Любовь решает все сама - Харди Мелина - Страница 7

Толпа расступилась, как если бы он обладал силой библейских воителей, и пропустила его вперед, затем окружила снова, сплоченно поддерживая, независимо от того, что он собирался сказать. Джеймс Логан не слишком долго держал толпу в неведении относительно своих намерений.

– Так что же? – выкрикнул он, разжигая страсти. – Мы ждем вашего ответа, мисс Верс. Как вы относитесь к «нежелательным», заглядывающим в ваши заведения?

– Я никого никогда не выгоняла из своего магазина, – сказала она.

– Но вы приветствуете этих так называемых нежелательных у себя так же, как и клиентов с деньгами!

Этот человек явно выискивал повод для драки, Поддерживаемый, без сомнения, одобрительным гулом со стороны симпатизирующих слушателей.

– Но, мистер Логан! – начала Мелоди, возмущенная тем, что он пустил в ход слово «нежелательные». – Я уже объяснила, что этим определением не пользуюсь, и…

– Но вы не осуждаете других, когда они к нему прибегают?

Хлоя, Ариадна и Роджер впились в нее взглядом с одной стороны, Джеймс Логан – с другой. Остальные замерли в ожидании. У Мелоди слова застревали в горле.

– Да… нет!

– Как понимать ваш ответ, мисс Верс? – спросил Логан угрожающе ласковым тоном. – Решайте, – Я не прощаю тем, кто его – этот термин – использует. Думаю, что это неподобающее определение не отвечает целям благотворительности, – ответила Мелоди, принимая ответственность на свои плечи, так как обманывать себя не было никакого смысла. Выражение лица Логана осталось бесстрастным, но он знал, что Мелоди оказалась в дьявольской ловушке: деваться ей некуда.

А дьявол так привлекателен! Длинные сильные ноги Джеймса были обтянуты мягкими шерстяными брюками, на могучих плечах – толстый рыбацкий свитер. Его руки небрежно засунуты в карманы. Он выглядел так, будто ему принадлежит земной шар со всем, что на нем находится. Ариадна наверняка распустила слюни.

Сопротивляясь изо всех сил почти физическому воздействию личности Логана, Мелоди постаралась сделать хорошую мину при плохой игре и успешно закончить кошмарное интервью.

– Хотя я лично не приемлю упоминавшийся термин, я считаю, что не мне выступать в роли общественной совести, и отказываюсь брать на себя ответственность за опрометчивые поступки других. Моя единственная забота по-прежнему – справедливое отношение к людям, которые не всегда находят уважение и добро со стороны окружающих, хотя они этого заслуживают. – Мелоди взглянула на своего мучителя. – И я уверена, все мы знаем, кого я имею в виду; для этого нам не требуется во гневе называть имена.

Однако Мелоди не было дано так легко умыть руки.

– Можем ли мы в таком случае предположить, что все мужчины и женщины, прожившие в этих кварталах большую часть своей жизни и работавшие здесь, найдут хорошую встречу, если забредут в ваш Торговый ряд, когда бы им ни вздумалось?

Мелоди слышала, как втянула в себя со свистом воздух Хлоя, представила себе гримасу на лице возмущенного Роджера, почувствовала тревогу Ариадны. Эмиль под ее взглядом остался стоять неподвижно, явно расстроенный происходящим.

– В чем же дело? – поинтересовался Джеймс Логан с самым лицемерным выражением озабоченности, какое Мелоди когда-либо встречала. – Вы опасаетесь, что ваши коллеги не пойдут на это?

Что могла она сказать? Что здесь, вероятно, приступ групповой истерии, и тем самым вызвать еще более острое столкновение с этим невозможным человеком, когда полгорода присутствует в качестве свидетелей? Поможет ли это разрядить обстановку?

Мелоди посмотрела ему прямо в глаза, надеясь, что хоть раз в жизни ей удастся убедительно солгать.

– Ничего подобного. Мои коллеги разделяют мое мнение. Любой и каждый может свободно войти в наши магазины в часы работы.

– И вы не будете принуждать вошедшего сделать покупку?

– Мы никогда не принуждаем посетителей, – ответила Мелоди, поспешив отметить успех, хотя и весьма скромный. – Качество наших товаров и уровень обслуживания делают это ненужным.

– Можем мы процитировать ваше заявление? – спросил один из репортеров.

– Слово в слово, – сказала она и по улыбке, расплывшейся по лицу газетчика, поняла, что он способен, как шакал, взяться за скелет жертвы после царя зверей, сожравшего свою львиную долю.

