Мистер Рипли под водой - Хайсмит Патриция - Страница 7

Том внимательно наблюдал, как Анри наклоняет левой рукой проволочную корзину, а правой орудует вилами, чтобы поднять снизу темный компост. «О, великолепно! Очень хорошо!» Когда Том пытался сдвинуть корзину с места, ему казалось, что она пустила корни.

— Действительно хорошо, — подтвердил Анри.

Том объяснил, что надо будет поливать саженцы в теплице и герань. Анри тяжело ступал по дощатому полу, кивая в знак согласия. Он знал, что ключ от теплицы находится под камнем. Том запирал ее только тогда, когда они с Элоизой уезжали. Коричневые башмаки Анри, доходящие до лодыжек, с подошвой почти в дюйм толщиной выглядели так, словно их носили во времена Ван Гога. Интересно, это что — фамильная вещь? Анри просто ходячий анахронизм.

— Мы уедем недели на две, — сказал Том. 4. — Но мадам Аннет все время будет здесь.

Итак, Анри достаточно проинструктирован. Однако немного денег не помешает. Том вытащил из заднего кармана бумажник и вручил ему двухсотфранковую купюру.

— Вот вам для начала, Анри. И следите тут за всем, — добавил он. Том уже приготовился вернуться в дом, но Анри оставался на месте.

— До свидания, Анри! — Том повернулся и направился к дому. Оглянувшись, он увидел, что Анри снова собирается заняться компостом.

Том поднялся наверх, вымыл руки в ванной и, взяв пару брошюр о Марокко, погрузился в чтение. На цветных фотографиях были изображены мозаичный интерьер мечети, выдержанный в голубых тонах; пять пушек, поставленных в ряд на скале; рынок с яркими полосатыми одеялами, вывешенными на продажу; блондинка в крохотном бикини, расстелившая розовое полотенце на желтом песке. На обратной стороне буклета была карта Танжера, раскрашенная в синий и темно-синий цвета, пляжи отмечены желтым, а порт — парой кривых линий, тянувшихся в сторону Средиземного моря или пролива. Том поискал улицу Ли-берте, где находилась гостиница «Минза», и оказалось, что она всего в нескольких минутах ходьбы от Гран-Сокко, большого рынка.

Зазвонил телефон. «Я возьму! — крикнул Том Элоизе, которая в это время разучивала сонату Шуберта. — Алло!»

— Привет, Том. Это Ривз, — отчетливо прозвучал голос Ривза Мино.

— Из Гамбурга?

— Точно. Думаю... ну, Элоиза, наверное, сказала тебе, что я звонил.

— Да, сказала. Все в порядке?

— О да, — ответил Ривз спокойно. — Только... Мне бы хотелось кое-что тебе послать, небольшое, размером с кассету. На самом деле...

Это и есть кассета, подумал Том.

— Это не взрывается, — продолжал Ривз. — Если ты получишь посылку в течение пяти дней, отправь ее по адресу, который будет указан на пакете...

Том колебался, слегка раздосадованный, но понимал, что придется подчиниться, потому что Ривз в свое время тоже оказывал ему услуги — новый паспорт на чужое имя, приют на ночь в большой квартире. Ривз делал это охотно и бескорыстно.

— Старик, я бы согласился, но мы с Элоизой собираемся в Танжер через несколько дней, а оттуда поедем путешествовать.

— Танжер! Прекрасно! Если я отправлю срочной почтой, посылка придет к тебе, возможно, уже завтра. Никаких проблем. Я отправлю сегодня. Тогда ты пошлешь ее — неважно откуда — через четыре или пять дней, начиная с сегодняшнего дня.

Том подсчитал, что они уже будут в Танжере.

— Ладно, Ривз. В принципе, это можно сделать. — Том бессознательно понизил голос, как будто его кто-то мог подслушать, однако Элоиза все еще играла на фортепиано. — Я пошлю из Танжера Ты доверяешь тамошней почте?

Ривз издал сухой смешок, хорошо знакомый Тому.

— На ней нет ничего вроде «Сатанинских стихов»[10] — то есть в ней. Пожалуйста, Том.

— Ну хорошо. А что именно в этой посылке?

— Не могу сказать. Не сейчас. Весит она от силы унцию[11].

