Последняя бурская война - Хаггард Генри Райдер - Страница 18

Этим веским изречением он практически вынес приговор республике, а потому нет ни малейшего основания сомневаться в том, что президент Бюргерс был искренне убежден в необходимости и разумности аннексии. Интересно сравнить эти слова, впрочем как и многие другие его высказывания в этот период, с мыслями, которые он оставил в своем предсмертном документе, не так давно вышедшем в свет, где он говорит с некоторым ликованием об уроках, которые мы получили у Лейнгс Нэк и горы Маюба от такого «несерьезного противника, каким по своей природе являются буры» и считает их потрясающим примером свершившегося возмездия.

В этом документе причину аннексии он объясняет стремлением англичан установить свое господство сначала в Южной Африке, а затем и в других регионах. Однако он ни слова не говорит о том, каким способом это можно было бы предотвратить, чтобы государство, тем не менее, продолжало существовать; и похоже, что на протяжении всего повествования его не покидают сомнения в достаточной убедительности приводимых им аргументов, поскольку, объясняя или пытаясь объяснить, почему им никогда не отвергались обвинения, направленные в его адрес в связи с аннексией, он заявляет: «Если бы я не вынес всего этого молча, не выдержал всех обвинений, а из корыстных побуждений и страха рассказал бы всю правду, Трансвааль никогда бы не был удостоен такого внимания со стороны Великобритании, как сейчас. Пусть аннексия была несправедлива, но в свое оправдание хочу сказать, что буры повели себя таким образом в тяжелый для страны час, что вряд ли мировая общественность отнеслась бы к ним с сочувствием, а английские политики проявили бы к ним свое уважение. Иными словами, если бы я сказал правду, как обязан бы был это сделать в свое оправдание, больше бы не поднималось шума по поводу аннексии, потому что весь мир, даже английские радикалы признали бы ее необходимой и не требующей отлагательства в условиях критического положения в стране».

В связи с этим становится ясно, что отношение президента Бюргерса к аннексии в разные годы было разным (в 1881 году у него были совсем другие взгляды, чем в 1877); в самом деле, его речи на заседаниях фолксраада звучат довольно-таки странно, если сравнить их с его взглядами, изложенными в предсмертном обращении. Читатель вынужден прийти к одному из двух заключений – либо в одном случае он говорит не то, что думает, либо он переменил свою точку зрения. Поскольку я считаю его честным и порядочным человеком, то склонен предположить последнее; кроме того, мне это не трудно объяснить, учитывая его голландское происхождение.

В 1877 году Бюргерс – это отчаявшийся глава государства, которое стремительно катится в пропасть, и вдруг ему протягивает свою сильную руку английское правительство. Что ж странного в том, что он ее с радостью принимает от имени народа своей страны, которую удалось с помощью Англии превратить в процветающее государство, каким оно раньше никогда не было? В 1881 году колесо истории завершает свой оборот, и пока больной, умирающий президент проводит остаток своих дней вдали от политических баталий, в стране происходят большие перемены. Враги буров разбиты, Секукуни и зулусы теряют свое былое могущество, страна процветает в результате разумной политики ее правителей, финансовое положение стабилизируется. Радостные известия поступают для потерявших надежду «мятежников и революционеров», а новый английский «диктатор» произносит яркую речь, после чего происходит крупное вооруженное восстание. И в довершение ко всему английские войска терпят одно поражение за другим, а Англия просит мира у южноафриканского крестьянина, забыв про честь и достоинство.

Будучи свидетелем происходящих событий, умирающий президент мог найти достаточно оснований для того, чтобы изменить свои взгляды.

Безусловно, аннексия была ошибочной, поскольку Англия отказывается от своих завоеваний; а может быть, все-таки сбылась мечта о великой Южно-Африканской республике? Разве не был нанесен удар по превосходству англичанина, от которого он до сих пор не может оправиться, разве не утрачен безнадежно его контроль над бурами и туземцами? А он – Бюргерс – неужели он должен оставить в памяти потомков образ голландца, выступающего за интересы английской партии? Нет, безусловно, аннексия была ошибкой, но она не прошла без пользы, так как привела к падению англичан, ну а мы закончим дискуссию, приведя дословно его слова из последнего публичного выступления: «Южная Африка осталась от этого только в выигрыше, она сделала большой шаг вперед по пути к свободе».

