Молчание Курочки Рябы - Александрова Наталья Николаевна - Страница 35

— Ну, до самого-то Питера не довезу, а на полдороги садитесь…

Спутники забрались в кабину, и через несколько минут фура уже мчалась по ночному шоссе.

Лола начала задремывать, а Маркиз настороженно поглядывал в зеркало заднего вида.

— Слышь, Федя, — проговорил он через какое-то время, — что-то мне вон та машина не нравится. Она за нами идет, как приклеенная!

— И правда! — Федор прибавил скорость, но фары следовавшей сзади машины не удалились.

— Во, блин! — шофер покрутил головой. — Ну ладно, это мы без проблем разрулим!

Он достал из бардачка мобильный телефон, потыкал толстым пальцем в кнопки и пробасил в трубку:

— Вован, тут за мной какие-то фраера увязались. Звякни мужикам, сыграем в русский хоккей!

Он убрал мобильник и снова сосредоточился на дороге.

Через несколько минут впереди показались задние огни еще одной фуры. Федор помигал фарами, передний водитель ответил ему таким же сигналом.

Федор обозначил левый поворот и пошел на обгон. Преследовавшая их машина не отставала.

Когда фура Федора выехала на встречную полосу, Маркиз увидел, что перед ними на шоссе едут не один, а два тяжелых грузовика. Федор прибавил скорость, но продолжал ехать по встречной. Когда их преследователь поравнялся с передней фурой, та сдвинулась влево. Водитель легковушки запаниковал, попытался вывернуться, но через минуту он был заблокирован тремя грузовиками. Он сигналил, что-то кричал в окно, но дальнобойщики знали свое дело. Федор повернул руль вправо, вытесняя преследователя с дороги. Казалось, еще секунда — и столкновение неизбежно. Нервы водителя легковушки не выдержали, он вильнул вправо, вылетел на обочину… машина выскочила в капустное поле и перевернулась.

— Один-ноль! — удовлетворенно проговорил Федор. — Знаешь, у дальнобойщиков жизнь тяжелая, грузы возим дорогие, а на дороге всякие шакалы караулят. Если бы не взаимовыручка, совсем бы худо было!

Через час Лола и Маркиз выбрались из фуры, поблагодарили Федора и распрощались.

— Ты насчет Тамары не сомневайся! — напоследок сказал Леня. — Она баба хорошая и тебя любит!

Еще через полчаса ночной извозчик высадил их перед родным подъездом.

— В ванну… сейчас же в ванну… — бормотала Лола, поднимаясь в лифте, — если я немедленно не приму ванну, я просто не знаю, что со мной будет!

— Хорошо, Лолочка! — Маркиз не стал спорить. — Прими ванну, а я пока посмотрю, что в этой папке, ради чего мы так рисковали и мучились…

— Ну уж нет! Я тоже хочу посмотреть!

Прежде чем раскрыть папку, Маркиз проникновенным взглядом уставился на холодильник, совсем как кот Аскольд. Однако Аскольд умел испускать некие флюиды, которые, отражаясь от холодильника, достигали чувствительного сердца хозяев, в результате Леня или Лола топали к холодильнику и вроде бы случайно доставали из него что-нибудь вкусненькое. Но хотя Леня Маркиз и был чрезвычайно близок со своим котом, некоторые вещи он все-таки делать не умел — ловить мышей к примеру или взглядом открывать холодильник. Не ел он также кошачьих консервов, предпочитая горячую калорийную пищу.

— Есть хочется… — протянул Леня, глядя в сторону.

— Если ты думаешь, что после всего пережитого, я стану готовить… — угрожающим тоном завела Лола.

— Понял! Понял, душечка, понял! — Леня замахал руками. — Давай просто чаю попьем! Или пельмешек что ли…

Лола негодующе зашипела, пришлось Лене самому вывалить в кипяток пачку пельменей.

— Даже сметаны не купила! — горько сказал он, вылавливая всплывающие комки вумовкой.

— Да ты всю сметану вчера с запеканкой съел! —вскипела Лола. — Продуктов не напасешься, все руки оттянула, пока сумки несла!

— Тихо-тихо, угомонись, соседей разбудишь! —Леня полил пельмени кетчупом и посыпал красным перцем.

Лола демонстративно достала из холодильника коробочку обезжиренного творожка без сахара.

Спустя некоторое время они вдвоем сидели за столом, на котором лежала раскрытая папка из детской психоневрологической больницы.

