Рассвет рыцаря - Хантер Ким - Страница 28

Не нравилась ей замкнутость Солдата в незнакомой компании. Кроме того, ее раздражала его привычка есть с помощью расщепленной веточки. На взгляд Велион, настоящему воину такое совсем не к лицу. Незнакомым людям надо сразу же показать, на что ты способен, а есть нужно руками, демонстрируя полное пренебрежение к пище.

— Ты говоришь, что участвовал во многих сражениях. Где это было?

Разговор состоялся однажды вечером, когда Велион и Солдат, поужинав, сидели в шатре у костра.

— Не знаю, — искренне произнес Солдат. — То есть я смутно вспоминаю зеленые холмы, бескрайние равнины и широкие реки, но ничего определенного сказать не могу.

— У тебя на теле действительно есть несколько шрамов, полученных в боях.

Солдат кивнул.

— Да — и у меня есть боевые навыки. Впрочем, это все, что у меня есть.

— Покажи мне, что ты умеешь.

Внезапно выхватив из-за пояса свой боевой молот, Солдат метнул его в один из шестов шатра, освещенный отблесками костра. Молот с глухим стуком глубоко вонзился в дерево приблизительно на той высоте, где у человека находится сердце. Воины обернулись, с любопытством глядя на того, кто метнул оружие, удивленные точностью и силой броска. Послышались одобрительные замечания, кое-кто кивнул головой, затем все вернулись к прерванным занятиям.

— Совсем неплохо, — заметила Велион. Увиденное произвело на нее впечатление. — И откуда у тебя такие способности?

— Об этом я даже не догадывался до тех пор, пока не метнул молот, — признался Солдат.

Велион задумчиво посмотрела на него.

— Ты для меня загадка, — наконец сказала она. — Ты владеешь боевыми искусствами и в то же время, судя по твоим словам, относишься к своим способностям крайне неодобрительно. Любой карфаганец гордился бы тем, что обладает таким талантом. Конечно, бахвалиться бы этим стал далеко не каждый, но уж точно бы никто не сожалел. Ты был немногословен, выражая свои чувства, но это вытекает из твоей натуры.

— Разве надо гордиться умением убивать?

— А почему бы и нет? Пекарь гордится тем, что умеет печь хлеб, бондарь радуется, сделав хорошую бочку, так почему бы воину не испытывать гордость за свое боевое мастерство?

— Потому что два первых искусства — созидательные, а последнее разрушительное.

— Злой колдун обладает даром созидания — однако я бы не гордилась его творениями. Лесник, обрезающий ветви, несет разрушение, но я была бы рада, если бы обладала его талантом. Войны неизбежны. Это своеобразная осень для народов, очистка расы, отбраковка слабых. Увядший цветок должен отпасть, чтобы на его месте распустился новый.

Улыбнувшись, Солдат покачал головой.

— Нет-нет, я не верю в неизбежность войн. Существует множество других способов заменить сгнившее дерево молодыми побегами. Например, с этой задачей прекрасно справляются стихийные бедствия, и справляются без нашей помощи. Наводнения, землетрясения, извержения вулканов, горные лавины… Человечеству не нужны услуги профессиональных убийц.

— Почему же ты пошел служить в армию, если не одобряешь ее цели?

— Это единственное, что я умею делать.

Велион не стала расспрашивать его дальше, не хотела копать слишком глубоко. Так можно потерять друга. Лучше подождать, вытягивая из Солдата крупицу за крупицей. Быть может, она поможет ему узнать что-то про самого себя? Похоже, бедолага действительно понятия не имеет, откуда он, кто он. И она с радостью окажет ему помощь в раскрытии этой тайны.

Как-то раз лагерь разбили у оазиса. Войско подошло к нему вечером, когда уже начинали сгущаться сумерки. Рано утром Велион, разбудив Солдата, знаком предложила ему следовать за ней. Протерев глаза, тот тряхнул головой, прогоняя остатки сна, и бесшумно вышел из большого шатра в предрассветный полумрак.

Лагерь стоял на берегу небольшого озера. Проворный ручей, стекавший со скалы, срывался с каменного уступа многочисленными струями и, пенясь, падал в естественную нишу, заполненную хрустально-чистой водой. Велион отвела Солдата к офицерскому шатру у дальнего берега озера. Там на заливном лугу в изобилии росли дикие цветы.

