Охотники и жертвы - Мид Ричел (Райчел) - Страница 18

— Ты в прекрасной форме, Роза!

Я улыбнулась и помахала ему рукой.

— Ты уменьшила скорость! — раздраженно бросил Дмитрий, заставив меня оторвать взгляд от парней, резкость его тона поразила меня. — Вот почему твое время не улучшается. Потому что ты легко отвлекаешься.

В смущении я снова прибавила скорость, несмотря на сопротивление своего тела. Наконец все двенадцать кругов остались позади. Дмитрий засек время, и выяснилось, что мы пробежали на две минуты быстрее моего лучшего времени.

— Не так уж плохо, — возликовала я, направляясь в гимнастический зал для новой серии растягиваний. — Получается, я могу мчаться быстрее экспресса, если наткнусь в торговых рядах на стригоя. А вот сможет ли Лисса…

— Если она будет с тобой, ничего плохого с ней не случится.

Я удивленно вскинула на него взгляд. Это был первый реальный комплимент, полученный от него с тех пор, как я начала тренироваться. Взгляд его карих глаз был прикован ко мне, в них читалось и одобрение, и приятное удивление. Тут-то все и произошло. Ощущение было такое, словно в меня выстрелили. В теле и голове взорвался ужас, резкий, жгучий, словно крошечные бритвы боли. Перед глазами все расплылось, и спустя мгновение я уже была не здесь, я буквально летела вниз по ступеням лестницы, испуганная, полная отчаяния. Мне нужно было выбраться оттуда, нужно было найти… меня.

Миг — и поле зрения очистилось, я снова была не в голове Лиссы, а на беговой дорожке. Ни слова не сказав Дмитрию, я со всей возможной скоростью помчалась в направлении спального корпуса мороев. Не имело значения, что ноги только что проделали мини-марафон. Они бежали сильно и быстро — словно вовсе и не устали. Краем глазая отметила, что Дмитрий догнал меня и спрашивает, что случилось. Однако я не знала ответа. У меня была одна-единственная задача, одно-единственное желание: добежать до спального корпуса. Когда заросшее плющом здание неясно проявилось в сумерках, нас встретила Лисса с залитым слезами лицом. Я резко остановилась; легкие, казалось, вот-вот взорвутся.

— Что случилось?

Я схватила ее за руки, заставила посмотреть мне в глаза. Но она была не в состоянии отвечать; она просто обхватила меня руками и зарыдала, прижавшись к моей груди. Я стояла, поглаживая ее тонкие, шелковистые волосы и приговаривая, что все будет хорошо, все уладится… что бы ни было. И, честно говоря, в тот момент меня не волновало, что именно произошло. Она здесь, живая и здоровая, — только это одно имело значение. Дмитрий стоял рядом, готовый отразить любое нападение. С ним я чувствовала себя в полной безопасности.

Полчаса спустя мы набились в комнату Лиссы: три других стража, госпожа Кирова и надзирательница. Я впервые оказалась в комнате Лиссы. Наталье удалось-таки добиться, чтобы их поселили вместе и комната была разделена на две части, разительно контрастирующие между собой. Половина Натальи выглядела обжитой, с фотографиями на стенах и вышитым постельным покрывалом явно нездешнего происхождения. А у Лиссы набралось так же мало личных вещей, как и у меня, отчего ее половина выглядела почти голой. На стене висела одна фотография, сделанная во время последнего Хеллоуина, когда мы нарядились феями, с крыльями и блестящим макияжем. При виде этой фотографии и связанных с ней воспоминаний в груди у меня заныло.

Со всей суматохой никто, казалось, не помнил, что мне не полагается находиться здесь. Снаружи в коридоре толпились девушки-морои, пытаясь понять, что происходит. Наталья протолкалась сквозь эту толпу, удивленная тем, что за столпотворение в ее комнате. Поняв его причину, она взвизгнула и остановилась.

Мы смотрели на постель Лиссы, и почти на всех лицах читались шок и отвращение. На подушке лежала лиса, мех ее был красновато-оранжевый с белыми прожилками. Милая, мягкая на вид, она могла бы быть домашним животным вроде кошки которую так приятно держать на руках, прижимая к себе.

Не считая того факта, что у нее было перерезано горло.

