Змеиный зуб - Келлерман Фэй - Страница 2

Скиннер сомневался, стоило ли приводить сюда Рыжую. Она ради такого случая принарядилась и накрасилась, причем, к немалому удивлению Уолтера, сумела сделать это так, что ее одежда и косметика не выглядели дешевыми.

Пожилая седовласая женщина, увидев Скиннера, улыбнулась и кивком поприветствовала его. Он кивнул ей в ответ, испытывая некоторую гордость оттого, что его узнают незнакомые люди. Это в самом деле было приятно, но лицезреть зад Рыжей было еще приятнее. Уолтер посмотрел в невинной голубизны глаза своей спутницы, затем скользнул взглядом по ее сногсшибательной груди, которой хирург придал идеальную форму. Рыжая была чертовски сексуальна, и он почувствовал напряжение в паху. Восхитительное ощущение. Тем более радостное, что в семьдесят восемь лет каждая эрекция была в жизни Скиннера событием. Чего уж лукавить, подумал Уолтер, — в его возрасте человек должен радоваться даже просто тому, что проснулся.

Уолтер был так захвачен своими сексуальными переживаниями, от которых у него заметно участился пульс, что не обратил никакого внимания на стоявшего у стойки бара молодого человека с неулыбчивым лицом и пустыми глазами, такими же холодными, как льдинки в бокале с каким-то напитком у него в руке.

Кэрол Ангер посмотрела на худощавого молодого мужчину в зеленом пиджаке, отметив про себя, что лицо его кажется ей знакомым, но так и не смогла припомнить, кто он и где она его видела раньше. Впрочем, у нее не было времени долго над этим раздумывать, поскольку она была слишком занята: Гретхен позвонила и сообщила, что заболела, так что Кэрол крутилась теперь как белка в колесе, отрабатывая двойную смену.

Люди, сидящие за столиками, которые она обслуживала, были ей симпатичны. Особенно компания молоденьких девчушек, празднующих какое-то событие за столиком в углу, — слишком вычурно одетые и чересчур сильно накрашенные, эти восемь шестнадцатилетних хохотушек изо всех сил старались казаться взрослыми.

В шестнадцать и она была такой же — если не считать модной одежды и драгоценностей. Кэрол выросла в семье, где всегда было туговато с деньгами. Однако в глубине души все шестнадцатилетние девушки одинаковы.

Как быстро летит время, подумала Кэрол. Поначалу, сразу после развода, жизнь казалась ей адом. Она постоянно плакала — то от злости на своего бывшего мужа, то от признательности родителям за их любовь и понимание. И еще за их помощь. Мать всегда готова была помочь, если Кэрол в этом нуждалась. Когда дочь уходила на консультацию к специалисту по обучению молодых матерей, она присматривала за Билли. Кэрол настояла на том, что тоже должна вносить свой вклад в семейный бюджет, — и пошла на работу... на эту работу. О чем ничуть не жалела.

В ресторан ее устроил Олаф. Кэрол познакомилась с ним в одном баре и невольно рассмеялась, когда он сказал ей, как его зовут.

ОЛАФ!

ОЛАФ-ВИКИНГ!

Он покраснел, отчего, конечно, она почувствовала себя очень неловко. Олаф приехал в Америку, чтобы стать поваром. Когда он сообщил ей, что работает в ресторане «Эстель», Кэрол едва не упала в обморок.

Ты не повар, ты шеф, с укоризной заметила она тогда.

Через месяц Олаф убедил хозяйку ресторана принять Кэрол для собеседования. Еще через неделю она надела униформу официантки и приступила к работе.

Она любила в Олафе все — его полуулыбку, его сдержанные жесты, его мясистую верхнюю губу, которая от жары, царящей в кухне, обычно была покрыта мелкими росинками пота. И чего она так переживала по поводу своего неудачного брака, думала Кэрол, ведь в результате именно развод позволил ей обрести настоящее счастье.

Она настолько глубоко погрузилась в мысли о превратностях судьбы и о работе, что не заметила, как худощавый молодой человек с холодными, словно полярная вьюга, глазами криво улыбнулся.

Кен Ветцель тоже был слишком поглощен своими проблемами, чтобы замечать кого бы то ни было из тех, кто находился вокруг. Смачно высасывая устриц, он сообщал своей жене неприятную новость. Кен старался, чтобы его слова звучали как можно мягче, но у него это не очень-то получалось.

Нельзя было сказать, что он не любил Тесс — по всей видимости, его чувства к ней еще не умерли. Она ни в чем перед ним не провинилась, по-прежнему была хорошей женой и матерью, да и любовницей вполне сносной. Но, к сожалению, она больше не вписывалась в его образ жизни — особенно с тех пор, как он получил назначение на пост помощника вице-президента.

Его уже не устраивала обычная женщина, занятая лишь воспитанием детей. Конечно, она неплохо с этим справлялась — благодаря усилиям Тесс, у них были славные дети... И все же... Жена помощника вице-президента должна много знать и уметь — как улыбаться, как одеваться, как поддерживать разговор о капризах рынка. Только женщина, обладающая этими качествами, могла помочь ему продвинуться еще дальше вперед, в то время как Тесс тянула его назад. Тесс была совсем не плохая, но она так и не окончила среднюю школу, а после рождения последнего ребенка еще и растолстела. К тому же она ужасно одевалась! Почему Тесс всегда напяливала на себя платья таких ярких, кричащих расцветок? Неужели она сама не понимала, что выглядела бы куда эффектнее и казалась бы намного стройнее в простом черном костюме?

Но, увы, Тесс не дано было это понять.

Кен грустно вздохнул. Ему очень хотелось, чтобы жена вытерла с лица слезы, поскольку своим заплаканным видом она ставила его в неудобное положение. Он на секунду прикрыл глаза и представил себе Шерри: ее чувственный рот, великолепные бедра, округлые груди. И плюс ко всему — диплом менеджера, полученный в Стэнфордском университете.

Они познакомились благодаря внутриофисной электронной почте. Шерри работала в отделе маркетинга, Кен — двумя этажами выше, в отделе контроля за ситуацией на бирже. Кен шутил, что они полюбили друг друга с первого байта. Их связь возникла почти мгновенно — горючим материалом для нее послужили острые ощущения, которые оба они испытывали от сознания того, что изменяют своим супругам, к тому же они могли быть полезны друг другу в плане карьеры.

Да, Кен все еще по-своему любил Тесс, не говоря уже о детях. Но для него было очевидно, что их с Тесс брак исчерпал себя. Времена меняются, внушал он жене, меняется сама жизнь, и человек тоже не должен стоять на месте. После каждой из сентенций, которые он обрушивал на жену, из глаз ее с новой силой начинали литься потоки слез.

Однако тяжелый разговор с Тесс никак не сказался на аппетите Кена. Конечно, объявлять жене об отставке было нелегко, но он не мог не признать, что, сделав это, получил удовольствие. Более того, он ощутил ликование, словно сбросил с себя тяжкие оковы.

Чувство освобождения всецело захватило Кена, и он даже не взглянул на худощавого молодого человека, лицо которого превратилось в безжизненную маску, а глаза стали темными, будто вода в пруду.

Никто не заметил, как мужчина сунул руку в карман своего зеленого пиджака.

Все обратили на него внимание, только когда он выхватил пистолет и обрушил на сидящих за столиками людей шквал свинца. Но было уже слишком поздно.