Встречи с животными - Спангенберг Евгений Павлович - Страница 35

— А кавказские тетерева? — спросил я своего собеседника.

— Ну, до них-то добраться совсем легко. Видишь вон ту темную скалу и пятна снега? — показал мне Михаил в окно на вершину противоположного склона. — Это у нас самое тетеревиное место.

— Вот хорошо, туда я сейчас и отправлюсь, — сказал я, допивая стакан чаю.

— Как сейчас, да разве так можно? Чтобы туда подняться, часа два, самое малое, нужно, а солнце совсем низко. Завтра с утра пойти — другое дело, а сегодня и думать нечего. Ведь это у нас воздух такой чистый, что все близко кажется.

Скрепя сердце я решил заняться разборкой своего багажа, а охоту отложить на завтра.

Раннее утро. В предрассветных сумерках тонет деревня, перекликаются петухи. С ружьем за плечами я миную последние домики и, с трудом отыскав едва заметную тропинку, начинаю подниматься в горы. С непривычки уже через полчаса дышать становится трудно, капли пота выступают на лбу. Но вот и первые лучи солнца. Они застают меня у верхней границы леса.

Настоящий густой лес остается далеко внизу. Его сменяют редкие деревца берез да кустарник шиповника. А выше, до самого перевала, раскинулся сначала субальпийский луг, потом высокая горная степь; среди этих горных просторов темнеют камни и россыпи да местами белеет снег. А вот и знакомая скала, окруженная полями снега, — до нее не более двухсот метров.

Я усаживаюсь на крутом склоне, снимаю ружье, достаю из сумки патроны. Надо немного посидеть, успокоиться, отдышаться перед трудной горной охотой. Но где ж Воскресеновка? Ее не видно отсюда. Все ущелье, насколько хватает глаз, заполнено непроницаемым, густым туманом. И кажется сверху, будто белая река, прихотливо извиваясь среди серых склонов и темных скал, на много километров тянется с юга на север.

От места отдыха я не успел отойти и трех десятков шагов. «Цси-с-с-с-сссссс», — услышал я звучную серебристую трель и увидел быстро летящую темную птицу. «Тетерев», — как молния, мелькнула у меня мысль. К счастью, я держал ружье наготове и успел выстрелить. После коротких поисков среди травы и камней я нашел великолепного черного косача.

Драгоценная добыча — кавказский тетерев — впервые в жизни попал мне в руки. Охотник, и особенно орнитолог, поймет, как велико было мое счастье. Осторожно положил я на колени убитую птицу, привел в порядок ее помятое оперение и только после этого дрожащими руками стал снимать с нее шкурку. Необычно долго на этот раз возился я со своей добычей. Когда же шкурка была снята, завернута в бумагу и уложена в заплечный мешок, я вновь с ружьем наготове стал подниматься по крутому склону.

Вскоре я достиг небольшой горной лощины. На ее противоположном краю из-под скалы пробивался родник, а влажная почва кругом него была покрыта высокой сухой травой, камнями и большими кочками. Несколько птиц — черных, рыжих и пепельно-серых — с шумом вырвались из травы при моем приближении к этому месту. Два частых дуплета, и в моих руках оказалось все, что мне было так нужно. Я добыл пару черных самцов, молодого самца пепельно-серой окраски и взрослую самку-тетерку.

Так закончилась первая охота на тетеревов в Караклисском ущелье. Эти птицы, добытые в памятное осеннее утро, и сейчас хранятся в моей коллекции.

Однако необходимо хотя бы в общих чертах познакомить читателя с кавказскими тетеревами. Такие сведения особенно интересны охотнику. Тетерева, населяющие горные страны Кавказа и Закавказья, принадлежат к особому виду. От наших они отличаются небольшими размерами. Самки кавказского тетерева очень похожи на обыкновенных тетерок, но обладают более длинным хвостом. Взрослый самец кавказского тетерева — настоящий краснобровый красавец с черным как смоль оперением и длинным лирообразным хвостом. От нашего петуха-косача он отличается тем, что крайние перья хвоста у него загибаются вниз. Молодые самцы в течение первого года жизни обладают длинным прямым хвостом и пепельно-серой окраской. Кавказские тетерева в летнее время населяют безлесные участки субальпийских лугов, а осенью и зимой спускаются в зону березовых горных лесов.