– Тогда позвольте последний вопрос, мисс Верс. Почему лица, арендующие помещения в Кошачьем ряду, считают, что люди, которые, по вашему утверждению, вовсе не являются нежелательными, должны держаться как можно дальше от ваших магазинов?

– Я считаю, что уже ответила на этот вопрос, – возразила Мелоди. – Мы так не думаем.

– Но почему же тогда вы так заинтересованы в перемещении этих людей на противоположную сторону района доков в здание, где прежде был рыбоконсервный завод? Не потому ли, что надеетесь пореже видеть их здесь?

Измотанная до предела Мелоди, которая еще каких-нибудь четверть часа назад не могла представить себе, что можно так устать, рассеянно потрогала свою челку.

– Эти соображения не влияли на наш подход, – подчеркнула она. – Мы и прежде и теперь искренне хотели бы внести позитивный вклад в улучшение качества жизни этих людей. Мы ведем речь о субсидировании дома для общественных нужд, а не тюрьмы. А сейчас, если вы нас извините, время, когда наши магазины должны быть открыты, – с десяти до половины шестого, и мы уже запаздываем.

Газетчики яростно запротестовали, засыпав Мелоди вопросами.

– Сколько денег вы собрали?

– Во что обойдется налогоплательщикам ваш проект?

– Кто руководитель проекта, если он уже осуществляется?

Совершенно сбитая с толку, Мелоди повернулась к своим коллегам, ища помощи. Вперед вышел Эмиль, поднял руку с тщательно наманикюренными пальцами.

– Терпение, господа! Заверяю вас, мы сделаем новое заявление, как только уточним, насколько успешны наши акции по сбору средств. До тех пор нам больше нечего вам сообщить.

– Ну и устроила ты катавасию! – проинформировала Хлоя обессиленную Мелоди, когда толпа в основном рассеялась. – Ни один из этих оборванцев не войдет в мой магазин, и больше тут нечего обсуждать.

– Ко мне тоже не вступит ни один из них, – мрачно заявил Роджер. – Вы только представьте себе их: ходят, качаясь, полупьяные, оставляют следы разбитых бутылок за собой.

– Что ж, сожалею, что вы так огорчены, – заявила Мелоди, обозленная их реакцией. – Но если вам не нравилось, как я отвечала на вопросы, никто не мешал вам включиться в разговор и высказать свою точку зрения.

На этом их атака на Мелоди захлебнулась. Коллеги разошлись, оставив Мелоди разбираться с утренней почтой в спокойной обстановке. Однако ее одиночество не продлилось долго.

– Я уж начал было беспокоиться за вас, – донесся от двери слишком знакомый голос. – Мне показалось, что вы загибаетесь, когда эти газетчики начали поджаривать вас на вертеле над раскаленными углями.

В тот миг не было ничего на свете, в чем бы Мелоди меньше нуждалась, чем в сочувствии Джеймса Логана.

– Поверьте мне, – возразила она, – после ваших обвинений господа газетчики воспринимались как лакомство. Поэтому поберегите свои сожаления для тех, кто в них нуждается. И, раз уж вы здесь, убирайтесь из моего магазина. Я не торгую товарами, которые соответствовали бы грандиозности вашего самолюбия.

– Я здесь не в качестве покупателя, – ответил Джеймс Логан, с любопытством ткнув пальцем в серебряную вазу, полную сухих лепестков лаванды и роз. – Этот магазин не в моем вкусе. Так же, как и сам город.

– Чем провинился этот город, кроме того, что приютил таких людей, как вы?

Логан поджал губы.

– Такие выпады не прощаются.

– Да, конечно! Ладно, да будет вам известно, что в нашем городе есть несколько прекрасных образцов викторианской архитектуры. Он считается туристской достопримечательностью Северной Америки. Сюда приезжают ради того, чтобы иметь возможность заглянуть в дома, где жили в конце девятнадцатого века, узнать, как они жили.

– Туристы призваны любоваться и всей этой чепухой? – рука Джеймса Логана очертила весь район Кошачьего ряда. – Вы хотите убедить меня, что, приспособив газовые фонари из кованого железа под электрическое освещение, вы сохранили дух старины? Или что прабабушка Верс сберегала зимой луковицы тропических цветов в условиях искусственного климата, регулируемого компьютером? А как насчет этого автомата для размена денег, ловко загримированного под облицованный кирпичом колодец, у которого некогда загадывали желания? И это подается как Мекка для туристов, желающих увидеть, что представляла собой жизнь в прежние времена, Т когда прадедушка был сосунком и бегал в коротких штанишках?