Людовик возлюбленный - Холт Виктория - Страница 14

– Он уже давно выдерживает, и волей-неволей ему придется продолжать выдерживать.

– Ну почему ты уже смирилась, Марыся? Как мы можем жить здесь? В доме, выпрошенном у канцлера, на деньги герцога Орлеанского, который присылает их не очень регулярно… и на деньги друзей из Лотарингии, Швейцарии и Испании. Когда я вспоминаю былые дни, слезы сами бегут из глаз.

– Слезами нашему горю не поможешь. Послушайте, мама, я не думаю, что это платье протянет больше месяца, даже если его залатать. Стоит ли мучиться?

Королева нетерпеливо замотала головой:

– Я очень надеюсь на мадам де Пре.

– Если я покину Эльзас, то только вместе с вами.

Королева улыбнулась. «После изгнания семья сплотилась», – подумала она. Ее муж, Станислав, любил свою дочь слепо и считал ее – неприметную бесприданницу – одной из самых желанных невест в Европе.

– Мне будет грустно покидать Эльзас, – прошептала Мария. – У нас здесь есть друзья.

Королева горько улыбнулась. Бедная Марыся! Она никогда не знала, что значит быть дочерью короля. Ее дочь считала просто восхитительной поездку в Саверн, где находился дом кардинала де Рогана, или в дом графа де Бурга в Страсбурге. Это говорило о том, насколько низко они пали, раз дочь короля потрясена их гостеприимством.

Она должна выйти замуж за Бурбона. Екатерина и Станислав очень надеялись на это, герцог был связан с французской королевской семьей, и, наконец, этот брак будет означать конец нищете.

– Слышишь? – сказала королева. – Кто-то едет к дому.

Она бросила вязанье и, подойдя к окну, тотчас же обернулась с улыбкой.

– Это оно! – закричала Екатерина. – Письмо от герцога де Бурбона или мадам де Пре. Я узнала ливрею гонца.

– Мама, не радуйтесь преждевременно. Возможно, из этого письма мы узнаем причины, почему я не являюсь подходящей невестой герцогу.

Екатерина вернулась к столу:

– Ох, Марыся, ты слишком легко сдаешься. Удача обязана вновь повернуться к нам лицом.

– Давай закончим платье, мама. Мы уже потратили на него столько сил.

Они прилежно шили, когда в комнату ворвался Станислав.

Мария никогда еще не видела отца в столь сильном волнении. Странно, что он так бесцеремонно врывается к ним. Ведь он король, хоть и в изгнании и живет на подачки друзей, но всегда старается сохранить атмосферу придворной почтительности в собственном доме. Королевский двор состоял из двух людей, которые последовали за своим королем, и у них не было величественных титулов казначея, секретаря или маршала. Это были два польских священника, которые проводили время в посещении церковных служб и чтении. Однако Марию учили танцевать, петь и играть на клавесине.

– Жена! Дочь! – вскричал Станислав. – У меня для вас новости. Но сначала станем на колени и возблагодарим Господа Бога за ту величайшую удачу, которую Он ниспослал нам.

Мария подчинилась отцу. Екатерина вопросительно на него посмотрела, но ничего не сказала, пока они не закончили молитву.

Во время благодарственной молитвы Мария подумала: «Как же странно благодарить, не зная за что. Это Бурбон? Нет. Должно быть, это нечто большее. Отец сказал: «за величайшую удачу». Это может быть только одно».

Когда они закончили молиться, она посмотрела на отца с любовью и надеждой в глазах.

– Итак, папа, – сказала Мария, – вас призвали вернуться на трон?

– Нет, моя новость еще лучше. Даже лучше этой.

– Но что может быть лучше? – спросила королева.

– Мадам, – сказал Станислав, переводя взгляд то на дочь, то на жену. – Посмотрите на нашу маленькую Марысю. А теперь возблагодарите Небо за нашу великую удачу. Наша дочь станет королевой Франции.

Молодой король не расстроился, когда услышал о намечающейся свадьбе. Ему было уже пятнадцать, и он очень хотел жениться. Он долго не проявлял интереса к женщинам, благодаря влиянию Флери, который хотел, чтобы над мальчиком доминировал только он.

