Визит сэра Николаса - Александер Виктория - Страница 2

Лиззи отмахнулась от сестры.

— Это может не иметь ни малейшего значения.

— Ладно тебе, Лиззи. Уж кому-кому, а тебе тут нечему удивляться. Сколько я себя помню, в обеих наших семьях все были уверены, что вы непременно поженитесь. Я думала, что ты этого тоже хочешь.

— Чарлз — прекрасный человек и достойный претендент на роль супруга. Любая женщина сочла бы за честь стать его женой. Мне, во всяком случае, известны юные леди, которые этого хотели бы, — произнесла Лиззи с едва заметной усмешкой, надеясь, что ее слова удовлетворят Жюль.

— Я бы определенно хотела. Чарлз — просто чудо, — с глубоким вздохом призналась Жюль. — Он такой красивый, у него такие ясные голубые глаза, такая веселая улыбка… Боюсь, что у меня неодолимое пристрастие к мужчинам со светлыми волнистыми волосами. Так и тянет запустить в них пальцы, просто с трудом удерживаешься.

— Советую тебе держать себя в руках, — уже без улыбки сказала Лиззи.

— Можешь не советовать, в будущем я непременно обзаведусь собственным женихом с голубыми глазами и золотыми волосами, и никто мне не запретит запускать пальцы в его шевелюру, — возразила Жюль с озорной улыбкой.

— Смею заметить, что вряд ли стоит выбирать мужа по этому признаку.

— Я полагаю, что внешность мужчины следует принимать во внимание, также как и прочие его качества. И предпочла бы выйти замуж за человека красивой, а не самой обыкновенной наружности. — Жюль сдвинула брови. — Неужели Чарлз не напоминает тебе Фреда?

— Фреда?

— Да, Фреда, племянника Скруджа. Он был невероятно счастливым, веселым и красивым, хотя у него и не было много денег.

— У Чарлза денег очень много.

— Тем лучше. Я считаю, что тому, у кого много денег, легче быть счастливым и веселым, чем тому, у кого их мало. — Жюль на минутку задумалась: — Хотя вот Кретчиты были бедны, но, кажется, достаточно счастливы. За исключением Малютки Тима. Но он тоже не умер — благодаря помощи Скруджа. Вернее, так сделал мистер Диккенс. — Между бровей у Жюль появилась раздумчивая морщинка. — Слушай, Лиззи, ты не думаешь, что мистер Диккенс пытался сказать нам, что, если у человека много денег, он может изменить свою судьбу и не умереть ужасной смертью?

— Не говори глупостей. Ничего подобного он не имел в виду. Он хотел, чтобы люди понимали, что милосердие и щедрость в состоянии изменить к лучшему жизнь тех, кто имеет мало. Мораль этой повести заключается в том, что каждый из нас обязан сделать все что может в помощь обездоленным, и не только на Рождество, но всегда, каждый день в течение года.

— Вероятно, так оно и есть, но лучше бы ты мне этого не говорила. — Младшая сестра сморщила носик. — Я люблю читать истории безо всякой морали и нудных поучений.

— Мораль и поучения полезны твоему характеру.

— Спасибо, меня мой характер вполне устраивает. Но и мама, и бабушка, и все тетушки то и дело пытаются преподать мне что-нибудь полезное для моего характера. Или для моего ума.

— Быть может, это означает, что и твой характер и твой ум нуждаются в совершенствовании, — строго поджав губы, заметила Лиззи.

— На твоем месте я бы не стала говорить о необходимости совершенствовать чей-либо характер или ум.

— Джулиана Эффингтон, как вы смеете говорить подобные вещи? — Лиззи эффектно изобразила деланное возмущение, прижав ладонь к горлу. — И рассудок, и характер у меня, слава Богу, без изъянов. Я умная, образованная, честная и открытая по натуре, а мои нравственные принципы вне всякой критики.

— В таком случае тебе, должно быть, приходится тратить немало усилий, чтобы обманывать всех вокруг, потому что и Эффингтоны, и Шелтоны в полном составе дружно считают тебя самой веселой и ветреной девушкой на свете.

— Это и в самом деле так. Я стараюсь изо всех сил, — произнесла Лиззи с самым серьезным видом, но тут глаза сестер встретились, и обе громко расхохотались. — Сказать по правде, Жюль, — продолжала, отсмеявшись, Лиззи, — я уже давно поняла, что мужчины ценят в женщине прежде всего наружность, а не ум и предпочитают ветреных девушек серьезным. Но настанет время, когда я стану старше и давно уже буду замужем, вот тогда-то я и проявлю свой ум во всей красе, тогда-то и стану заниматься разными интересными вещами.

