Вольный стрелок - Гусев Валерий Борисович - Страница 33

Тревогу я сам подниму.

– Почему не хочешь, чтобы помог тебе?

– Твоя помощь еще впереди. Успеешь повоевать.

– Ты похож на умного человека… По чему не скажешь, что будешь делать?

– Потому что сам еще не знаю…

– 

Ближе к вечеру катер вернулся, снова спрятался за косой.

Проводил, стало быть, проверил. Надеюсь – не более того. Надеюсь, в его трюме не валяются мои клиенты, скованные одной цепью…

– Пойду искупаюсь, – сказал я Анчару, который неподвижно сидел на стуле в гостиной перед амфорой – созерцал, пытаясь понять своего хозяина.

Он проводил меня добрым взглядом, посоветовал:

– Не утони ни разу.

Чудак ты, Арчи, простодушный. Как ропан в казанке.

Я мог бы выйти из дома прямо в плавках и ластах. Но не сделал этого. Пускай моя одежда и полотенце сиротливо лежат на песке, напоминая кому надо о тщете и бренности наших устремлений.

В море было хорошо. Но плыть надо было долго. Я опустил лицо в воду и смотрел, как разбегаются от моей скользящей по песку тени рыбешки, шарахаются, замирают в боевой позе крабы, колышутся травы морские и постепенно тускнеет золото дна, тонет в глубокой зелени вечных подводных сумерек.

Дорогу я знал хорошо. Сперва держал курс строго на зюйд, а в нужный момент – над затонувшим баркасом – взял к весту ровно на семь с половиной градусов, вышел на траверз крабового могильника.

Акваланг утонул удачно – лежал у самого подножия «надгробия». Я нырнул, отвернул воздушный вентиль, сняв с него визитную карточку Мещерского с Женькиными каракулями: «Люблю, целую, жду нетерпением. Эугения».

Не надевая баллоны, взял в рот загубник, подышал, осмотрелся.

Все четко: ко мне красивым стилем «дельфин» двигался пловец в черном гидрокостюме с очень хорошей русалочьей фигурой. В одной, вытянутой вперед, руке русалка держала подводное ружье, а другой рукой послала мне приветствие.

А ружьишко у нее славное, в тот раз я не разглядел, отнять, что ли? Да ладно, свой теперь человек, зачем обижать девушку? Лучше на что-нибудь выменяю потом. Если не подарит.

Я помахал в ответ и резко всплыл, с плеском и брызгами вылетев из воды почти до пояса – все должно быть натурально, по Станиславскому, со сверхзадачей, – взмахнул беспомощно руками и – прощайте, скалистые горы, – утонул, погрузился в морскую пучину. Навеки, стало быть.

Опустившись на дно, приник к загубнику, надел баллоны и застегнул ремни.

Человек с ружьем разрядил его в песчаное дно, и мы поплыли. Сначала в одном направлении, а потом – он к катеру, за вознаграждением, а я к берегу, где томились в пещерке мои джинсы и пистолет.

По дороге, благо баллоны были заправлены под пробочку, не поленился завернуть к причалу и отыскать Анчаров «кепок» – вот обрадуется. Камень из кепки я предусмотрительно вынул – кто знает, что нашему джигиту от радости в голову придет.

До приезда Володи еще было время. Я выбрался на берег, снял акваланг – сегодня он мне не понадобится. Занес его в пещерку, положил в угол, бросил на него, чтобы не забыть, мокрую кепку.

Проверил сумку – так и есть: все цело, но «молния» застегнута до отказа, а я, помнится, не довел ее до упора на несколько зубчиков. Кто-то проверял. Теперь я знал точно – кто именно. Посчитаюсь я с ним, не люблю, когда в моих вещах роются.

Я оделся и пошел понаблюдать за виллой, не помешает.

Там все было в порядке. Шорты мои так и лежали на песке – грустно; дом стоял на месте, и в окнах мелькала тень Анчара – прибирался.

Потом он погасил в комнатах свет, вышел на терраску с кружкой вина, сел на ступеньках и закурил трубку. Смотрел в даль моря и о чем-то, наверное, думал. Может, о кепке жалел. Или Женьки боялся.

Наконец он запер двери, прошелся по территории и остановился у дверей сакли. Тут мне показалось, что раздался беззвучный хлопок, и в стене сакли, рядом с носом Анчара, вспыхнуло легкое облачко – ноги Анчара подломились, и он рухнул на землю, зацепив и развалив бедную поленницу. Уснул, стало быть.

