Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Школьная королева - Мид-Смит Элизабет Томазина - Страница 33


33
Изменить размер шрифта:

И Мэри приняла решение. Она выйдет сейчас же из дома и пойдет в чащу. Она помнила место, где зарыла письмо. Надо вырвать кустик щавеля, собрать клочки бумаги и принести их домой. Она спрячет их между своими самыми драгоценными вещами и когда-нибудь склеит их. Она хочет сейчас же иметь их, иметь то, до чего дотрагивались его руки; она увидит обрывки слов, обращенных к ней. И тогда она снова будет счастлива.

Девочка соскользнула с постели, наскоро оделась, прокралась по спящему дому и вышла на воздух. Бедная Мэри была близка к тому состоянию, когда всякие правила имеют мало значения или вовсе не имеют его. Она побежала по лужайке. Гроза приближалась, но дождя еще не было, только горячий воздух дул ей в лицо. Поднявшийся легкий ветер гнал навстречу массу листьев. Она бежала все быстрее и быстрее. Как темно, как ужасно было в лесу! Лишь только Мэри вбежала в лес, она вспомнила: опасно быть там в грозу. Но она дошла до такого нервного возбуждения, что ничего уже не боялась, а хотела только во что бы то ни стало добыть клочки письма. Яркая молния осветила то место, где торчал кустик щавеля; она вырвала его, нагнулась и дрожащими руками стала искать клочки бумаги. Сверкнула новая молния, и стало ясно: маленькая могила, куда Мэри схоронила письмо, оказалась совершенно пустой. В ней не осталось ни клочка бумаги!

Раздался оглушительный удар грома; девочка в ужасе повернулась и побежала через лес к дому. Она промокла до нитки, прежде чем успела добраться до крыльца.

Мэри вошла в комнату, таща за собой плащ, с которого струилась вода. Сестры ее проснулись и сидели на постелях, бледные от ужаса.

– Мэри, Мэри! – вскрикнули они в один голос. – Где ты была?

– Не говорите об этом, – с трудом ответила девочка. – Было так жарко, что я не могла уснуть: мне необходимо было выйти на воздух… Я так несчастна.

– Ты промокла, насквозь промокла, – сказала Джени.

– О, Мэри, какая молния!

– Да, – едва выдохнула Мэри, – но это ничего не значит.

– Что ты хочешь сказать?

– Я говорю, что теперь ничего не значит, ничего не значит.

– Послушай, Мэри, не говори так, – сказала Матильда. – Знаешь, за последнее время ты стала такая странная, что я не узнаю тебя. Джени, встань с постели и достань сухую ночную рубашку для Мэри. Ты простудишься, и что будет тогда с тобой?

– Мне все равно. Совершенно все равно, – простонала Мэри.

Но Матильда и Джени оказались настойчивыми. Они заставили сестру надеть сухое белье, уложили ее в постель и укрыли. Она лежала и вся дрожала. Буря – одна из самых ужасных, разразившихся за многие годы над Мертон-Геблсом, – набирала силу.

Мэри продолжала стонать.

– Письмо… мое пропавшее письмо, – бормотала она.

Испуганные сестры думали, что она лишилась рассудка.

После дурно проведенной ночи Мэри выглядела очень плохо.

Клотильда не вернулась. Накануне от нее пришла телеграмма, в которой она сообщала, что остается в городе, и просила ничего не предпринимать по известному делу, пока она не вернется. Телеграмма была адресована Елизавете. Елизавета показала ее миссис Шервуд.

– Вы сами устраивайте все ваши дела, – сказала она. – Конечно, мне хотелось бы, чтобы Клотильда вернулась завтра – нельзя же нарушать жизнь школы из-за одной девочки. Но пока я спокойно ожидаю дальнейших событий. Елизавета, напиши Клотильде и скажи от себя, что ей следовало бы вернуться завтра.

Клотильда действительно вернулась на следующий день. Она приехала около двух часов. Большинство девочек нисколько не интересовались ее внезапным отъездом. Но Елизавета с трудом сдерживала волнение.

Подруги ожидали, что Китти примет участие в уроках. По желанию Елизаветы ей не позволили оставаться дольше в уединении. Есть люди, которые открыто выражают свое горе, и ирландка Китти принадлежала к их числу. Ее личико выражало сильную печаль и еще более сильное недоумение. Почему с ней обращаются так? Что могло случиться? Когда с ней заговаривали, она отвечала своим тихим, нежным голосом. Китти старалась быть ласковой со всеми и в особенности с Мэри Купп и Мэри Дов; она хотела знать, сочувствует ли ей Мэри Дов.

