Волшебное слово (сборник) - Осеева Валентина Александровна - Страница 11

Левка презрительно улыбнулся.

«Хорошо им разговаривать, а ей, бедной, даже и кушать не хочется, – с жалостью подумал он о Марье Павловне. – Если б у меня была овчарка, я бы ее любил, воспитывал, и вдруг бы она пропала! Ясно, обедать не стал бы... Квас какой-нибудь выпил, и все!»

– Ты чего стоишь? – толкнул его Сережа. – Пойдем скорей, пока мать занята!

– Пойдем, – обрадовался Левка, – а то скоро в лагерь!

Решено было сходить на рынок.

– Там старух видимо-невидимо! – клялся Левка. – Кто за молоком, кто за чем... Соберутся в кучку около возов – сразу всех видно. Может, и наша там.

– Я уж теперь ее помню – она мне снилась, – говорил Сережа. – Низенькая, сморщенная... Только бы увидеть такую!

День был праздничный. На рынке беспорядочно толкался народ. Сережа и Левка, поддергивая трусики, озабоченно заглядывали под каждый платок. Завидев подходящую старушку, они мчались ей наперерез, сбивая с ног домашних хозяек.

– Бесстыдники! Хулиганы! – кричали им вслед.

В самой гуще людей мальчики заметили школьного преподавателя.

Они спрятались от него за ларек, дождались, пока он скрылся, и снова забегали по рынку. Старух – высоких, низеньких, толстых и худых – было много.

– Но где же наша? – сердился Левка. – Хоть бы мяса пришла купить себе! Неужели она обед не варит?

Солнце начинало сильно припекать. Волосы прилипли ко лбу.

– Напьемся квасу, – предложил Левка.

Сережа вытащил из кармана двадцать копеек.

– Кружку на двоих! – заказал он.

– Хоть и на троих, – лениво буркнул торговец, вытирая платком красное лицо.

– Пей, – сказал Сережа, отметив пальцем середину кружки. – Пей до сих пор.

Левка, закрыв глаза, медленно потянул холодную жидкость.

– Пенки оставь, – забеспокоился Сережа.

Низенькая старушка в черном платке подошла к ним сбоку и с любопытством оглядела обоих.

– Не то я обозналась, ребятки, не то нет? – громко сказала она.

Сережа оторопело глянул на нее и с размаху толкнул товарища:

– Смотри!

У Левки цокнули зубы, и на шею плеснул квас.

– Эх! – рявкнул он, растопырив руки. – Сережка! Она! Она!

– Бабушка, это вы? – задыхаясь, спросил Сережа.

Старушка закивала головой:

– Ну да, ну да...

Левка подпрыгнул и, размахивая кружкой, заорал во все горло:

– Старушечка! Миленькая!

Продавец, перегнувшись через прилавок, дернул его за трусики:

– Кружку верните, гражданин!

Левка, не глядя, сунул ему пустую кружку.

Сережа почесал затылок и облизнул сухие губы.

– Бабушка, бежим к вам домой! Сколько километров? Четыре, пять? – подхватывая старушку под руки, захлебывался Левка.

– Стой, стой! Батюшки мои, очумел ты, что ли? – отбивалась она.

– Пойдем, пойдем, бабунечка! – Левка на ходу чмокнул старушку в сухую щеку.

– Ишь как бабушку свою любят ребята! – расплылась в улыбке молочница. – Поглядеть любо!

– Затормошили совсем, – покачал головой какой-то старик.

– Напрямик! – орал Левка, расталкивая прохожих. – Жарь, бабушка!

– Голубчики, голубчики, весь народ повалили кругом себя!.. Лешие этакие! – сердилась старушка.

У ворот рынка она уперлась ногами в землю и тоненько закричала:

– Да чего вам от меня надобно-то?

– Котика рыжего, бабушка! Помните, мы отдали вам вечером на улице.

– Сестренка плачет по нем, исхудала, как спичка, – затянул Левка.

– Ишь ты... Назад, значит, взять хотите?

– Назад! Сейчас же назад!

– Вот-вот... Ну так бы и сказали, а то разорвали было на части.

– Да жив ли он еще, котик рыжий? – испуганно спросил Сережа.

Старушка вынула сложенный вчетверо платочек, обтерла лицо и не спеша засеменила по тротуару.

– Жив или нет? – простонал Левка.

– А с чего ему помирать-то? Толстый такой котище... И то правда, забирайте вы его лучше – бестолковый, страсть! Только и лазит по всей квартире, по всем углам нюхает...

