Аметист - Хейз Мэри-Роуз - Страница 17

Гвиннет гневно отдернула голову в сторону.

— Мистер Бейлод, это грубость. И вовсе не ваше дело.

— Именно мое. Надевайте пальто. Мы уходим.

— Вы, может быть, и уходите, — раздраженно фыркнула Гвиннет. — А у меня еще есть работа.

— И вы, разумеется, незаменимы. На эти долбаные звонки может отвечать любой. Вызовите кого-нибудь из машинисток.

Гвиннет откинулась в своем кресле и расхохоталась.

— Но почему я должна отпрашиваться? Зачем?

Борис ответил ей тоном, давшим понять, что она, Гвиннет, непроходимая тупица и не умеет читать его, Бейлода, мысли.

— Разумеется, я хочу сделать ваши пробные снимки.

Они прошли уже два квартала, и Бейлод, впихнув Гвиннет в старинные чугунные ворота, поволок ее к солидному зданию с красными дверьми в глубине двора. Салон Элизабет Арден!

— Здесь сейчас работает отличный новый парень из Лондона. Кроме него, в этом городе никто не умеет сделать нормальную стрижку.

Бейлод прорвался в салон, несмотря на бурные протесты и заявления о том, что «у мистера Дирка весь график забит».

— Чрезвычайная ситуация! Да вы и сами видите! — Бейлод выразительно указал на голову Гвиннет.

После салона Борис потащил Гвин по Пауэл-стрит, через Юнион-сквер в «И. Магнии», где сделал ряд странных, по мнению Гвиннет, покупок в отделе косметики.

— Кто за это за все заплатит? — беспомощно спросила Гвиннет. — Я не могу себе позволить стричься у Элизабет Арден и покупать такие дорогие вещи. — Бедняжка даже не совсем ясно себе представляла, как с некоторыми из них обращаться. — И зачем целых три оттенка основы для пудры? — В маленькой коробочке, подобно каким-то ужасным, задравшим лапки насекомым, лежали накладные ресницы. — Мистер Бейлод, ради всего святого, что вы делаете? Я не могу это носить, вы это не серьезно… Бейлод, подождите!

Сидя рядом на заднем сиденье такси, они ехали по Четвертой улице в сторону Харрисона — в тот район города, который Гвиннет никогда не знала да и не стремилась узнать. Это был район дешевых баров, ломбардов, бродяг-оборванцев, пивших прямо из бутылок и спящих в коричневых бумажных мешках. Такси остановилось у ветхого здания товарного склада, окна которого были либо зарешечены, либо просто забиты стальными брусьями. Бейлод извлек из кармана брюк большую связку ключей и отпер три отдельных замка.

Гвин была совершенно одна в этом ужасном здании с человеком, которого едва знала, определенно сумасшедшим, может быть, маньяком-женоненавистником или извращенцем, который измажет ее с ног до головы тональным кремом, наклеит по всему телу накладные ресницы, потом изнасилует и убьет. Тело Гвин будут искать, быть может, несколько дней… От волнения у бедняжки на лбу выступил пот, и она принялась нервно поправлять дрожащими пальцами свою новую, стильную прическу.

— Бейлод, а что это за место? — выдавила Гвиннет, заставив себя при этом неестественно громко хохотнуть.

— А вы что, черт возьми, думаете? Здесь — моя студия.

— Как здесь? В таком районе?

— Это дешево.

Гвиннет села к заваленному косметикой туалетному столику и уставилась в зеркало.

— Ну и что с этим делать? — спросил Бейлод, аккуратно убрав волосы со лба Гвин и пристально разглядывая ее лицо. — Боже правый, как вы думаете, что это такое? Разве это нос?

Гвиннет, которая до сих пор полагала именно так, издала нервный смешок.

Бейлод презрительно фыркнул и принялся за работу. Руки его действовали так профессионально, что прежние страхи Гвиннет как-то сами собой улетучились. Вначале базовый крем на все лицо, затем наложение тона на нос, щеки, лоб и шею. Бейлод то и дело вертел голову Гвиннет, пристально изучая каждую деталь ее лица. Когда с подготовкой было закончено, легкими шлепками он наложил румяна, а вслед за этим, орудуя кисточкой, принялся за тени. Бейлод выбрал мягкий золотисто-коричневый цвет, тон которого в уголках глаз усилил до темно-коричневого. Достав из коробочки накладные ресницы, он нанес на них специальный клей и с поразительной ловкостью прилепил к векам.