— В чем дело? — спросил шепотом Солдат, как только они отошли от заспанных часовых.

— Я хотела тебе кое-что показать, — сказала Велион. — Что-то очень красивое. Этот волшебный оазис сотворил здесь несколько столетий назад один колбин.

— Значит, это не дело рук природы?

— Каменную чашу выточили ветер и песок, но никакого ручья здесь и в помине не было.

— Кто такой колбин? Ты хотела сказать, колдун?

Велион покачала головой.

— Нет, не колдун, а именно колбин. Смотри на эти большие ирисы. Сейчас на них упадут лучи солнца и принесут им тепло. Они вот-вот распустятся.

Солдат послушно уставился на небольшую лужайку у берега, заросшую цветами. Солнце поднималось над горизонтом, согревая землю. Наконец бутоны зашевелились и стали раскрываться. Ярко-желтые, они состояли из четырех больших лепестков, распрямлявшихся и вытягивавшихся попарно вдоль стебля. И вдруг прямо на глазах Солдата из чашечки цветка появилась остроконечная головка, окруженная тычинками. Это странное образование, похожее на голову птицы, открыло глаза и огляделось. Затем диковинное создание, в которое превратился цветок, развернуло свои лепестки-крылья, оторвало ножки от стебля растения и взмыло в воздух.

— Цветок превратился в птицу! — ахнул ошеломленный Солдат. — Или это с самого начала была птица, притаившаяся в цветке?

— Нет, верна твоя первая догадка. Цветок, распускаясь, превращается в животное. Смотри дальше!

К Велион и Солдату подходили другие воины, заинтересованные необычным явлением. Командиры специально привели войско сюда, чтобы развлечь воинов, дав им посмотреть на волшебное превращение. Кто-то уже видел это, но все равно пришел на берег озера, чтобы еще раз насладиться прекрасным зрелищем.

Весь заливной луг запестрел распускающимися разноцветными цветами. Раскрываясь, они превращались в диковинных птиц, взлетающих в небо. Малиновых, красных, желтых, белых, зеленых — всех цветов и оттенков. Птицы взмывали вверх по одной или целыми стайками, в зависимости от того, какое растение их породило, и расцвечивали утреннее небо яркими красками. Ни звука не вырывалось из их клювов, что придавало зрелищу дополнительное очарование. Птицы безмолвными попугайчиками кружили в воздухе.

Из мелких растений появились ярко окрашенные насекомые: осы, шмели, блестящие жуки, длиннохвостые мушки, зеленые кузнечики, бабочки, мошки, стрекозы — переливающееся всеми цветами радуги облако крошечных крылатых созданий. Насекомые тоже поднялись вверх, нарушая тишину стуком твердых панцирей жуков, сталкивающихся в полете.

Эта кипучая, искрометная пелена зависла над озером, встречая рассвет. Буйство новой жизни. Солдат зачарованно следил за действом, продолжавшимся около часа. Наконец все птицы, все насекомые нашли восходящие потоки воздуха и унеслись навстречу розоватым пескам пустыни.

— Какая красота! — восхищенно промолвил Солдат, когда они с Велион пошли назад к своему шатру. — Ты уже это видела?

Молодая женщина кивнула.

— Во время прошлой кампании.

— А теперь расскажи мне, что такое колбин

Велион рассмеялась.

— Ах да. Так вот, время от времени в таком месте вырастает дерево. Подобно травянистым растениям, со временем оно порождает из своего плода живое существо — похожее на человека. Сначала вырастает голова, напоминающая орех или сливу, затем прутики-конечности отрываются от ветки, на которой висел плод.

— Это и есть колбин?

— Да, колдун, родившийся из волшебного дерева, с вывихнутыми конечностями и искривленным телом. Он растет головой вниз и, отрываясь руками и ногами от материнского дерева, падает на землю. Оправившись после падения, колбин отправляется туда, куда ему вздумается. Он ведет себя в точности как любое другое живое создание, способное передвигаться и обладающее мозгом размером с каштан. Его рассудок остается затуманенным. Колбины никогда не достигают интеллекта взрослого человека. Они не едят, получая все необходимые для жизни питательные вещества из земли через пятки, — и, разумеется, они поглощают солнечное тепло своей кожей-корой. Колбин до конца жизни остается зеленоватым и волокнистым. Его можно узнать за сто ярдов, даже не видя скрученных штопором рук и ног.