Эребус - Хатсон Шон - Страница 22

Когда вошедший в кабинет врач отодвинул скрывавшую ее занавеску, Джен взглянула на него с веселой улыбкой, скаля окрашенные кровью зубы. По коридорам хирургического отделения разносился ее безумный хохот.

Глава 24

Дэн Харлей вытер ладонью пот со лба и занес скальпель. Теленок лежал на анатомическом столе. Рядом стояла тележка с инструментами. Дэн сделал аккуратный разрез и вскрыл канал пищевода. Из разреза вылилась зловонная жидкость, он поморщился, даже маска на лице не спасла от этого жуткого зловония. Теперь надо было исследовать желудок, раздутый скоплением газов. Ветеринар сделал надрез, и по его резиновым перчаткам заструилась желчь. Он отрезал фрагмент ткани желудка и положил под микроскоп. Закашлявшись, он оперся о стол, болезненно щурясь на лампы дневного света, палящие подобно полуденному солнцу. Затем наклонился над микроскопом, подвинул образец под линзы и, сфокусировав их до предельной четкости, принялся внимательно рассматривать образцы ткани.

Он вздохнул и заменил образец.

И снова вздохнул — замена ничего не дала.

Обычно бактерии выживают в мертвом теле до трех суток, после чего погибают. Микроорганизмы, которые сейчас он наблюдал, находились в желудке животного, погибшего чуть более двух суток назад, и они, разумеется, еще двигались. Но Харлея поразило другое: они по-прежнему размножались, то есть количество их не уменьшалось, а увеличивалось. Он оторвался от микроскопа, подошел к стоявшему рядом инкубатору и взял еще одно стекло с частичками мозга поросенка, которого накануне принес Тайлер. Он вновь приник к микроскопу: бактерии начали образовывать споры. Харлей с трудом сглотнул; во рту у него пересохло, язык распух, губы потрескались. Он подошел к раковине и наполнил водой пластмассовый стаканчик. Залпом выпил и почувствовал себя совсем больным. Ветеринар с минуту постоял у раковины, держась за живот, затем вернулся к анатомическому столу, взял с тележки пилу и приступил к вскрытию черепа. Опухолевый нарост на голове сморщился, словно усохшая виноградина, но вросший в опухоль глаз смотрел на него как живой.

Распилив череп, он снова взял скальпель и осторожно вырезал частичку красновато-серого вещества, которую положил на стекло, как делал со всеми образцами.

В мозгу также появились споры. Харлей не знал, что это за бактерии, он никогда их не видел прежде. Они размножались с необыкновенной быстротой, образовывая споры. Но почему? Он снова закашлялся и стащил резиновые перчатки. Затем подошел к книжной полке у дальней стены и снял с нее толстую увесистую книгу, содержавшую описания всех существующих бактерий. Однако ничего хотя бы отдаленно напоминающего то, что он видел под микроскопом, здесь не оказалось. Он досадливо захлопнул книгу и застыл в неподвижности, погрузившись в раздумья. Затем снова надел перчатки и возвратился к теленку. Накануне он обследовал корову, родившую этого теленка, в ее крови и плаценте обнаружилось присутствие точно таких же бактерий. Корова, теленок и молочный поросенок. Каждое из этих животных стало питательной средой для нового вида бактерий, размножавшихся с поразительной быстротой.

Харлей последний раз взглянул в микроскоп и поспешил к телефону, чтобы позвонить Тайлеру.

Большая стрелка часов едва миновала полуденную отметку, когда фермер с журналисткой появились в хирургическом отделении. Ошеломленные отвратительным запахом, они остановились в нерешительности, переступив порог кабинета. Мертвый теленок был плотно прикрыт клеенкой, и тем не менее висевшее в воздухе зловоние было настолько нестерпимым, что Джо не выдержала и закашлялась. Харлей сидел около микроскопа. В комнате стояла невыносимая духота, на окнах — жалюзи, не пропускавшие солнечного света; лампы под потолком были выключены.

Ветеринар поднял усталый взгляд на посетителей.

— Что ты обнаружил, Дэн? — спросил Тайлер.

Харлей тяжело вздохнул.

— Я бы хотел вам кое-что показать, — произнес он загадочно.

