Тени былого - Хейер Джорджетт - Страница 57

– Не знаю, мой дорогой! Столько новых лиц! Клянусь, я не запомню, кому какое принадлежит! Джастин, Конде пленен! Все мужчины в зале начнут искать внимания Леони, увидев, как он очарован. О, мадам! – И она поспешила навстречу новой гостье.

– Пожалуй, я пойду в карточную залу и пригляжу, чтобы все было в порядке, – невинным голосом сказал Руперт и повернулся, чтобы уйти.

– Нет нужды, дитя мое, – сказал его светлость, преграждая ему дорогу. – Там распоряжается Хью. А ты, мальчик, пригласишь на танец мадемуазель де Воваллон.

– Господи! – простонал Руперт, но покорно направился туда, где сидела мадемуазель.

Когда Фанни снова сумела выбрать момент, чтобы поискать взглядом Леони, она увидела, что та сидит на кушетке в алькове и пьет негус в обществе своего партнера. Оба как будто были очень веселы. Фанни с минуту следила за ними очень довольная, а затем, ловко ускользнув от компании юношей, которые все хотели быть представлены Леони, она отвела к алькову графа де Брионна и представила его. Конде встал и поклонился.

– Но, мадемуазель, вы должны сберечь для меня минутку позднее! – сказал он. – Когда же?

– Встретимся где-нибудь, – предложила Леони. – Знаю! Вон под той большой пальмой в… в десять минут двенадцатого! – В ее глазах вспыхнули веселые искорки. – Просто как в сказке.

– Мадемуазель, я буду там, – со смехом обещал Конде.

Фанни сделала шаг вперед.

– Воспитанница моего брата, мосье. Мосье де Брионн, Леони.

Леони поставила бокал, встала и сделала реверанс. Лоб у нее наморщился. Фанни неумолимо увела Конде.

– У мадемуазель озабоченный вид? – Де Брионн подал ей бокал.

Она посмотрела на него с доверчивой улыбкой.

– Мосье, я такая глупая. Не могу вспомнить, кто вы такой.

Де Брионн на мгновение растерялся. Ничего подобного от светских барышень сыну Луи Лотарингского слышать не приходилось, но он не устоял перед обаятельным взглядом огромных глаз Леони и ответил ей улыбкой.

– Вы недавно в Париже, мадемуазель?

Она кивнула.

– Да, мосье. Дайте мне подумать. Нет, я знаю! Вы сын графа д'Арманьяка Великого!

Графа это развеселило. Вероятно, ему еще не доводилось встречать девицу, которая столь наивно разбиралась в его генеалогии. Он сел рядом с ней, чтобы поразвлечься, и обнаружил, что от него требуется для просвещения Леони называть почти всех, кто проходил мимо.

– Voyons, m'sieur, вы знаете всех! – вскоре заявила она. – И очень мне полезны. А теперь скажите, кто танцует с монсеньером?

– Монсеньером?

– Да. С герцогом, моим… моим опекуном.

– А! Это мадам Дюдеффан.

– Правда? – Леони внимательно всмотрелась в указанную даму. – По-моему, она заставляет его смеяться.

– О, она это умеет, – сказал де Брионн с глубокой серьезностью. – А Конде называл вам присутствующих?

– Нет-нет! – На щеках Леони заиграли ямочки. – У нас нашлось столько других предметов для разговора, мосье. Он рассказывал мне про дуэли и о том, что значит быть принцем крови.

Де Брионн засмеялся.

– Вы его об этом спросили, мадемуазель?

– Да, мосье, – простодушно ответила Леони. Вернувшаяся к дверям Фанни сделала глубокий реверанс герцогу де Пентиевру, который только что приехал.

– Дражайшая леди Фанни! Какое волнение вызвала весть о возвращении пленительной леди Фанни!

– Ах, мосье! – Она улыбнулась и развернула веер.

К ним под руку с мадам Дюдеффан подошел Эйвон.

– Мой дорогой де Пентиевр, я в восторге, что

вижу вас!

– Mon cher duc! Madame, votre serviteur![138] – Он поклонился. – Скажите, Аластейр, где ваша воспитанница, о которой приходится столько слышать?

– Моя воспитанница? Минуту назад она беседовала с де Брионном… О, она уже танцует с моим братом! Вон в белом и с белой розой в волосах.

Де Пентиевр поглядел туда, где Леони грациозно кружилась перед Рупертом. Их руки были подняты, она вытягивала ножку, весело смеясь.