Гвиннет моргнула. Ресницы казались тяжелыми и неудобными.

— Придется привыкнуть, — констатировал Бейлод.

Гвиннет встала у белого бумажного фона, чувствуя себя без очков совершенно беззащитной, а неутомимый, полный творческой энергии Бейлод занялся установкой света.

Когда с этим было покончено, Борис открыл небольшой холодильник, стоявший в углу студии, и извлек из него бутылку шампанского. Наполнив пенящимся напитком пластмассовый стаканчик до краев, Бейлод вручил его Гвиннет.

— Выпейте! Вы скованны, как бочка. Надо расслабиться. Ну давайте же — пейте. — Борис увещевал Гвин, словно ей предстояло выпить лекарство.

Теперь он делал какие-то свои прикидки, глядя на Гвин сквозь лес расставленных вокруг нее прожекторов и светильников, и мотался взад-вперед, высчитывая необходимое фокусное расстояние.

Гвиннет поставила стакан на столик и в ожидании замерла на месте.

— О Боже! — теряя терпение, воскликнул Бейлод. — Ни дать ни взять — манекен в витрине универмага! Немного выразительности, пожалуйста! Живости! Думайте о чем-нибудь возбуждающем! — Борис пощелкал пальцами. — Ваш любовник. Представьте себе, что вы со своим парнем занимаетесь любовью.

Было ли тому виной шампанское, а может, какое-то химическое излучение, исходившее от самого Бейлода, но неожиданно для себя самой Гвиннет вернулась в тот полдень, в Челси, во время, которое обещала себе забыть. Она ясно видела прекрасный римский профиль Танкреди, освещенный лучами заходящего солнца, чувствовала, как его руки поднимают ее, чувствовала вкус его губ…

— Отлично! — закричал откуда-то далекий голос. — Фантастика! Держите этот взгляд… Потрясающе! — Клик. Клик.

Клик. — А теперь давайте сменим тему. Немного злости.

Печаль. Вам наплевать на этого парня. Он вас бросил… по-настоящему «кинул» вас.

Зазвучали отчужденно-грубые слова Блайна: «В Шотландию, мадам. Поезд мистера Рейвна отходит через несколько минут».

— Эй! Да это просто сенсация! Вы совсем неплохая актриса, Гвин, вы знаете об этом? — Клик. Клик. Клик.

Гвиннет вернулась на землю. Она помотала головой и дрожащим голосом попросила:

— Я больше не могу. Мне надо домой. Я плохо себя чувствую.

Бейлод нахмурился.

— Не говорите мне, что вы можете, а чего не можете. Вы будете делать то, что я скажу. А я говорю: надо работать, надо вертеть своей задницей до тех пор, пока я не скажу «хватит».

Глава 2

Сентябрь того же года. Катриона вот уже два года как замужем.

«Дорогие Джесс и Гвиннет.

Не получала от вас весточки вот уже целую вечность, но я прекрасно понимаю, как вы обе заняты.

Собственно говоря, я и сама основательно загружена…

Джонатан, разумеется, просто великолепен. Не знаю, когда еще я была так счастлива».

Катриона была глубоко несчастна, но гордость не позволяла ей признаться подругам в том, что ее брак обернулся катастрофой. Они с Джонатаном даже спали в разных комнатах.

Но возможно, оно было и к лучшему, поскольку интимная жизнь молодоженов потерпела крах с первой же брачной ночи. И коль скоро любая заинтересованность в сексе рассматривалась Вайндхемами как признак дурного воспитания, Катриона в конечном итоге возблагодарила судьбу за то, что ее избавили от очередной порции унижения.

Катриона потеряла девственность лишь с третьей попытки.

— Все равно что пытаться пробиться сквозь каменную стену, — с горечью пожаловался неудачливый супруг, в то время как Катриона изо всех сил сдерживалась, чтобы не расплакаться.

И впоследствии не было никаких нежных ласк, бережных рук, возбуждающих поцелуев. Джонатан взбирался на супругу, справлял свою нужду, удовлетворялся и уходил. Редко он оставался в ее постели более чем на час и ни разу на всю ночь. Безопаснее было писать о доме.

«Реконструкция все продолжается. Я чувствую себя героиней исторического романа, возвращающей старому разрушенному замку его былую славу. Мой дорогой папочка нам во всем помогает».