– Пускай нюхает! Бежим, бабушка!

Старушка высвободила руку из Левкиных пальцев.

– Убери клещи-то! Такой и кот твой надоедный, как ты. Утром орет и ночью встанет орет. Совсем не нравится он мне. Уж я его дочке отдала.

– Как дочке? Какой еще там дочке? Раз, два, три, четыре...

– Насовсем? – ахнул Сережа.

– Зачем насовсем?! На подержание.

– Да где она живет хоть?

– Дочка-то? В Москве. Где же ей жить, там у ней детки...

– Адрес давайте! – сказал Левка, сжимая зубы.

– Какой адрес? Одна-то я не езжу туда. Город шумный... Покойник зять, бывало, и на метре прокатит...

Сережа махнул рукой:

– Пропал Мурлышка!

– Ну нет! – закипел Левка. – Я и в Москву поеду, и с покойником на метро прокачусь. Как щепка высохну, а достану этого кота!

– Да чего его доставать-то? – вдруг сказала старушка. – Привезла его вчерась дочка. Вот домик-то мой. Заходите, гостями будете!

Она круто свернула к маленькому крылечку, зазвенела ключами и погрозила пальцем в окно:

– Сиди, сиди, рыжий! Чего выставился? Стекло продавишь, настойчивый какой...

Левка прыгнул в палисадник, уцепился обеими руками за раму и прижался носом к окну:

– Мурлышка! Усатенький...

– Ухо, ухо, смотри!—взвизгивал Сережа.

Через минуту Левка торжественно шагал по улице.

Рыжий кот острыми когтями царапал ему шею. Сережа, весело подпрыгивая, говорил:

– Отделает он тебя здорово! Да ладно, терпи уж!

– Только б не упустить теперь, – пыхтел Левка.

Марья Павловна сняла с подоконника блюдце, вылила из него посиневшее молоко и, стоя посреди комнаты, прислушалась. Дверь широко распахнулась.

– Вот!—крикнул Левка, разжимая руки.

Рыжий пушистый ком сорвался с его груди и, взметнув хвостом, прыгнул на руки своей хозяйке. Блюдце с радостным звоном скользнуло на пол.

– Роднушка моя!.. Да как же это?..

Сережа шлепнул Левку по спине. Оба выкатились за дверь и с визгом упали в траву.

В буйной мальчишеской радости они тузили друг друга под бока:

– Нашелся-таки!.. Нашелся! Усатый-полосатый!

На зеленой аллее рассыпалась барабанная дробь. В белых панамках, с рюкзаками за спиной весело шагали пионеры. По боковым дорожкам, растроганные и умиленные, торопились за ними родители. Левка выбился из строя, подпрыгнул и замахал рукой Сереже:

– Смотри, кто стоит!

У зеленой калитки, заслонив от солнца глаза сухонькой ладонью, Марья Павловна искала кого-то в строю. Большой рыжий кот, вывернув наизнанку ухо, сидел на заборе.

– Марья Павловна! До свиданья!

Левка горячей щекой прижался к забору.

– Мурлышечка, до свиданья!

Сережа погладил кончик пушистого хвоста.

Выходной день Вольки

Волька всю зиму жил в детском саду, и только на воскресенье его брали домой. Весной его мама, Дарья Ивановна, устроилась поварихой в детском доме за городом и в первую же субботу привезла к себе Вольку. Они приехали под вечер. Солнце золотило широкую аллею, и Волькина матросская шапка с черными ленточками весело мелькала в кустах.

Вдруг Волька остановился, широко раскрыл голубые глаза и оглянулся на мать:

– Ребята, мама!

На террасе большого белого дома сидели ребята. На длинных столах, покрытых голубой клеенкой, блестели белые чашки. Ребята ели творог, политый медом, и запивали его молоком. Волька подумал, что это ребята из его детского сада, и радостно замахал руками:

– Ребята!

Ребята вскочили.

– Смотрите, какой мальчик! Чей это?

Две девочки быстро нырнули под стол, вылезли с другой стороны и, прыгая по лестнице, побежали навстречу Вольке.

А через минуту Волька уже сидел рядом с ними за столом, чинно сложив за спиной руки. А когда воспитательница Клавдия Ивановна положила ему на тарелку творог и налила чашку молока, он поднял вверх обе ладошки и, поворачивая их над головой то вправо, то влево, громко сказал: