Сильвестр - Хейер Джорджетт - Страница 41

Нет, решил Сильвестр, ловко заезжая во двор «Голубого вепря», это невыносимо – наделать столько ошибок!

Сильвестр спрыгнул с двуколки. Он так сердито наблюдал, как исполняет его отрывистые приказы здешний конюх, что бедняга весь вспотел, стараясь угодить герцогу Салфорду. Однако, когда через несколько минут герцог вошел в комнату Тома, на его лице не осталось и следа недовольства.

Сильвестр оказался свидетелем неловкой сцены. Проголодавшийся после поездки в Хангерфорд, эсквайр только что плотно отобедал, а Том, у которого иссякли все доводы, последние десять минут лежал, погруженный в мрачное молчание. Он посмотрел на открывшуюся дверь пылающими от гнева глазами, но, увидев, кто вошел в комнату, радостно воскликнул:

– Салфорд! Произошло самое худшее, что могло произойти! Может, хоть вам удастся убедить моего отца и заставить его прислушаться к голосу разума? Никогда даже представлял, что он сможет… о, это мой отец!

– Не знаю, что, по твоему мнению, я смогу, а что нет, – заявил эсквайр, вставая со стула и кланяясь герцогу Салфорду, – но позволь мне заметить, мой мальчик, что, стоило тебе только на неделю покинуть дом, как ты сразу забыл все правила хорошего тона! Ваша светлость, наверное, спрашиваете себя, уж не в коровнике ли воспитывался этот юноша? И я, конечно, не стал бы винить вас за такой вопрос. Нет, Томас, конечно же воспитывался, как подобает молодому джентльмену… И если бы сейчас в этой комнате находилась его мать, она бы отчитала сына за плохие манеры! – Увидев, что вошедший в комнату Сильвестр протягивает руку, мистер Орде тепло пожал ее. – Большая честь видеть вашу светлость здесь… Я испытываю к вам огромную благодарность, как вы, наверное, сами можете предположить. Вы отнеслись к Тому с большим участием и добротой, и я сейчас даже не знаю, как отблагодарить вас!

– Но, уверяю вас, сэр, в этом нет никакой нужды, – возразил Сильвестр самым приятным голосом и покачал головой. – Я провел в «Голубом вепре» замечательную неделю и нашел нового друга, сердиться на которого не могу вам позволит! Знаете, ругать Томаса за то, что он забыл правила хорошего тона, крайне несправедливо, поскольку он отбросил эту угнетающую вежливость только по моему требованию. К тому же ваш сын вытерпел шесть скучнейших дней без единой жалобы.

– И поделом ему! – заметил эсквайр. – Их бегство – возмутительный поступок, милорд. Можете мне поверить, я оставил Марлоу в исключительной тревоге. Да, он прекрасно умеет справляться с борзыми. Но, увы, я всегда считал его человеком более, чем скромного ума. Гретна Грин! Это же надо, поверить в такое! Одна из самых сумасбродных мыслей, которая когда-либо приходила в голову лорду Марлоу!

– Как жаль, что я на самом деле не отвез Фебу в Гретну Грин! – пылко произнес Том Орде. – Салфорд, мой отец полон решимости вернуть ее обратно в Остерби. Я никак не могу заставить его понять, что только очень жестокий человек может сделать это после того, что мы с ней натворили.

– Ну-ну, – пробурчал мистер Орде, – вы ничего особенного не натворили и не принесли никому никакого вреда. Никто, кроме нас, ничего не знает… благодаря его светлости… и я так и передам ее светлости, леди Марлоу!

– Как будто ей не все равно, что произошло с Фебой! А каким недотепой, наверное, кажусь всем я! Ведь именно я не позволил Фебе поехать в дорожной карете. Если бы она не послушалась меня, то уже давно бы была у леди Ингхэм. Я пообещал отвезти ее в Лондон, но только все испортил! Отец…

– Успокойтесь, сэр Галахад, – прервал юношу Сильвестр. – Лично я не вижу причин так волноваться и впадать в отчаяние. Час назад мисс Марлоу выехала в Лондон.

Ответом ему послужило изумленное молчание. Том прервал его радостным криком:

– Вы настоящий рыцарь, Салфорд! – Эти слова заставили Сильвестра рассмеяться, но секундой позже он уже нахмурил брови, поскольку эсквайр, пристально, глядя на него, заявил без обиняков: – Если ваша светлость помогли мисс Марлоу уехать, в чем я почти не сомневаюсь, позвольте вам заметить, что вы поступили опрометчиво, милорд… очень опрометчиво.

