Точка Лагранжа (Сборник) - Бенедиктов Кирилл Станиславович - Страница 38

Два года назад Самойлов на заседании совета директоров неожиданно предложил сделать Татьяну младшим партнером, и никто не посмел возразить. И сам Максим, конечно, голосовал «за», куда бы он делся, интересно. И вот теперь, спустя годы, он по-прежнему сходит с ума по красавице, умнице, младшему партнеру процветающей компании и по совместительству жене декабриста, а сам вынужден довольствоваться услугами примитивных секс-бомбочек вроде Оксаны. «Ничего, — подумал он, избегая смотреть на Татьяну. — Скоро все пойдет по-другому. Совсем-совсем по-другому!»

— На острове есть обитатели, — сказал он. — По крайней мере один. Вот, можешь полюбоваться.

Олег подошел и протянул пухлую руку. Эта рука выглядела так, словно никогда не держала инструмента тяжелее паркеровской авторучки. Типичная рука вчерашнего мальчика-мажора из семьи потомственной советской элиты. Кольцов, вынужденный зарабатывать себе на хлеб с первого курса института, ненавидел такие руки.

— Ну-ка, ну-ка, — без особого интереса проговорил Самойлов. — Да, действительно вроде кто-то сидит. Слушайте, маркиз, почему бы вам не отправиться на берег и не потолковать с этим островитянином? Может, у него на этот клочок суши есть какие-то виды. Не хотелось бы, знаете, нарушать местное законодательство…

— Разрешите выполнять, сэр? — стараясь скрыть сарказм, спросил Максим. Олег рассеянно кивнул.

— Возьми с собой на всякий случай первую серию грузов для лагеря. Переночуем под пальмами.

— Слушаюсь, сэр, — Кольцов все-таки не стерпел и взял под воображаемый козырек. — Все будет проделано в лучшем виде, сэр…

Олег посмотрел на него почти по-человечески — на секунду Максиму даже захотелось его простить и отказаться от своего плана.

— Слушай, ты действительно думаешь, что это смешно? Ладно, считай, что я ничего не говорил… Иди работай, бадди…[5]

3

Старик был высохшим, худым, желтым, как бумага, из которой капитан Саид-бей крутил свои вонючие папиросы. Он сидел в древнем кресле-качалке, угрожающе скрипевшем при каждом его движении, и время от времени подносил к пергаментным губам банку пива «Миллер». Отхлебывал он оттуда или нет, Кольцов не видел.

— Добрый день, — поздоровался Максим. Голос прозвучал как-то неуверенно.

Старик вновь поднес ко рту свою банку, но глаза так и не раскрыл.

— Он, наверное, по-английски не говорит, — прошептала Оксана, прятавшаяся у него за спиной.

— А я не говорю по-арабски, — огрызнулся Максим и повторил, на этот раз чуть громче: — Здравствуйте, мистер!

— Салам, — произнес старик равнодушно. Губы его при этом не шевельнулись. Слово прозвучало как бы само собой и осталось висеть в жарком воздухе.

— Точно не спикает, — вздохнула Оксана едва ли не с облегчением.

— Ну и хрен бы с ним, — пробормотал Кольцов, осматриваясь. Строение, которое он разглядывал с борта яхты в бинокль, вблизи оказалось еще более жалким и несуразным. Низкое, длинное, похожее на ангар для лодки, а не на человеческое жилище. «Как он туда забирается? — подумал Кольцов. — На четвереньках, что ли?»

Если бы не дурацкая уродливая хижина, на острове было бы очень красиво. Песок, пальмы, неправдоподобно синее зеркало лагуны. «Идеальное место, — подумал Кольцов. — Лучше не придумать».

— Будем ставить лагерь, — сказал он решительно. — На той стороне, чтобы дедушке не мешать.

Тут он вдруг понял, что дедушка открыл наконец свои глаза и смотрит на него неприятным немигающим взглядом.

— Ну, чего уставился? — грубо спросил Кольцов по-русски. — Нравлюсь я тебе, что ли?

Старик не ответил. Молча смотрел на Максима неподвижными черными глазами. Потом поднес к губам банку «Миллера» и сделал большой, неожиданно звучный глоток.

Максим неожиданно разозлился.

— Пошли отсюда, нечего с ним разговаривать.