Мне захотелось устроить его поудобнее, подложить что-нибудь под голову и укрыть теплым одеялом. Но я не стал, конечно, менять сценарий.

Совсем стемнело. Все стихло, затаились даже цикады, чтобы не мешать, раздавался только непослушный мерный шипучий шорох волн, растворявшихся в гальке.

В небе появились звезды и становились все чаще и ярче.

Я еще раз оглядел владения Мещерского, в том числе и принадлежащую ему акваторию, и вернулся к пещерке, на место встречи с Володей.

Покурил, подремал, привалясь спиной к теплой еще скале. Помечтал о чашечке горячего кофе, о рюмке холодной водки, о красивой девушке, которая может быть и холодной, и горячей. И это одинаково прекрасно.

Мечты мои совсем некстати прервал шум приближающейся наверху машины. Привстал, посмотрел вверх – показалось, что коротко мелькнул свет фар и исчез вместе с умолкнувшим звуком мотора. Понятно: свет вырубили, идут накатом.

Сейчас Володя появится.

Высоко надо мной и впрямь послышался шорох, приглушенное резкое слово, снова шорох. Сорвался камешек, упал у моих ног. Все, пора подумать и о себе.

Я отскочил подальше от наиболее вероятного места Володиной посадки. Вовремя. За камешком упал другой, третий, целая горсть, мешок, водопад камней, лавина и – под занавес – грохнулся на гальку задом злой работник милиции.

– С приехалом, – сказал я Володе. – А парашют твой где?

Он встал и пошел на меня медведем, которому зимой спать не дают.

– Только без рук, – предупредил я, делая шаг назад. – Тебя змея укусила, да?

Но Володя уже остыл. Повернулся ко мне спиной:

– Посмотри, я там ничего себе не сломал?

Я посмотрел.

– А у тебя там вроде ничего особенного не было.

Я привел его в пещерку, засветил фонарик. Дал посмотреть план дома и бумажку с вопросами.

– Об этом будем спрашивать.

Володя прочитал, запомнил.

– Именно в такой последовательности?

– Желательно. А там посмотрим, как он держаться будет. Раздевайся, дальше морем пойдем.

– Мало того, что разбился, – проворчал Володя, – теперь еще и утону.

Я забрал его одежду, разделся сам и уложил наши шмотки в пластиковый мешок.

– Пистолет давай. Наручники взял?

Почему я спросил про наручники? Ведь у меня были свои. Предчувствовал, стало быть.

Я затянул мешок, закинул за спину. Надел Анчарову кепку.

Володя удивленно взглянул на меня, ничего не спросил, но, наверное, что-то подумал. Тактичный он человек, хоть и мент.

Мы вошли в воду и поплыли в море вдоль косы. Метров двести, наверное. И все двести метров я боролся с козырьком, валившимся мне на нос. Бедный Анчар!

– Не заблудимся? – Володя отфыркивался у меня за спиной. – Далеко еще?

– Тише, там катер впереди, вражеский. – И словно в подтверждение блеснул на миг неподалеку свет – дверь или люк, видимо, на секунду приоткрыли. Например, пустую бутылку выкинуть. Живут же люди.

– Выбираемся, – сказал я. – Ненадолго.

Мы пересекли косу и снова поплыли – уже к берегу. В надежное местечко меж двух камней на территории виллы.

Выползли на берег, оделись, вооружились. Залегли за камнями. Отсюда хорошо просматривались ворота, дверь дома, сакля, у порога которой среди разбросанных поленьев спал бедный Анчар.

– Ты свою тачку спрятать догадался? – спросил я Володю.

– Нет, на дороге оставил. Чтоб твой гость сразу сообразил…

– Допрашивать его будем вдвоем, – перебил я, – перекрестно, жестко. Главные вопросы…

– Отставить разговоры, – прервал меня Володя, инстинктивно пригибая голову. – Приехал.

К вилле крался, спускаясь с горы, автомобиль, нащупывая в темноте дорогу. Остановился у ворот. И все. Тишина. Мы ждали долго.

– Может, тоже пока поспим? – шепнул мне в ухо Володя. – Ты ничего не напутал?

– Сейчас вылезет. Я бы на его месте тоже не спешил.

Вот так номер! Из машины вышли двое. Бесшумно прикрыли дверцы, не до конца.