Как по мнению Флери, так и по мнению герцога де Бурбона, а также мадам де Пре, будущая королева была идеальным вариантом. Кто подойдет для этой роли лучше, чем скромно воспитанная, простая и кроткая девушка? Флери выступал в пользу брака короля и Марии не менее активно, чем герцог с любовницей.

Девушке шел двадцать первый год: она была всего на пять лет старше короля. Оставалось лишь дождаться, когда семья разгневанного испанского короля наконец-то получит назад свою инфанту, и можно объявлять о свадьбе.

В один из воскресных дней мая Людовик сам заявил в совете:

– Господа, я собираюсь жениться на польской принцессе. Она родилась 23 июня 1703 года. Король и королева Екатерина приедут во Францию вместе со своей дочерью, и я хочу поселить их во дворце Сен-Жермен-ан-Ле. Ожидается прибытие матери короля Станислава.

Вскоре новость распространилась по Парижу. Король женится на дочери изгнанника! Невероятно! Любая принцесса самой влиятельной страны Европы с удовольствием выйдет за Людовика, и не только потому, что он – правитель величайшей страны в Европе, но и потому, что он молод и красив как бог. А он женится на этой женщине, о которой многие в Париже и слыхом не слыхивали, дочери изгнанника, без гроша за душой, да еще и на пять лет старше его самого!

По Парижу пошли слухи. То говорили, что будущая королева не просто дурнушка; утверждали, что она калека, пальцы у нее на ногах сросшиеся, а этот брак устроился благодаря интриге мадам де Пре, так как она хотела оставаться у власти.

Париж недовольно ворчал. Слагали дерзкие куплеты, в которых появление Марии описывали омерзительными словами, склоняли ее трудную для парижан фамилию и презрительно именовали «полячкой».

Все изменилось. На лицах бывших соратников Станислава появилось выражение скрытого презрения. Когда кардинал де Роган и маршал де Бург посетили семью короля, то их отношение, особенно к Марии, стало совсем другим.

Королева Екатерина перестала вспоминать о прошлом и даже забыла о трауре по поводу недавней кончины одной из своих дочерей. У нее оставалась Мария, и она вскоре обещала изменить жизнь родителей.

Станислав был общителен сверх меры, Марии очень нравилось видеть отца таким. Они были нежно привязаны друг к другу. Во всем очень похожие, они могли принять удачу с удовольствием, а беду – со смирением, в отличие от королевы, которая никак не могла спрятать свое горе в тяжелые годы изгнания.

– Мой дорогой, – беспечно улыбаясь, заявила Екатерина, – пришло время выкупать драгоценности.

– Франкфуртские евреи не расстанутся с ними, пока не выплатим все сполна, – заметила Мария.

– Ха, еще как выплатим, – смеялся Станислав. – Я не собираюсь терять время, копя необходимые суммы!

– А как же быть?

Приготовления к свадьбе шли полным ходом. Все лихорадочно готовились, и лишь одна мысль тревожила их постоянно. А что, если король Франции вдруг передумает? Наконец, прошел слух, что мадам де Пре прибыла в Страсбург и собирается с визитом к Лещинским.

Мадам де Пре! Как они могли отблагодарить женщину, которой были всем обязаны? Станислав был в курсе придворных интриг французского двора и пришел к выводу, что мадам де Пре самое влиятельное лицо в государстве.

Необходимо устроить прием в ее честь! Но сколько гостей поместится в таком маленьком доме?

Грациозная и обворожительная мадам де Пре ни на секунду не забывала о важности своей персоны и держалась надменно. Мадам де Пре вряд ли удалось бы найти для своих интриг кого-нибудь более подходящего. Она внимательно изучила каждую черточку во внешнем облике Марии. «Да, действительно, – с удовольствием отметила мадам про себя, – совсем не элегантна, словом, не та женщина, которая способна управлять, обольщая. Девочка потрясена большой удачей, выпавшей на ее долю, и понимает, что обязана этой удачей мне».

Она покровительственно обняла Марию, в этом не было уважения, которое полагалось выказывать будущей королеве Франции, а скорее благосклонность, с какой обычно относятся к своим протеже.