Ветеринар предложил Тайлеру взглянуть в микроскоп, что тот и сделал, — прищурив глаз, склонился над линзами, затем отошел, уступая место Джо.

— Это бактерии, — сказал Харлей, как бы отвечая на незаданный вопрос. — Я обследовал поросенка, теленка и корову. Бактерии идентичны.

— И что это значит? — спросила Джо.

— Вирус? — спросил Тайлер.

— Не думаю, — проговорил ветеринар. — Бактерии, вызывающие вирусную инфекцию у скота, они... — Он осёкся, подбирая нужное слово. — Они не так жизнестойки. Эти же бактерии не только размножаются, но еще и образуют споры.

— Что это означает? — спросил Тайлер.

— Означает, что бактерия эта готовилась войти в период спячки. А этого просто быть не должно. То есть перед нами совершенно новый вид.

— Как объяснить то, что происходит с животными? — спросил фермер. — Каннибализм, необычные размеры?..

Харлей вздохнул:

— Как я уже говорил, я взял образцы тканей всех трех животных. В желудке коровы — изобилие бактерий. Она съела что-то такое, что вызвало размножение этих бактерий. От нее они передались теленку. То же произошло со свиньей и ее поросятами. И это же происходит со всей скотиной в округе. Эта бактерия вызывает изменения ДНК у новорожденных.

— Что же такое они могли съесть? — спросила Джо.

— Это своего рода токсин. Какой именно — можно определить, лишь получив образец этого вещества. Могу сказать только одно: это неорганическое вещество.

— То есть созданное искусственно? — спросил Тайлер.

Харлей кивнул.

— Корм, — произнес фермер. — Ванденбургский корм — вот единственный неорганический компонент, который мог попасть в пищу моих животных.

— А как у других фермеров? — спросила Джо.

— Скоро выясним.

— Мне надо исследовать этот корм, — сказал Харлей. — Растолочь его, определить его состав...

Тайлер кивнул.

— А что потом? — спросила Джо.

— Посмотрим, как долго могут выжить эти бактерии. Мне нужно знать как можно больше, чтобы вам помочь. Дайте мне образец корма.

Тайлер направился к двери. Джо последовала за ним.

— Я буду держать вас в курсе дела, Дэн, — сказал он.

— Куда мы теперь? — спросила его Джо.

— А теперь — в гости, — ответил загадочно Тайлер.

Они сели в машину и поехали к ферме Стюарта Николса.

Стоя в ванной перед зеркалом, Харлей включил верхний свет. Его собственное отражение вызывало в нем отвращение. Ветеринар тщательно осматривал свое лицо, удивленный бледностью и сухостью кожи. Он прикоснулся пальцами к подбородку, легонько поскоблил его ногтем, наблюдая, как шелушится кожа. Харлей тяжело вздохнул. Возможно, Тайлер был прав. Возможно, это какой-то вирус. Ветеринар болезненно поморщился, сжимая ладонями виски. Свет слепил его, он словно выжигал ему глаза. Харлей терпел сколько мог, потом не выдержал, протянул руку и повернул выключатель. Он стоял в темной ванной, прислушиваясь к своему свистящему дыханию, ощущая странное стеснение в груди и зуд во всем теле. Неловкими пальцами он стал расстегивать рубашку. Немного помедлив, Харлей снова зажег свет, уставившись на себя в зеркало. Кожа у него на груди отшелушилась, свисая длинными завитками, как у прокаженного. Он в ужасе затаил дыхание. Он дотронулся до одного из завитков, и тот отвалился, как бывает при солнечном ожоге. Головная боль усиливалась, и Харлей почувствовал себя совсем больным. Он снова стал всматриваться в зеркало, изучая свое искаженное гримасой лицо. Его вылезшие из орбит глаза налились кровью.

Он снял с груди еще один отшелушившийся лоскут кожицы и поднес его к глазам. Затем вдруг сунул в рот и принялся жевать.

Глава 25

Стекла машины были опущены, но легкий ветерок, врывавшийся в салон, нисколько не освежал. Тайлер стер со лба капли пота. В небе безжалостно палило солнце.

Джо выбросила недокуренную сигарету и оглядела окрестности. Дорога, поначалу окаймлявшаяся лесами и покатыми холмами, сменилась равнинными лугами и пашнями.