Дочь Императора. Том 2 (СИ) - Еремина Дарья Викторовна - Страница 45

— Отец… — Обняла я его.

— Через двадцать минут выходим. Будь рядом со мной. — Проговорил он спокойно, гладя меня по голове.

— Низерей прикрепил меня ко второму лагерю. — Улыбнулась я, отступая.

Отец насмешливо вскинул брови, заставляя улыбнуться еще шире.

— Я ничего не знаю. Не понимаю что делать. Я всю войну просидела за щитом. Даже в Зальцестере работала в не боевом направлении.

— Ты будешь рядом со мной и Целесс. Я не хотел брать тебя и не хочу, чтобы ты участвовала в боевых действиях. Если ты подвергнешь свою жизнь опасности, я забуду данное обещание и верну тебя домой.

— То есть я здесь как домашнее животное? Могу наблюдать, но не помогать? — Отошла я, хмурясь.

— Ты здесь как моя дочь. Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось.

— Зачем тебе это? Зачем ты идешь на Харенхеш? Причем собирая лишь добровольцев, практически тайно?

Отец отвернулся и сделал несколько шагов, обходя стол. Мне показалось, что он не ответит или переведет тему, как бывало нередко. Но он оперся о столешницу и поднял спокойный взгляд.

— Несколько веков на земле не было крупномасштабных войн лишь благодаря присутствию ланитов. Меньше двадцати лет прошло с их ухода, как три соседних государства решили попытать свои силы на Объединенных землях. Лишь благодаря четкой Гильдейской структуре управления, благодаря численному перевесу в специалистах и качестве подготовки мы не допустили дробления Объединенных земель. Чему-то научились мы, чему-то все те, кто участвовал в сговоре против нас. Дозаран поплатился всей верхушкой власти и огромными людскими потерями. Не пройдет и десятка лет, как они войдут в состав Объединенных земель. Эсхон вошел уже сейчас. Но это произошло лишь потому, что мы пошли на условия Харенхеша и смогли сосредоточиться на востоке и юге. Но кто сказал, что Харенхеш перестал быть врагом? Кто сказал, что он стал безопасен для нас? Если они пошли на Объединенные земли один раз, пойдут и второй. Совет Гильдий решил, что второго раза допустить нельзя.

Я не сводила взгляда, внимательно слушая. Все что он говорил, укладывалось в картину происходившего вполне органично. Но последняя фраза заставила усомниться. Совет Гильдий? Ты первый Император, не избранный Гильдиями. Первый Император, позволивший себе единолично сместить с поста одного из глав. Это твоя война, отец. В совет Гильдий я не верю.

Он почувствовал мои сомнения, будто я высказала их вслух. Улыбнулся, выпрямляясь.

— Пора. Будь рядом. — Кивнул, направляясь к выходу.

Это было легче сказать, чем выполнить. Выйдя на жарящее солнце и гадкий порывистый ветер, я закрутила головой по сторонам, выискивая массивную фигуру отца среди толпы. Через несколько секунд лагерь замер, выпрямившись. В голове, словно торжественная песня, несся голос Целесс. Каждому-каждому присутствующему под стенами Баэндара ланитка передавала слова Императора Объединенных земель. Наступила неестественная тишина. Я прикрыла глаза, внимая.

— … Я горд находиться среди гильдийцев Объединенных земель, поднятых в едином добровольном порыве на защиту страны от реальной угрозы… Оглянитесь: каждый стоящий рядом защищал наши земли на юге, западе и востоке. Каждый внес огромный вклад в нашу общую победу. Сегодня рядом с вами проверенные воины и самоотверженные защитники. Вместе мы сила, которая сметет с лица земли вероломного врага и заставит весь мир хорошенько подумать, прежде чем кинуть алчущий взгляд на Объединенные земли…

Я помотала головой, открывая глаза. Голос Целесс переворачивал внутренности, заставляя переминаться с ноги на ногу и поднимая затаившиеся энергии. Эти слова… Отец мог произнести их с тем же успехом, с каким я могла бы прочесть мысли Целесс. Вероломный враг, алчущий взгляд? Когда лагерь взорвался криком, я инстинктивно вжала голову в плечи и прикрыла уши.

— За Объединенные земли!

— За Императора!

— За Андреса!