Том, зная, что этот пристальный взгляд не обещает ничего хорошего, тут же вмешался в разговор:

– Ты не должен так говорить, отец… В самом деле не должен! Прошу тебя…

– Я буду говорить то, что думаю, Том, – прервал сына мистер Орде, по-прежнему глядя на герцога из-под нахмуренных бровей. – Если его светлости не понравились мои слова, ну что ж, мне жаль, но я произнес их и не собираюсь от них отказываться!

Том бросил на Сильвестра вопросительный взгляд и понял что тот остался доволен его вмешательством. А Сильвестр встретившись взглядом с юношей, догадался, что Томас пытается защитить отца от его презрения, и испытал легкое потрясение. Он даже не заметил, как сам напрягся, и тут же вспомнил слова Фебы о своем высокомерии. Тогда Сильвестр отмахнулся от них, посчитав дерзкой попыткой позлить его. Сейчас же он спросил себя, а не была ли Феба Марлоу права и не кажется ли он, герцог Салфорд, который так гордится своими безупречными манерами, и впрямь нестерпимо высокомерным? Поэтому Сильвестр произнес с обаятельной улыбкой:

– Ваши слова на самом деле пришлись мне не по вкусу, поскольку вы несправедливо обвинили меня, сэр! Может, вы и дали слово Марлоу, но я тоже дал слово его дочери!

– Ну и дела! – растерянно пробормотал мистер Орде. – Но черт побери, что же мне ответить лорду Марлоу, герцог?

– На вашем месте, – ответил Сильвестр, – я бы, пожалуй, сказал лорду Марлоу, что не смог привезти обратно его дочь, поскольку она уже уехала в город к своей бабушке.

Эсквайр обдумал совет Сильвестра и неторопливо произнес:

– Я мог бы, конечно, сообщить его светлости, что Феба уехала в Лондон до моего приезда. К тому же, они и не догадываются, что я застал Фебу в «Голубом вепре»… и если я промолчу, то никогда об этом и не узнают. Но, с другой стороны, мне не нравится обманывать Марлоу, а ведь если я последую вашему совету, то несомненно обману его.

– Но, отец, сам подумай, чего ты добьешься, если скажешь им, что нашел Фебу в «Голубом вепре»? – осведомился Том. – Сейчас, после того, как она уехала в Лондон, это может причинить только лишнее беспокойство родителям Фебы!

– Пожалуй, ты прав, – согласился с сыном мистер Орде. – Что же мне им сказать?

– Что мисс Марлоу едет в город в моем фаэтоне в сопровождении старшего конюха и надежной служанки, – быстро подсказал Сильвестр. – Даже леди Марлоу не сможет найти в этом ничего предосудительного и никаких нарушений правил приличия!

– Вы правы, если только ее светлость не увидит эту надежную служанку, – пробормотал Том.

– Не надо понапрасну волновать отца, Том! Позвольте вас заверить, сэр, что с мисс Марлоу отправилась дочь владелицы этого постоялого двора, девушка в высшей степени услужливая и порядочная.

– Верно, но ужасная подхалимка! – с усмешкой добавил Томас Орде. – Ведь она заявила, что вы важнее индейки!..

Вопреки опасениям Сильвестра Феба Марлоу добралась до дома своей бабушки в половине одиннадцатого вечера того же дня после почти восьмичасового утомительного путешествия. Плохое состояние дорог заставило форейторов сбавить скорость. Феба сильно устала, но к усталости примешивалась и тревога, потому что, когда она в первый раз приехала на Грин-стрит, ее ждал не такой уж и радушный прием. Феба осталась в фаэтоне и только опустила окошко. Она смотрела, как Джон Кейгли поднялся по ступенькам на крыльцо и громко постучал дверным молотком. Последовало долгое томительное ожидание. Внезапно Фебу охватил страх, что леди Ингхэм уехала из города. Но когда Кейгли поднял руку, чтобы вновь постучать в дверь, послышался грохот отодвигаемых запоров, и Феба, обеспокоено нагнувшись вперед, увидела на пороге Хорвича, дворецкого своей бабушки, с лампой в руке. Она облегченно вздохнула.

Но если мисс Марлоу ожидала встретить здесь теплый прием, то она сильно заблуждалась. Хорвич никогда не встречал радушно гостей, которые появляются в столь поздний час даже несмотря на то, что они приехали в запряженном четверкой фаэтоне и со слугой в ливрее. Перед домом горел фонарь, и Хорвич разглядел, что, хотя на стенки и колеса кареты налипла грязь, это очень элегантный экипаж, а не какая-нибудь простая двуколка. Он сразу понял, что такой фаэтон должен принадлежать джентльмену с отменным вкусом. А корона на дверце, наполовину залепленная грязью, заставила его слегка смягчиться. Тем не менее на вопрос Кейгли, дома ли леди Ингхэм, суровый дворецкий довольно холодно ответил, что ее светлость никого не принимает.