«Куликова Алла, восемь лет, — прочитал Леня первую запись в папке. — Поступила с тяжелым психологическим шоком после перенесенной трагедии. Девочка вместе с сестрой попала в горный обвал. Несколько часов находилась под камнями, с трудом выбралась. Ее сестра погибла. В результате детская психика в целях самосохранения заблокировала воспоминания об этом происшествии. Как следствие —острая клаустрофобия, периодические приступы неосознанного страха, глубокие обмороки, развитый комплекс вины. Назначено медикаментозное лечение, отвлекающая терапия…»

…Тем летом Аня и Аллочка вместе с матерью приехали к папе на метеостанцию. Они с мамой жили в большом городе, а папа работал где придется — только чтобы не жить рядом с семьей, такой уж у него был характер. Родители встречались летом, да и то бесконечно выясняли отношения, а девочки, предоставленные самим себе, гуляли по окрестностям. Отец не велел им далеко отходить от дома, а особенно — подниматься в горы. Но дело было весной, и вокруг цвело столько удивительных цветов!

Аня и Алла были близняшками, похожими как две капли воды, а нет людей более близких, чем близнецы. Они называли друг друга секретными именами, у них были свои, только им двоим известные слова. Впрочем, эти слова не очень-то были им нужны —девочки понимали друг друга с полуслова, а иногда и вовсе без слов.

Чуть выше тропинки, по которой девочки возвращались домой, Алла заметила полянку, густо поросшую маками. Она только взглянула на сестру, и они наперегонки бросились вверх по пологому склону.

Последние несколько метров пришлось карабкаться, обдирая ладошки. Но зато какая нарядная эта была полянка!

Девочки бродили среди маков, разомлев от яркого весеннего солнца. Утомившись, они прилегли в тени скалы. Над ними возвышался отвесный склон, испещренный глубокими трещинами, как лицо старика морщинами. Алла задремала, сквозь полуопущенные ресницы следя за пролетающими в звенящей высоте птицами. Вдруг сестра потрясла ее за руку.

— Что это?

Где-то над ними раздавался глухой нарастающий гул.

Девочкам стало страшно.

— Бежим домой! — выкрикнула Аня.

— Нет! Не успеем! — Алла прижалась к скале, потом увидела рядом неглубокую расщелину, вжалась в нее, потянула за руку сестру…

Через несколько секунд гул разросся, накрыл их огромной волной, поглотил все звуки весеннего дня. Алла сжалась в комок, втиснулась в каменную щель, зажмурилась, чтобы было не так страшно…

Следующие минуты казались ей бесконечными. Все вокруг грохотало, тряслось, рушилось. Казалось, весь мир обрушился на двух маленьких девочек.

Наконец, грохот стих, наступила тишина, страшная, гнетущая тишина.

Алла открыла глаза, но светлее от этого не стало. Она была завалена каменными обломками, глыбами гранита и песчаника. К счастью, расщелина, в которой она пряталась, защитила ее от обвала, и девочка была цела. Но защитив ее от мгновенной смерти, расщелина, кажется, обрекла ее на более мучительную медленную смерть от голода и жажды, превратившись в каменную могилу.

Первый, о ком вспомнила Алла, когда прекратился обвал, была ее сестра.

— Аня! — окликнула она. — Нуся!

Это было секретное имя сестры. Секретное имя самой Аллы было Луся.

Где-то рядом среди камней послышался стон,

Нуся была жива, но ей повезло меньше, чем сестре. Камень раздробил ее ноги.

Стон повторился, потом незнакомый, хриплый от боли голос проговорил:

— Лу… луся, помоги…

Алла пыталась пробиться к Ане, раздирая пальцы о камни, она прокапывала проход… но что могла сделать восьмилетняя девочка с обломками скалы?

Она плакала, царапала камень, но все было бесполезно.

Голос сестры становился все тише и тише, и наконец совсем затих.

Нашли их к вечеру.

Разобрали завал, достали из-под камней двух девочек — одну мертвую, истекшую кровью, и вторую — с виду нисколько не пострадавшую, но не подающую никаких признаков жизни.

«По-видимому, перенесенный шок вызвал у девочки синдром частичного раздвоения личности, — читал Леня следующую запись. — Она сознает, кто она такая в действительности, но вместе с тем ассоциирует себя со своей погибшей сестрой. Назначенное лечение с виду достаточно эффективно, но оно не искореняет психологическую травму, а только загоняет ее глубже в подсознание…»