— Да я и не разговариваю! — возмутилась Оксана. — Ты же сам, Максик…

«А ведь она права! Зачем я вообще сюда поперся? Разрешения у этой обезьяны спрашивать? Смешно… Нервничаешь ты, Максим Эдуардович, сильно нервничаешь, а это не есть хорошо… Ну-ка, соберись, тряпка, и займись наконец делом!»

Белый песок взлетал из-под белых теннисных туфель Кольцова. Прочь от выжившего из ума старика, прочь от его мерзкого жилища, от зловещего скрипа разваливающегося кресла-качалки!

На берегу он немного отдышался. Сердце колотилось в груди, как после подъема пешком на двенадцатый этаж.

Олег стоял на палубе «Хатшепсут», облокотившись о фальшборт, и с интересом рассматривал запыхавшегося Максима. Так хозяин смотрит на любимого спаниеля, притащившего ему из болота не ожидаемую утку, а чей-то рваный ботинок.

— Ну что там, маркиз? Огневая поддержка не требуется?

— Пустое, граф, — откликнулся Максим. Его бесила дурацкая привычка партнера называть его «маркизом», он предпочитал интернациональное «бадди». — Там какой-то африканец преклонных годов хлещет дрянное американское пиво. Нам он не помешает.

— Отлично. Тогда мы высаживаемся. До вечера успеем сделать пару дайвов.

Кольцов пожал плечами и уселся прямо на песок.

Он все еще чувствовал на себе немигающий взгляд старика. Взгляд был липким, он словно приклеился к одежде и, что самое неприятное, к коже Максима, и отодрать его можно было только с кровью.

4

Первый дайв они сделали с палубы «Хатшепсут» — яхта отошла от острова к проглядывавшему сквозь волны сине-зеленому массиву рифа и бросила якорь у его южной стены. Чередование светлых и темных пятен на поверхности подсказывало Максиму, что риф, начинаясь отсюда, выгибается под водой подобием значка доллара, а остров, на котором они разбили лагерь, представляет собою верхнюю полукруглую закорючку этого значка. Что ж, превосходно — они смогут пройти вдоль изогнутой стены рифа до самого острова.

Ни Кольцов, ни Самойлов не были новичками — правда, у Максима опыта было побольше. Он начал заниматься дайвингом лет семь назад, когда это экстремальное времяпрепровождение только начало входить в моду у верхушки российского среднего класса. Олег присоединился позже, под впечатлением рассказов и фотографий, которые Максим привозил из своих путешествий.

Когда Кольцов закончил подгонку снаряжения, Олег все еще топтался возле своего ящика. Максим подошел к нему и привычно поправил перекосившийся пони-баллон.

— Бадди, — сказал он чуть насмешливо, — вас снова ведет влево.

— Пояс неотрегулирован, — пробурчал Олег недовольно. — Опять Ахметка грузила перепутал…

Как у многих дайверов со стажем, у него были собственные, хорошо сбалансированные наборы свинцовых грузов, которые вкладывались в специальные брезентовые пояса и равномерно распределялись по пояснице. Грузила Олега были к тому же помечены специальным клеймом: значком ОС, сплетенным из начальных букв его имени и фамилии. Все эти мелкие понты партнера бесили Кольцова не меньше, чем игры в маркизов и графов.

По правилам дайвинга, совершающие совместное погружение всегда проверяют снаряжение друг у друга. Максим тщательно осмотрел регулятор своего бадди, подтянул ремни БСД[6] и ритуально постучал ногтем по стеклу манометра. Потом терпеливо дождался, пока Олег проверит его акваланг.

— Ну что, — сказал он, опуская на глаза дорогую маску Mares Esa. — Указывайте путь, командор.

— Давай вдоль рифа, — предложил Олег. — Идем сначала на двадцать пять, потом по обстоятельствам, но я не думаю, что здесь будет глубоко.

Макс сложил большой и указательный палец в кольцо — стандартный жест дайверов «ОК» — и пошел на корму, где в специальных боксах стояли ласты.

В море он шагнул прямо с кормы.

Золотая плеть закатного солнца хлестнула по глазам. В следующий миг Максим, как пушечное ядро, вошел в воду, и золото сменилось холодным изумрудным свечением.