На этом разговор был закончен. Том предположил, что адресат должен будет переслать это другому посреднику. Ривз всегда придерживался теории, что чем больше посредников, тем сохраннее посылка. Он был скупщиком краденого, эта работа привлекала Ривза, как детей игра в прятки. Том вынужден был признать, что до сих пор Ривзу Мино сопутствовал успех. Он всегда жил один в своем доме в Алтоне и выжил, когда туда бросили бомбу, выжил и тогда, когда заработал шрам на щеке.

Том снова взялся за буклеты. Следующий пункт их путешествия — Касабланка. У него на постели лежало около десятка брошюр. Том подумал о срочной почте. Он был уверен, что ему не придется расписываться в получении: Ривз избегал регистрировать посылки, поэтому пакет может получить кто угодно.

Том вспомнил, что сегодня в шесть нужно быть у Притчардов. Уже полдвенадцатого, и пора подтвердить приглашение. Что сказать Элоизе? Ей совсем не обязательно знать о его поездке к Притчардам, во-первых, потому, что он не хотел брать ее с собой, а во-вторых, потому, что не хотел излишне все усложнять и объяснять Элоизе, что он чувствует себя ответственным за нее и не хочет, чтобы она знакомилась с этими людьми.

Том спустился вниз, собираясь пройтись по лужайке и затем попросить кофе у мадам Аннет, если она на кухне.

Элоиза, сидевшая за инструментом, встала и потянулась.

— Милый, звонила Ноэль, пока ты разговаривал с Анри. Она хочет сегодня приехать на ужин и, возможно, останется на ночь. Ты не против?

— Конечно нет, моя радость. Разумеется, пусть приезжает. — Так уже бывало, вспомнил Том, Ноэль звонила и напрашивалась в гости. Том не имел ничего против. — Я надеюсь, ты согласилась?

— Да. Бедняжка... — Элоиза засмеялась. — Один человек... Ноэль даже не думала, что это так серьезно! Он не очень-то хорошо с ней обошелся.

Бросил ее, предположил Том.

— У нее депрессия?

— О, не слишком сильная, и это ненадолго. У нее нет машины, поэтому я встречу ее в Фонтенбло. На станции.

— Когда?

— Около семи. Я проверю по расписанию.

Том успокоился, или почти успокоился. Он решился сказать:

— Веришь или нет, но утром я получил приглашение от Притчардов — помнишь, тех американцев. Нас с тобой пригласили в гости к шести часам. Ты не против, если я схожу один, просто познакомлюсь с ними поближе?

— Не-ет, не против, — сказала Элоиза. Она говорила, как подросток, и выглядела так же, хотя ей было под тридцать. — А почему я должна возражать? Ты вернешься к ужину?

Том улыбнулся.

— Конечно.

4

Том решил все же срезать три георгина, чтобы преподнести их Притчардам. Днем он подтвердил, что принимает их приглашение. Голос Джанис Притчард, с которой он говорил по телефону, звучал удовлетворенно. Том сказал, что придет один, потому что его жена должна около шести съездить на станцию, чтобы встретить свою подругу.

Итак, в шесть с небольшим Том в своем коричневом «рено» подкатил к дому Притчардов. Солнце еще не опустилось, и было тепло.

— О, мистер Рипли, добро пожаловать! — приветствовала его Джанис Притчард с крыльца.

— Добрый вечер, — сказал Том, улыбаясь. Он поднялся по ступенькам и протянул ей букет. — Только что срезал. Из моего сада.

— О, как мило! Сейчас я поставлю их в вазу. Пожалуйста, входите. Дэвид!

Том вошел в небольшую прихожую, оттуда по коридору они прошли в большую белую гостиную, которую он помнил. Почти уродливый камин остался неизменным, его деревянная обшивка была покрашена в белый цвет и неудачной пурпурно-красной отделкой. У Тома возникло впечатление, что во всей обстановке присутствует фальшивая безыскусственность, за исключением разве что дивана и кресла. В гостиную вошел Дэвид Притчард, вытирая руки кухонным полотенцем. Он был без пиджака.

— Добрый вечер, мистер Рипли! Добро пожаловать. Я трудился над канапе.

Джанис принужденно засмеялась. Она оказалась более худощавой, чем Том предполагал, и была одета в бледно-голубые полотняные брюки и черно-красную блузку с длинными рукавами, отороченными оборками, как и воротник. Светлые волосы приятного абрикосового цвета, коротко подстриженные, были аккуратно взбиты.