Прошло несколько дней. За этот срок я ознакомился с ближайшими окрестностями Воскресеновки, с населяющими их птицами. В общем, птиц было немного. Я уже наверняка знал, что если пойти вверх по течению ручья, вытекающего из боковой щели, то обязательно увидишь оляпок. Вся жизнь этих небольших птичек проходит близ быстротекущих горных ручьев и протоков. Здесь они в поисках пищи тщательно исследуют прибрежные камни, иногда бросаются и ныряют в воду и, появившись вновь на поверхности, со звонким криком летят от вас то вверх, то вниз по течению. На скалах и крупных камнях, когда-то скатившихся на дно ущелья, я встречал белозобых дроздов. На лету они своей пестрой окраской напоминали наших сорок. А в перелесках — стаи зябликов, вьюрков, дубоносов и прочих хорошо мне знакомых пернатых, прилетевших сюда на зимовку. Вот и все, что я постоянно встречал, приехав в Закавказье. Мне стало скучно. Захотелось забраться выше, поглубже в горы, увидеть что-нибудь новое.

— Михаил, пойдем со мной за индейками, — обратился я однажды к своему хозяину.

— Да зачем я тебе? — ответил он. — Сходи один, а я тебе так расскажу дорогу, что ты сам найдешь птиц без труда.

— Ну что ж, — согласился я.

— Когда пройдешь всю деревню, — начал Михаил, — увидишь деревянный мост. Через него переходить не надо, а, не доходя с полсотни шагов, сворачивай на тропинку влево. Эта тропинка все время будет идти по левому склону балки и обязательно выведет тебя к перевалу. Как дойдешь до этого места, увидишь две большие скалы и между ними дорогу. Это и есть Волчьи Ворота, где постоянно держится стая горных индеек. Только зря ты туда пойдешь. Ноги набьешь здорово, а вот убить индейку все равно не удастся. Уж очень они осторожны — близко не подпускают. Для этой охоты хорошее ружье нужно, а его ни у тебя, ни у меня нет. Вот поэтому мне и не хочется с тобой идти за индейками, зря время терять.

«Ну что же, придется пойти одному, — решил я. — Вдруг доберусь до уларов и, вопреки словам Михаила, добуду хоть одну чудную редкую птицу!» Намерение отправиться за уларами я осуществил несколько дней спустя.

Вот и высокогорная альпийская зона, над горами поднимается солнце. Под его яркими косыми лучами совсем близко от меня блестят и искрятся снеговые вершины, веселее глядят мрачные темные скалы и сизые осыпи. Удобно усевшись среди крупных камней, я отдыхаю после тяжелого подъема, зорко смотрю вниз и вперед в надежде увидеть большую серую птицу.

«Ууууль-ууль-уль-уль», — вдруг доносятся слева странные звуки, так похожие на крик гималайских уларов, встреченных мной когда-то в горных высотах Тянь-Шаня. В ту же секунду замечаю крупную стаю каспийских уларов. Согнув свои короткие крылья, они без взмахов быстро несутся вниз над крутым склоном и, усевшись значительно ниже меня, сразу исчезают из виду. И тогда, затаив дыхание, я осторожно спускаюсь все ниже по склону, туда, где опустилась стая. Но мое положение невыгодно. Еще издали зоркие птицы замечают мое приближение и, тревожно перекликаясь между собой, бегут вверх к снежному перевалу. Вот они и у самого зубчатого гребня. Что же делать?

Я останавливаюсь. Ясно, что этим путем подойти к уларам на выстрел почти невозможно. Не обойти ли кругом и, пользуясь скалами, подкрасться к уларам сверху? Но для этого нужно опять подниматься по склону, перевалить за снежную вершину и под прикрытием скал пройти около полукилометра. А стая драгоценных для меня птиц надолго расположилась на снегу у перевала и издали спокойно следила за моими движениями. «Что же делать?» — ломал я голову. Мне оставалось или прекратить охоту и с пустыми руками брести домой, или попытаться обойти уларов. После короткого раздумья я решительно полез в гору.

Примерно час спустя я подошел с противоположной стороны к намеченному месту. Когда, проваливаясь в глубокий снег и держа ружье наготове, я взобрался, наконец, на гребень скалы и, волнуясь, заглянул вниз, я увидел только следы уларов. Самих птиц под скалой не было. Они спустились значительно ниже и взлетели в воздух, как только я появился на открытом месте. На всякий случай я вскинул ружье к плечу и одну за другой нажал спусковые гашетки. Но, увы, выстрелы как-то совсем безнадежно прозвучали в разреженном горном воздухе. Однако этим я разбил стаю. Напуганные улары маленькими группами и одиночками рассыпались в разные стороны и расселись значительно ниже по склону. Опять спустился я с перевала и, бродя во всех направлениях, начал отыскивать затаившихся птиц.