– А! – сказал де Пентиевр. – Наши юные девицы будут рвать свои напудренные волосы, герцог!

Залы наполнились гостями. Некоторое время спустя леди Фанни, направляясь в столовую, встретилась в вестибюле с мужем и, сияя, сказала:

– Любовь моя, какой успех! Ты видел девочку? С ней танцевали де Пентиевр и Конде! А где Джастин?

– В малой гостиной. Ты довольна, душа моя?

– Довольна! Про этот бал и Леони Париж будет говорить целый месяц! И поверь, я не допущу, чтобы о них замолчали! – И Фанни поспешила в столовую, увидела Леони в центре оживленной группы восхищенных поклонников, тотчас взяла под свое крыло томящуюся в одиночестве барышню и увела ее на поиски кавалера.

В карточной комнате шло обсуждение последней прихоти герцога.

– Mon Dieu, Давенант, что за красавица! Какие краски! Какие изумительные глаза! – воскликнул Лавулер. – Кто она?

Шевалье д'Анво помешал Хью ответить:

– И как он ею гордится, Сатана! Это так заметно!

– У него есть на это право, – заметил Марриньяр, поигрывая стаканчиком с костями. – И она не только красива, в ней есть espiиglerie[139]. Я был среди счастливцев, танцевавших с ней. Конде весьма йpris![140]

Шевалье посмотрел на Хью.

– Она на кого-то похожа, только не пойму на кого. Все стараюсь припомнить, но ничего не приходит в голову.

– Верно! – кивнул Лавулер. – Едва ее увидел, как мне показалось, что я уже был с ней знаком. Могло ли это быть, Давенант?

– Никоим образом! – убедительно сказал Хью. – Она только сейчас приехала из Англии.

Мадам де Маргери, игравшая в ландскнехт за соседним столиком, обернулась к ним.

– Но она же француженка, не правда ли? Кто ее родители?

– Не знаю, мадам, – ответил Хью, не покривив душой. – Как вам известно, Джастин очень сдержан.

– О! – вскричала она. – Он любит создавать тайны. И хочет нас всех заинтриговать! Крошка очаровательна и, без сомнения, из аристократического рода. Эта детская наивность не могла не обеспечить ей успех. Как жаль, что мои дочери не такие.

Тем временем Фанни отправила Руперта извлечь Леони из столовой. Она появилась, опираясь на руку милорда и весело посмеиваясь.

– Мадам, принц говорит, что мои глаза точно звезды, а кто-то еще сказал, что стрелы моих глаз сразили его, а…

– Фи, душечка! – перебила миледи. – Никогда не рассказывай мне таких вещей на балах. Я хочу представить тебя мадам де ла Рок. Идем!

Но в полночь Леони ускользнула из бального зала и вышла в вестибюль. Из большой гостиной навстречу ей вышел Конде.

– Прелестная бабочка! Я искал вас, мадемуазель, и не мог найти!

Леони улыбнулась ему.

– Скажите, вы не видели монсеньера, мосье?

– Десяток монсеньеров, моя бабочка. Какой из них вам нужен?

– Мой собственный монсеньор, – ответила Леони. – Герцог Эйвон, кто же еще.

– О, он в дальней гостиной, мадемуазель. Но не могу ли я заменить его?

Она покачала головой.

– Нет, мосье. Мне нужен он.

Конде взял ее за руку и улыбнулся ей с высоты своего роста.

– Вы жестоки, сказочная принцесса! А я думал, что чуточку нравлюсь вам.

– Ну да. Вы мне очень нравитесь, – заверила его Леони. – Но сейчас я хочу видеть монсеньора.

– В таком случае я немедля приведу его, – галантно предложил Конде.

– Нет-нет! Я сама пойду к нему. Проводите меня!

Конде тут же предложил ей руку.

– Вы подобрели, мадемуазель! А монсеньор не намерен привезти вас в Версаль?

– Кажется, да. А вы там будете? Пожалуйста, мосье!

– Разумеется, я там буду. И наверное, я встречу вас на рауте мадам Лоншан?

– Не знаю, – ответила она. – Кажется, я побываю на очень многих раутах, но монсеньор пока не говорил мне на чьих. О, вот он! – Она сняла руку с локтя Конде и побежала туда, где стоял его светлость. – Монсеньор, а я вас ищу! Принц проводил меня. Благодарю вас, мосье. – Она дружески протянула ему руку. – А теперь идите потанцуйте с… с… ну, с кем-нибудь! Я ведь никаких имен не знаю!