Внутри горло выглядело розовым и желеобразным. Пятная мягкий мех, кровь стекала на желтое постельное покрывало, образуя растекающуюся по ткани темную лужицу. Глаза лисицы смотрели вверх, остекленевшие и как бы потрясенные, словно лисица не могла поверить в то, что с ней происходит.

Меня затошнило, но я заставила себя не отрывать взгляда. Я не могла позволить себе проявить слабость. Возможно, когда-нибудь мне придется убить стригоя. Если я не в состоянии выдержать зрелище мертвой лисы, о каких убийствах может идти речь?

То, что проделали с лисой, выглядело извращением больного человека. Лисса, смертельно-бледная, смотрела на лису, а потом шагнула вперед и невольно протянула к ней руку. Я понимала — грубое насилие больно ударило по ней, по ее любви к животным. Она любила их, они любили ее. Пока мы были в бегах, она часто просила меня завести кого-нибудь, но я всегда отказывалась, напоминая, что нельзя брать на себя ответственность за живое существо, если в любой момент может возникнуть необходимость бежать. Поэтому она довольствовалась тем, что помогала бездомным зверям, подлечивала их, а также заводила дружбу с животными, принадлежащими другим людям, типа кота Оскара.

Эту лису, однако, ей уже не вылечить. Оживить ее невозможно, но я видела по лицу Лиссы, что она хотела бы помочь ей — как помогала всем. Я взяла ее за руку и оттащила в сторону, внезапно припомнив разговор, состоявшийся между нами два года назад.

— Кто это? Ворон?

— Скорее всего.

— Он мертв?

— Да. Никаких сомнений. Не прикасайся к нему.

Тогда она меня не послушалась, я надеялась, что послушается сейчас.

— Она была еще жива, когда я вошла, — прошептала Лисса, сжимая мне руку. — Едва-едва. О господи, она подергивалась. Наверно ей было очень больно.

Я почувствовала, что к горлу подступает желчь. В других обстоятельствах меня вырвало бы.

— Ты не?..

— Нет. Я хотела… Я начала…

— Тогда забудь об этом, — резко сказала я. — Это чья-то глупая шутка. Здесь все уберут. Наверно, даже переселят тебя в другую комнату, если захочешь.

Она повернулась ко мне, с почти безумным выражением в глазах.

— Роза… ты помнишь… тот раз…

— Прекрати. Забудь об этом. Сейчас все иначе.

— Что, если кто-то видел? Что, если кто-то знает?

Я сильнее стиснула ее руку, даже вонзила ногти в кожу, чтобы привлечь ее внимание. Она вздрогнула.

— Нет. Это совсем другое. Ничего общего. Ты меня слышишь? — Я чувствовала устремленные на нас взгляды Дмитрия и Натальи. — Все будет хорошо. Успокойся.

Лисса кивнула, хотя по ее виду трудно было предположить, что она мне верит.

— Распорядитесь, чтобы тут все убрали! — бросила Кирова надзирательнице. — И выясните, может, кто-нибудь что-то видел.

Наконец до них дошло, что я здесь. Дмитрию приказали увести меня, как я ни умоляла их позволить мне остаться с Лиссой. Он повел меня в спальный корпус новичков и заговорил со мной, только когда мы уже почти дошли.

— Тебе что-то известно о происшествии? Именно это ты имела в виду, когда говорила директрисе Кировой, что Лиссе угрожала опасность?

— Я ничего не знаю. Просто глупая шутка.

— У тебя есть хоть какие-то догадки, кто это сделал? И зачем?

Я задумалась. До нашего бегства заподозрить можно было множество людей. Такое случается, если вы популярны. Люди любят вас, люди ненавидят вас. Но сейчас? В известной степени Лисса как бы не существовала. Единственная, кто реально презирал ее, была Мия, но, казалось, Мия больше склонна оперировать словами, чем поступками. И даже если она решила проявить себя более агрессивно, почему именно так? Она казалась человеком другого типа. Существует миллион иных способов отомстить.

— Нет, — ответила я. — Ни малейшего представления.

— Роза, если ты знаешь что-то, расскажи мне. Мы с тобой на одной стороне, мы оба хотим защитить ее. Это серьезно.

Я резко развернулась и выплеснула на него свой гнев по поводу этой истории с лисой.