Улыбка на тропе - Буянов Евгений - Страница 11

Улыбка «Шхельды» под Шхарой

Короткую эту историю с драматичным началом и комичным концом я услышал на Памире, на поляне Сулоева, в международном лагере у ледника Фортамбек. Рассказал ее старый альпинист (кажется, его фамилия Гусман) в компании таких же, как он, седых ветеранов – обитателей этого лагеря, совершавших прогулки по живописным «окрестностям» у подножия пика Коммунизма. Переложение, несколько вольное и литературное, слышится мне так.

«…А вот со мной однажды случилось… Шел по Безенгийскому леднику один (это на Центральном Кавказе – прим.). И уже немного оставалось до бивака, меньше километра, как провалился в скрытую трещину. Упал, правда, мягко и удачно: не повредился и не заклинило. Но выбраться-то как? Оказался в ледовой камере-конуре, выйти из которой можно было только через потолок, который на высоте этак верха второго этажа, метров пять – шесть… Ловушка! Конечно, через какое-то время меня будут искать, но найдут ли еще и как скоро – большой вопрос. Кричать, конечно, я тоже кричал, но наверху этого крика никто не слышал. Понятно, надо как-то выбираться самому. Стал „царапаться“ по стенке, потом по неровному потолку, продумывать „тактические схемы“. В ход пошло все, что „имел“ и „умел“ по ледовой технике: и ступени, и кошки, и крючья-„морковки“, и веревка. Даже скальные крючья использовал. Ледобуры-то тогда, в „пятидесятые“ не изобрели еще. Рубил лед, заворачивал крючья, спускался вниз для отдыха, когда уж совсем изнемогал. Выбрал место у стенки трещины, где потолок на вид имел наименьшую толщину, поднялся туда, вырубив ступени, и стал потолок прорубать вверх. В этом разломе долго не проживешь: быстро „отдашь концы“ от холода. Особенно холодило ночью, – »колотун» пронимал до костей. Наверху действительно спохватились, но поиски были безрезультатны. Трещин там этих, – «до фени», в каждую не залезешь… Возможно, совсем близко проходили, но мимо. А мне тоже не видно, когда кричать, когда молчать…

Трудился более суток. Вконец заматерел, обозлился, и решил для себя, что «покажу класс» и выберусь сам из этой конуры, без помощи со стороны.

И, наконец, выбрался. Прорубил лед, сбросил снег. Последний рывок – на кошках, на зубах, со стоном, задыхаясь, и с потемневшим от напряжения взором!..

Все! Наверху! Мамочка моя! Какое небо голубое!

Огляделся по сторонам… Выше по леднику, метрах в двухстах палатка стоит. А уж совсем рядом, – вот зараза! – всего метрах в тридцати мужик сидит спиной ко мне в позе «орла», понятно, «шхельдует». Тогда кричу: «Эй, мужик! Привет! С легким ветром! А меня что, уже списали? Коль так, то актик можешь использовать это… Подходяще моменту… „Он опешил сначала: посудите сами, откуда-то из ледника вылез «клиент“ и начинает с ходу издеваться, пользуясь моментом. Но потом оба посмеялись вволю…

И Шхара над нами смеялась солнечным светом…

– Да, а если бы дамочка попалась, было бы еще покруче приключение!

– Не, тогда бы пришлось назад со стыда прятаться.

– Это уж точно!»

Старички сходятся на том, что с горами, как и с женщинами, шутить следует с крайней осторожностью, с чутким пониманием и без перехода «на личность».

П.П. Захаров, Е.В. Буянов

«Тигр скал» и «Снежная корова»

Та зима 60-х в альплагере «Уллу-Тау» была весьма капризна, и переменчива: то яркое солнце и теплынь, то жгучий мороз и ветер с пургой и туманом…

Обычны зачетные вылазки на пик Зимний с прохождением двух небезопасных мест на склоне. Но новички выходят с суровыми инструкторами, и возвращаются оттуда с радостью победителей.

Объявляется день отдыха, а погода, – просто праздник! Начуч Порохня, Юрий Иванович, под «это дело» решил «обрезать хвост» задолженности по программе и провести занятие по транспортировке пострадавшего при помощи «подручных средств». А что это за «средства». Конечно, они не столько «подручные», сколько «подножные», – конечно, это лыжи!