— Надеюсь, что мне удастся дожить до этого. — Жюль немного подумала и сказала: — Я считаю, что Чарлз не станет возражать против твоих серьезных намерений и позволит тебе заниматься всем, чем ты захочешь.

— Он чудесный человек, — негромко проговорила Лиззи.

— Что касается дюжины голубоглазых и золотоволосых ребятишек, которыми ты обзаведешься…

— Дюжины? — перебила сестренку Лиззи.

— Ну, может, не дюжины, но, во всяком случае, нескольких, — поправилась Жюль. — Вы с Чарлзом очень подходите друг другу. Все так говорят. Думаю, вы с ним непременно поженитесь, так суждено.

— Да, все так говорят и всегда говорили, — согласилась Лиззи, которая и сама считала, что скорее всего выйдет за Чарлза: он ей нравился с детских лет.

Чарлз Лэнгли был наследником огромного состояния и почитаемого титула. Их семьи издавна жили в дружбе. Чарлз был самым близким другом Джонатона, старшего брата Лиззи и Джулианы. Он будет прекрасным мужем и отцом, ни одна девушка не могла бы желать лучшей судьбы. Да, он просто чудесный человек.

Но у него нет темных сверкающих глаз. Он никогда не выглядит чрезмерно серьезным или мрачным. И когда Чарлз сорвал у нее однажды на вечернем приеме поцелуй в укромном уголке, Лиззи не ощутила того трепета, от которого кружится голова и слабеют ноги и дышать становится почти невозможно.

— Знаешь, кто напоминает мне Скруджа? — вывел ее из задумчивости голос Жюль. — Николас Коллингсуорт.

— Николас? — Лиззи сдвинула брови, стараясь не замечать, как забилось у нее сердце при одном упоминании этого имени. — Что за немыслимые вещи ты говоришь! Он ни капельки не похож на Скруджа. Такой добрый, такой великодушный и… и…

Он такой непреклонный и суровый… и мрачный, ужасно серьезный, совсем невеселый, — заявила Жюль. — Единственное его достоинство заключается в том, что он дьявольски красив.

—Жюль!

Но Жюль продолжала тараторить, не обращая внимания на слова сестры:

— Мне безразлично, каким ты его считаешь, он похож, похож, ужасно похож на Скруджа в молодости [2]. Я просто не понимаю, почему Джонатон и Чарлз так с ним дружат. У них обоих нет с ним ничего общего.

— Они дружат уже много лет, и Николасу повезло, что у него друзья, настроенные не столь критически, как ты, — съязвила Лиззи. — Не забывай, кстати, что жизнь у него далеко не такая приятная, как у нас.

— Да, да, я знаю, он сирота и все такое, — снова зачастила Жюль, удобнее устраиваясь в кресле. — Мой характер и вправду нуждается в исправлении, но вообще-то говоря, человек должен хотя бы изредка улыбаться.

— Он улыбается достаточно часто, — возразила Лиззи, стараясь убедить скорее самое себя, а не сестру, ибо Николас и в самом деле редко улыбался, но тем больше радости доставляла эта редкость.

Николас Коллингсуорт приобщился к их кругу, пожалуй, уже больше десяти лет назад, когда умерли его родители. Осиротевший мальчик поселился у своего дяди-холостяка, графа Торнкрофта, который был давним другом родителей Лиззи, герцога и герцогини Роксборо. Джонатон и Чарлз сразу приняли Николаса как друга, трио стало неразлучным. Мальчики вместе учились и проводили каникулы в одном из трех фамильных имений. Николас был более замкнутым, чем Джонатон и Чарлз, и Лиззи уделяла ему гораздо меньше внимания, чем кому-либо из друзей брата. Николас, как и Чарлз, просто постоянно присутствовал в ее жизни, но в отличие от Чарлза мало значил в ее глазах.

Три года назад Николас и его дядя отправились в большое путешествие — не только по Европе, но по всему миру. Граф вернулся из этого кругосветного вояжа, не изменившись ни на йоту: остался таким же веселым и милым, как всегда, разве что несколько постарел. Что касается Николаса, с ним произошла большая перемена.