В тот день Китти задумчиво ходила вдоль пруда, а иногда, заглядывая в глубину светлых вод, смотрела на золотых рыбок, весело резвившихся между кувшинками. Золотые рыбки в Мертон-Геблсе славились, потому что были необычайно крупные и удивительно красивые.

– Вот кто счастлив! – произнесла Китти своим мягким голосом.

Внезапно она обернулась. Рядом с ней оказалась Мэри Дов.

– Ты говоришь о золотых рыбках, Китти? – спросила она, подходя еще ближе.

– Да. Они так красивы. Мне хотелось бы быть рыбкой.

– О, Китти, ты хочешь быть рыбкой!

– Это кажется глупым, не правда ли? – засмеялась Китти. – Я не должна была так говорить. Я так рада, что ты все-таки разговариваешь со мной.

– Почему бы мне не говорить с тобой?

Китти улыбнулась:

– Думаю, что вообще девочки в школе очень милы. Все говорили со мной, как будто… как будто ничего не случилось. А ведь они, наверное, считают меня виноватой, Мэри?

– Может быть, мне не следует говорить с тобой об этом, – покачала головой Мэри. Сначала она сильно покраснела, потом побледнела.

– Может быть, не следует. Я жалею, что упомянула это. Я начинаю немного привыкать. Теперь уже все не так страшно. Главное – моя уверенность: я знаю, что не виновата, хотя все считают меня виноватой.

Китти отвернулась. Она слегка дрожала. Мэри молчала, но боялась, что Китти услышит, как бьется ее сердце.

– Так как ты здесь, я хочу спросить тебя о сестрах Купп, – сказала Китти после минутного молчания. – Что они, Мэри и другие сестры? Есть какие-нибудь известия о Поле?

– Да, вчера вечером пришло письмо от Поля. Ему настолько лучше, что он мог написать сам. Он писал Мэри. Мэри – его большой друг.

– Я знаю, – сказала Китти. – Она часто рассказывала мне о нем. Она любит его, как я Джека.

– Ну это не то. Джек тебе не родной брат.

– Он мне все равно что родной брат, – подчеркнула Китти. – Но я не должна думать о нем теперь.

– Почему?

– Потому что я могу расплакаться, а я не хочу этого, – объяснила Китти. – Скажи мне, что написано в письме.

– Не знаю. Мэри никому не показала его.

– Должно быть, она была очень рада, что получила.

– Да, без сомнения.

– Не думаю, чтобы она стала говорить со мной, – продолжала Китти. – Елизавета уверяет, что я должна занять свое место в школе и продолжать делать все, как прежде, пока не прояснится мое дело, поэтому я, конечно, увижу Мэри Купп. Но сделай мне большую услугу, Мэри.

– Сде… сделаю, – запинаясь, проговорила Мэри.

– Вот что. Скажи девочкам, чтобы… чтобы они не говорили со мной, если им не хочется. Скажи им, что я нисколько не буду сердиться, если они не станут разговаривать со мной, – я все пойму. Ты скажешь им?

– Да, скажу. Я скажу им.

– И Мэри Купп скажи, что я рада за Поля. Этому может радоваться даже девочка, которую она считает виновной в таком тяжком преступлении. Одного я не понимаю про Мэри.

– Чего?

– Она говорит, что видела, как я писала письмо. Не могу себе представить, как она могла видеть это, когда я не писала письма. Но если она действительно видела, как думает, то почему она не остановила меня?

– Не говори больше, – сказала Мэри Дов. – Все это так ужасно с начала до конца.

– Да, да! – согласилась Китти. – Мне не следует больше говорить, Мэри, не то я не выдержу.

Она быстро убежала, вошла в оранжерею, закрыла лицо руками и рыдала несколько минут. Две-три девочки прошли мимо и заметили Китти. Она сидела, скорчившись, бросив руку на спинку стула и уткнувшись головой в нее. Прекрасные черные кудрявые волосы закрывали ее личико. Ее поза выражала полное отчаяние.

– Право, это терзает душу, – сказала одна из девочек, – а Китти – наша королева мая! Ведь она должна была бы придумывать нам каждый день новые развлечения. Но сама страдает. Это просто невыносимо.