«Мысля начучела» (как я его по многолетней дружбе называл) идет дальше, – надо устроить соревнования по транспортировке между инструкторами. Кто на что горазд, кто что придумает! И инструкторы начинают резвиться на склоне в меру сил, воображения, под вдохновляющими взглядами юных красоток.

Вацлав Ружевский выбрал себе «милашку», погрузил ее в акью, и в одиночку прокатил вниз.

Михаил Хергиани (в тот момент руководитель сбора Грузинского Спорткомитета) взял на руки другую «чаровницу» и тоже повез ее вниз, выписывая фигуры на слаломной трассе.

Я постарался не отстать, попросил свою «красавицу» немного побыть «пострадавшей», посадил ее на плечи и поехал вниз, качая на виражах «в ритме вальса».

Ленинградец Коля Коровин долго стоял на склоне, размышляя, что бы ему такое «изобразить» в то время, когда начспас Черносливин (тоже Юрий Иванович) демонстрировал, как правильно зондировать лавинный вынос. Коровина в альплагере почему-то называли «корова». Совершенно непонятно и мне, и ему, почему его так называли. Никогда не помню, чтобы он мычал или телился, не говоря уже о молоке или битье мух хвостом…

Размышляя, Коля поднялся над местом этого занятия метров на 60 немного в стороне и встал в ожидании, опершись на палки. Когда начспас закончил объяснение и показ, Коля резко крикнул типа того: «А вот, поворот на одном месте видали!.. ЙЕ-ХА!». И на крутом склоне, с силой вытолкнув себя вперед-вверх, сделал крутой поворот вокруг палок с разворотом на 180 градусов. Получилось это у него классно! Снизу раздался общий вздох: «А-а-ах!!», но тут же и резкий хлопок, похожий на выстрел.

Снежный склон под Коровиным лопнул, и разбежался трещиной вверх-вниз от Николая. Тот чуть побалансировал на поехавших вниз кусках снежной доски, а затем исчез в крошеве снега.

Все замерли, а тишину нарушил только четкий голос начспаса Черносливина, его резкие команды. Правда, их почти никто не понял, – инерция веселья и благодушного настроения еще царила над всеми.

– Скорее! Он может задохнуться!.. Всем в шеренгу! Сомкнуть! Без пропусков! Зондируем лыжами и перевернутыми палками. Копаем лыжами!..

Почти никто не понял, что учебное занятие начспаса мгновенно перешло в стремительную атаку спасателей, в «спасы» самые настоящие. Лишь небольшая группа инструкторов и опытных альпинистов, осознав трагизм ситуации, сразу бросилась выполнять команды Юрия. В том числе и Миша Хергиани, – он оказался в самой гуще событий.

Черносливин действовал командами и личным примером, показывая, как и где надо зондировать и копать. Он понимал, что одна минута промедления может стоить Коровину жизни, и быстро внушил это всем остальным.

Замелькали зонды, лыжи и палки. Весь учебный инвентарь, – пара зондов и лопата, – превратился в «боевой» вместе с «подручными средствами, – лыжами и палками. А часть „отдыхающих“ недоуменно смотрела на этот „пожар“, совершенно не понимая, в чем дело.

Миша Хергиани из-за какого-то внутреннего чутья спасателя оказался «на острие», – он первым натолкнулся в снегу на что-то мягкое, стал руками резко отбрасывать снег, и обнаружил тело Коровина. Освободил его лицо, припал ко рту губами, и стал вгонять в него воздух, спасая от удушья. Остальные торопливо копали вокруг, чтобы извлечь целиком.

Скоро результат сказался, – Коровин медленно открыл глаза, и, обведя ими вокруг, недоуменно спросил: «…А., а что было-то?..». Психологический шок и потеря сознания вызвали у него локальную амнезию, – пропажу «короткой памяти». Он не запомнил самых последних событий. Ему быстро объяснили все, и за это же время освободили из-под снега, убедились в «целости», и поставили на ноги. Коровин спросил:

– А кто меня откопал?

– Хергиани!

– Миша!.. Миш, а как ты меня нашел-то? А?

Михаил чуть прищурился, и по лицу промчалась тень ироничной усмешки:

– А какой же сван не знает, как пахнет КОРОВА?

Все «грохнули». К счастью, снявший общее напряжение разряд смеха не вызвал новой лавины, – спасработы закончились благополучно.