Вверх поднялись тысячи рук. В небо полетели огненные шары, сверкающие на солнце стрелы, засияли радужные щиты. Захотелось вжаться в какую-нибудь стену, спрятаться в углу, но все палатки уже собрали. Со стороны Баэндара над лагерем летели цинны. Десятки, если не сотни розовых колб стремительно пролетали над головами, приземляясь на передовой линии лагеря. А гильдийцы все кричали. Казалось, что этот крик может быть слышен и в Харенхеше.

Почувствовав легкий укол в ногу я опустила взгляд. Нис волновалась в ногах, будто наглядное воплощение моего смятения. Взгляд Целесс заставил поднять голову. Маленькая, будто светящаяся на солнце ланитка кивнула мне, направляясь вперед, к циннам. Вокруг нее всегда было свободное пространство, всегда было тихо. Когда Целесс проходила мимо, гильдейцы благоговейно опускали головы и отступали на шаг. Их взгляды, ноздри, жадно втягивающие воздух, неприкрытое обожание и чуть согнутые спины смущали даже меня — отдаленно причастную к ланитке дочь ее мужчины. Но сама Целесс либо не замечала преклонения окружающих, либо не обращала внимания. Вряд ли это могло доставлять ей удовольствие. Целесс не казалась тщеславной.

За Андреса. За Императора…

Доставляло ли это удовольствие отцу? Или он лишь шел к своей цели, не обращая внимания на сопутствующие почести и потери? Мы были знакомы больше года. Но я не узнала его ни на каплю больше, чем при первой встрече. И здесь, пробираясь сквозь выстраивающихся в ряды гильдийцев я понимала это все отчетливее.

Как громко было вокруг. Как они понимали, кого слушать и куда идти? Кто-то отдавал команды, массы людей перемещались, в небо взлетали платформы, уносясь вперед. Мне казалось, что я потеряла спину Целесс.

— Да, в третий! — Послышался громкий, перекрывающий все остальные звуки ответ отца. Обернувшись, я вздохнула. В какой-то момент подумалось, что я невидимая. Иногда казалось, что все люди здесь — невидимые. И глухие. И слепые! И… Понимают ли они, что идут убивать? Поморщившись, я остановилась, смотря на отца. Я не хочу. Не хочу! Это не правильно!

— Дайан, в цинн! — Крикнул он, кинув на меня взгляд.

Тут же откуда то вынырнуло лицо Анри, как всегда свежей и спокойной, чуть щурившейся на солнце.

— Пойдем со мной. — Повысила она голос, притрагиваясь к плечу. Я выдернула руку, неожиданно злясь. Анри остановилась, ничуть ни удивленная. Я не понимала, что творится со мной. Лишь чувство надвигающейся опасности, чего-то непоправимого, неправильного опускалось, давя и прижимая к земле. Несколько месяцев я ждала этого дня, лелеяла и подпитывала жажду мести. Но здесь и сейчас все ушло. "Не ходи в Харенхеш. Не ищи успокоения в войне. Его там нет. Я проверил." — Инфор ли это сказал или та я, что была мудрее и добрее меня нынешней? Опустив взгляд, я все же направилась к цинну, в котором скрылась Целесс. Даже если отец принимает неверные решения, я не смогу ничего изменить, находясь вдали от него.

Несмотря на царивший вокруг гам, глаза слипались. Сев в цинн я зевнула, прикрыв рот рукой.

— Ты не спала. — Тут же обернулась Целесс.

Подняв к ней взгляд, я промолчала.

— Есть время подремать.

Четверти минуты не прошло, как глаза налились свинцом. Даже не успев запротестовать, я провалилась в сон. В дреме было неудобно и беспокойно. Снилась витая черная решетка, а за ней — весь мир. Я оглядывалась по сторонам, понимая краешком сознания что весь мир — по мою сторону решетки, но основная часть меня в это верить отказывалась. Пальцы сжимались на прутьях, шершавых и влажных от росы. Ноги мерзли. По лицу текли слезы. Белесые клочья тумана расступались, обнажая стройный и пугающий силуэт Немого замка. И отпуская прутья, я отходила на шаг, другой, а потом вовсе пускалась в бег. Но ноги подгибались, не слушаясь, а из горла не вырывалось ни звука.

Я проснулась в слезах и вздрогнула, поняв, где нахожусь. Сразу за водителем и Анри сидел отец с Целесс, разговаривая с кем-то через иллюзор. Но, несмотря на то, что я сидела сзади одна, сомневаться в том, что они знали, видели, чувствовали мои слезы, не приходилось. Стало стыдно.