Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Полное собрание стихотворений

Соловьев Владимир Сергеевич

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Полное собрание стихотворений - Соловьев Владимир Сергеевич - Страница 20

Изменить размер шрифта:

Март 1887

«Город глупый, город грязный...»

Город глупый, город грязный!

Смесь Каткова и кутьи,

Царство сплетни неотвязной,

Скуки, сна, галиматьи.

Нет причин мне и немножко

Полюбить тебя, когда

Даже милая мне ножка

Здесь мелькнула без следа.

4 апреля 1887

Знаменитому гражданину

Ода

О ты, средь невского содома

Хранящий сердце в чистоте!

Твоею мудростью блюдома,

Русь шествует к своей мете.

И скоро, скоро заблужденья

Она отраву изблюет

Н на руинах просвещенья

Благонамеренно заснет.

И если сон сей величавый

И посетят еще мечты,—

О, не страшись: в сиянье славы

Ей будешь сниться только ты.

19 апреля 1887

Гимн

Содома князь и гражданин Гоморры

Идет на Русь с «газетою большой».

О боже! суд свой праведный и скорый

Яви, как встарь, над гнусностью такой.

Август 1887

<На А.А. Фета>

Поговорим о том, чем наша жизнь согрета:

О дружбе Страхова, о камергерстве Фета.

Жил-был поэт,

Нам всем знаком,

Под старость лет

Стал дураком.

Конец февраля 1889

Размышление о неизменности законов природы

Дела пожарного служитель

Горе над прахом вознесен

И, как орел – эфира житель,

Всезрящим оком наделен

Он одинок на сей вершине,

Он выше всех, он бог, он царь...

А там внизу, в зловонной тине,

Как червь, влачится золотарь,—

Для сердца нежного ужасен

Контраст клоаки и депа...

Смирись! Закон природы ясен,

Хоть наша мудрость и слепа.

Заходит солнце, солнце всходит,

Века бегут, а все, как встарь,

На вышке гордый витязь ходит

И яму чистит золотарь.

Середина апреля 1889

Молодой турка

В день десятый могаремма

У папа в саду

Встретил я цветок гарема

И с тех пор всё жду,

Жду в саду нетерпеливо

Я мою газель...

Но папа блюдет ревниво

Всех своих мамзель.

Знать, недаром евнух старый

Шилом ковырял

И к мешку тяжелых пару

Камней привязал.

Надо мне остерегаться...

Лучше я уйду.

Этак можно и остаться

В папином пруду!

Да! папа – весьма упорный

Старый ретроград,

И блюдет евнух проворный

Папин вертоград.

Середина апреля 1889

Из письма

Во-первых, объявлю вам, друг прелестный,

Что вот теперь уж более ста лет,

Как людям образованным известно,

Что времени с пространством вовсе нет;

Что это только призрак субъективный,

Иль, попросту сказать, один обман.

Сего не знать есть реализм наивный,

Приличный ныне лишь для обезьян.

А если так, то, значит, и разлука,

Как временно-пространственный мираж,

Равна нулю, а с ней тоска и скука,

И прочему всему оценка та ж...

Сказать по правде: от начала века

Среди толпы бессмысленной земной

Нашлось всего два умных человека —

Философ Кант да прадедушка Ной.

Тот доказал методой априорной,

Что, собственно, на всё нам наплевать,

А этот – эмпирически бесспорно:

Напился пьян и завалился спать.

1890

Привет министрам

Горемыкин веселеющий

И Делянов молодеющий,

Бедоносцев хорошеющий,

Муравьев-жених

Собралися снова вместе, и

Порешили эти бестии,

Что вся сила – в них.

Врете, курицыны дети!

Вот ужо за речи эти

Быть, мерзавцы, вам в ответе,

Будет вам допрос!

И синклиту безволосому,

Да и Ю<льи>чу безносому

Уж натянут нос!

Ждет засуха семилетняя...

Что и зимняя, и летняя...

Хоть солому жрать, да нет ее!

Тут-то вам и мат.

С голодухи люди кроткие

Разевают свои глотки и

Черт им сам не брат.

Тут сюда-туда вы кинетесь,

Либералами прикинетесь,

Вверх ногами опрокинетесь,

Подожмете хвост.

Но дела все ваши взвешены,

Да и сами вы повешены, —

Вот конец и прост!

Начало сентября 1891

<На К.П. Победоносцева>

На разных поприщах прославился ты много:

Как евнух ты невинностью сиял,

Как пиетист позорил имя бога

И как юрист старушку обобрал.

<1892>

«Душный город стал несносен...»

Душный город стал несносен.

Взявши саквояж,

Скрылся я под сенью сосен

В сельский пейзаж.

У крестьянина Сысоя

Нанял я избу.

Здесь мечтал, вкусив покоя,

Позабыть борьбу.

Ах, потерянного рая

Не вернет судьба.

Ждет меня беда другая,

Новая борьба.

Поднялись на бой открытый

Целые толпы —

Льва Толстого фавориты,[25]

Красные клопы.

Но со мною не напрасно

Неба лучший дар —

Ты, очищенный прекрасно,

Галльский скипидар.

Ты римлянкам для иного

Дела мог служить,[26]

Мне ж союзников Толстого

Помоги сразить.

Я надеялся недаром:

В миг решился бой,

Спасовал пред скипидаром

Весь толстовский строй.

О любимец всемогущий

Знатных римских дам,

Я роман Толстого лучший

За тебя отдам.

От романов сны плохие,

Аромат же твой

Прогоняет силы злые

И дарит покой.

Но покой, увы, не долог.

Вижу, новый враг.

Изо всех щелей и щелок

Повалил прусак.

Ах, и мне воинским жаром

Довелось гореть

И французским скипидаром

Прусаков огреть.

Все погибли смертью жалкой

Кончилась борьба.

Терпентином и фиалкой

Пахнет вся изба.