Кто скажет, что он неправ? Слова умирающих иногда бывают пророческими! Южная Африка далеко шагнула вперед по пути к «свободе» голландской республики.

Мы несколько отвлеклись, но я надеюсь, не без пользы. А теперь вернемся к описываемым событиям. 1 марта сэр Шепстон встретился с членами исполнительного совета и сообщил им, что, по его мнению, имеется только одно средство поправить положение, а именно, Трансвааль должен войти в состав английских колоний Южной Африки, во главе которых стоит королева, подчеркнув одновременно, что единственное спасение для республики – это сделать все возможное ради будущего ее граждан и смириться, насколько это очевидно для него и для каждого мыслящего человека, с неизбежным. Как только эта информация была официально доведена до членов законодательного собрания, поскольку большая часть его членов была знакома с ней неофициально, так вялое безразличие тут же сменилось энергичными и торопливыми действиями депутатов. Президенту было выражено недоверие, срочно была создана комиссия по рассмотрению и доведению до членов собрания информации дел в стране. Комиссия высказалась за принятие новой конституции президента Бюргерса.

Итак, новая конституция, которую отклонили всего лишь несколько дней назад, была принята с некоторыми поправками почти единогласно, и м-р П. Крюгер был назначен на пост вице-президента. На следующий день был принят суровый закон, заимствованный из кодекса Оранжевой республики, согласно которому любое выражение общественного мнения, противоречащее мнению правительства, и если оно поддерживало сторонников аннексии, рассматривалось как государственная измена. После этого собрание объявило перерыв в работе до октября 1881 года.

В период и после заседания парламента распространились слухи о том, что подпись вождя Секукуни в договоре о мире, который ратифицировал фолксраад, была получена обманным путем. Ратифицированный договор включал три статьи, в соответствии с которыми Секукуни давал согласие, во-первых, принять подданство и подчиняться законам республики, во-вторых, признать в несколько урезанном виде пограничную линию своих владений и, в-третьих, передать две тысячи голов скота; правда, если учесть, что им было захвачено пять тысяч голов, то это было не так уж много.

В середине февраля сэр Шепстон получил от Секукуни довольно любопытное письмо на языке сесуто, датированное числом, соответствующим дню подписания предполагаемого договора. Ниже приводится его точный перевод:

«16 февраля, 1877 года

М-ру Шепстону

Прошу тебя, белый вождь, приди ко мне на помощь; буры убивают меня, и я не знаю причины их гнева. Вождь, прошу тебя, приди с м-ром Меренским.

Твой Секукуни» .

Это послание сопровождалось письмом от м-ра Меренского, известного и преуспевающего миссионера, который в течение многих лет проживал на землях Секукуни. В письме он сообщает, что слышал из достоверных источников о несогласии Секукуни со статьей договора, согласно которой он становится подданным республики, и добавляет, что не может «молчать, когда происходят подобные вещи».

Получив эти сведения, сэр Шепстон пишет президенту Бюргерсу следующее: «Если служащий, которому вы доверяли, скрывает от Вас какую-то часть информации, к тому же наиболее важную ее часть, то он виноват как перед вами лично, так и перед правительством, поскольку ввел вас в заблуждение и заставил принять неверную позицию». Сэр Шепстон предлагает направить к Секукуни комиссию для тщательного изучения обстоятельств дела в интересах всех заинтересованных лиц. На это предложение было дано, с некоторой задержкой, согласие, и затем была организована комиссия, в состав которой вошли по поручению Трансваальского правительства господа Ван Хорком и Хольтсхаузен, член исполнительного совета, а от имени чрезвычайного комиссара – м-р Осборн и капитан Кларк21, которых я сопровождал в качестве секретаря.