неожиданно для самого себя почувствовал к ней нежность. Ему хотелось обнимать и ласкать ее, защищать. Он нежно проводил руками по изящным изгибам ее тела и сам себя не понимал. Тем более не мог понять ее.

— Почему ты этого хочешь? Арран, скажи, почему тебе это нравится?

Ее ответ буквально шокировал Блэкки.

— От этого я чувствую себя чище, — произнесла она, словно откуда-то издалека.

Больше он никогда ни о чем ее не спрашивал.

Этим летом Арран не чувствовала себя несчастной.

Жизнь ее пришла в какое-то странное трехстороннее равновесие.

Во-первых, она жила своей работой — писательством.

Арран методично вела записные книжки, куда вносила свои мысли, записывала чувства и ощущения. После ужина длинными светлыми вечерами она писала рассказы, моля Бога лишь об одном — чтобы не явился отец и не прервал ее работу. Она начала посылать свои рассказы в журналы, где их неизменно отвергали, иногда вежливо, иногда не очень. Вежливые отказы, в особенности те, в которых содержались дельные замечания, она внимательно перечитывала и хранила. Мало-помалу, усердно и кропотливо работая, она приобретала опыт и выработала собственный стиль, который в будущем прославит ее, сделает одним из наиболее популярных романистов восьмидесятых годов.

Все свои записи она хранила под доской пола в своей комнате вместе с письмами от Изабель и Кристиан. Она знала, что в ее отсутствие отец обыскивает комнату, роется в ее вещах. Она старалась об этом не думать, так как сама эта мысль приводила ее в страшную ярость.

Еще одной основой для равновесия служила работа в библиотеке.

Арран покинула колледж и начала работать через неделю после того, как встретила Блэкки. К этому времени она уже научилась достаточно хорошо печатать и решила, что нет смысла дольше оставаться в колледже.

Наиболее подходящим местом для работы представлялась ей публичная библиотека, где она надеялась расширить свой кругозор. Ее взяли ассистенткой с недельным испытательным сроком. В ее обязанности входило принимать и выдавать книги, а в случае необходимости выполнять и любую другую работу. Зарплату ей предложили мизерную, притом что рабочая неделя длилась с понедельника по субботу включительно. В среду давали свободных полдня.

К концу первой недели Арран стала незаменимым сотрудником. Она была неизменно любезна с посетителями и, кроме того, неплохо знала литературу. К ней все чаще и чаще обращались за советами. «А это о чем, дорогая?», «Как вы думаете, понравится мне ее новая книга?», «Как фамилия того писателя, который…».

К концу третьей недели ей немного прибавили зарплату.

Мисс Стоутли, преподавательница математики в младших классах местной общеобразовательной школы, высокая женщина с топорным лицом в твидовом костюме, каждый раз с нетерпением ждала субботнего утра, когда она могла поговорить с Арран. Незаметно для себя она стала поверять Арран полузабытые секреты из своих несчастливых детства и юности. Рассказывала, каково это — расти непривлекательной дурнушкой, и при этом не в меру умной и тонкой. Как это ужасно и унизительно сидеть у стенки на вечерах в ожидании, пока кто-нибудь пригласит на танец.

Нерс Тиммс, толстушка, которой перевалило за пятьдесят, обожала душещипательные исторические романы в ярких обложках с изображением героини в пышных туалетах на фоне шикарной обстановки. Книги часто возвращались без обложек, а Тиммс бормотала что-то нечленораздельное про воду, попавшую на обложку, или про щенка, который ее сжевал.

— Не беспокойтесь, Нерс, — мягко говорила Арран, уверенная, сама не зная почему, что обложка книги сейчас украшает стену спальни миссис Тиммс или вырезана и спрятана в альбом. — Не волнуйтесь, все в порядке.

Нерс Тиммс отвечала ей преувеличенно благодарной улыбкой.

Регулярно заходил полковник Туэйт за детскими приключенческими книжками для внука Бена. Больше всего Бен любил книги из серии «Биггл», о капитане Бигглсуорте — летчике-асе и о его неутомимом напарнике Элджи.

— Ну они дают, — взволнованно делился капитан с Арран. — Малыш просто глотает эти истории.

После третьего его посещения Арран поняла, что никакого Бена на самом деле не существует. Просто капитан Туэйт, одинокий, не нашедший своего места в современном мире, тосковал по простым и понятным черно-белым героям из приключенческих историй о Биггле и Элджи.

Были и другие. Множество одиноких людей, для которых библиотека служила прибежищем мечтаний и фантазий.

Ну и, конечно, приходили дети, толпами, чаще всего после окончания школьных занятий.

— Мама не любит, когда я сижу дома один, и велит, чтобы шел сюда.

Арран организовала для них ежедневные «Часы рассказов и историй», чем привела в восхищение старшую библиотекаршу мисс Трулав, которая каждый день с ужасом ожидала нашествия маленьких сорванцов.

— Ты так хорошо обращаешься с детьми, Арран, дорогая. Знаешь, тебе непременно надо найти какого-нибудь хорошего молодого человека, выйти замуж и завести своих детей.

Единственным молодым человеком, которого знала Арран, был Блэкки Роуч.

— Еще не время, мисс Трулав, — отвечала она.

Так проходило лето. Арран легко со всем этим справлялась, включая и поездки с Блэкки. Оказалось, что все это очень просто устроить. К десяти часам вечера отец с матерью уже ложились в постель. Отец обычно принимал снотворное. Арран вылезала из окна ванной комнаты на крышу соседского сарайчика, крытую толем, спрыгивала на землю и встречалась с Блэкки у телефонной будки на углу.

Потом они мчались в ночи по дорогам среди ярких вспышек света, оглушительного шума, свиста ветра, хриплых голосов, грубых мужчин и женщин, запахов бензина, выхлопных газов, пота, пива и секса. Обычно она ездила с Блэкки две-три ночи в неделю. Он был ее темной, мрачной, захватывающей тайной.

Однако долго это не могло продолжаться.

Однажды Арран прождала полчаса, но Блэкки так и не появился. Как-то раз он сказал: если не появится в течение получаса, пусть не ждет. Значит, не вышло.

До сих пор такого еще ни разу не случалось.

Арран долго ждала в темноте под дождем. Тосковала по Блэкки, по его рукам, всегда испачканным машинным маслом, по вибрирующему мотоциклу, по ночным дорогам, по страсти во тьме случайного грузовика.

В конце концов она вернулась домой. Забраться на крышу сарайчика без его помощи оказалось нелегко. Она с трудом вскарабкалась, вымокнув до нитки и ободрав колени. В эту ночь она плохо спала.

На следующий день она узнала, почему Блэкки не пришел.