Камера - Гришем (Гришэм) Джон - Страница 62

– Пожалуйста.

– Вряд ли Сэм говорил вам что-то о сообщнике.

– Без комментариев. Может быть, позже.

Вытащив руку из кармана, губернатор протянул Адаму визитную карточку.

– На обороте два телефона, служебный и домашний. Обе линии защищены от прослушивания, не сомневайтесь. Иногда я приплачиваю репортерам, Адам, такова уж работа, но вы можете мне доверять.

Адам скользнул взглядом по двум строчкам цифр.

– Было бы трудно прожить жизнь, зная, что не спас от смерти того, кто ее не заслуживал, – сказал Макаллистер и направился к двери. – Позвоните обязательно, только не откладывайте звонок до последнего. Ситуация накаляется. Сейчас мне звонят человек двадцать в день.

Блеснув белозубой улыбкой, губернатор вышел из темного зала.

Адам опустился на стоявший у стены стул, поднес к глазам визитку из плотной бумаги с золотым обрезом. Человек двадцать в день. Что это означает? Кто они – союзники или противники?

Очень многие жители штата втайне надеются, что Сэма не казнят, сказал губернатор. Он что, вступает в предвыборную борьбу?

ГЛАВА 24

Улыбка секретарши казалась чуточку принужденной. Идя по коридору, Адам почти физически ощущал сгустившуюся вокруг него тяжелую атмосферу. Голоса коллег едва пробивались сквозь вязкий воздух.

В Мемфис нагрянули гости. Из Чикаго. Вообще-то такие визиты считались рутиной, по большей части целью их вовсе не было проведение строгих инспекций. Обычно старшие партнеры приезжали, чтобы встретиться с серьезным клиентом или поприсутствовать на ежегодном собрании сотрудников. Во всяком случае, ни разу еще при высоком госте никого не уволили, не подвергли хотя бы критике. И все же после его отъезда люди с облегчением переводили дух.

Адам открыл дверь своего кабинета и лицом к лицу столкнулся с Гарнером Гудмэном. Гарнер встревоженно мерил шагами ковер и ненароком очутился у самой двери, когда она вдруг распахнулась. Холл в изумлении пожал Гудмэну руку.

– Проходи, проходи. – Партнер даже не улыбнулся.

– Что вы здесь делаете? – Опустив кейс на пол, Адам приблизился к столу. Мужчины впервые посмотрели друг другу в глаза.

Гудмэн провел ладонью по бородке, выверенным движением поправил бабочку.

– Проблема не терпит отлагательства. Боюсь, у меня дурные новости.

– Какие?

– Сначала сядь. Нам потребуется время.

– Спасибо, я прекрасно себя чувствую. Что происходит? Новости должны быть весьма неприятными, если выслушать их предлагают сидя.

– Все началось сегодня утром, в девять, – сказал Гарнер, теребя галстук. – Как тебе, наверное, известно, в комиссию по кадровому составу входят пятнадцать человек, причем далеко не преклонного возраста. Комиссия разбита на несколько групп: отбора, найма, дисциплинарную, разрешения споров и так далее. Есть и такая, что занимается вопросами увольнения. Сегодня утром она собралась в полном составе. Угадай, кто дирижировал?

– Дэниел Розен?

– Собственной персоной. Он уже десять дней подряд обрабатывает ее членов, понимаешь?

Адам опустился на стул, Гудмэн сел напротив.

– В группе семь человек. Сегодня утром Розен назначил им встречу, пришли пятеро, так что кворум был обеспечен.

Ни меня, ни кого-то еще в известность он не поставил. Заседания группы, по вполне понятным причинам, являются закрытыми, поэтому Розен не обязан приглашать посторонних.

– В том числе и меня?

– Совершенно верно. Ты и стал предметом разговора, который длился менее часа. Колоду Розен перетасовал, конечно, заранее, но суть вопроса изложил очень обстоятельно. Не забывай, ведь он тридцать лет оттачивал мастерство в залах суда. Заседания группы строго протоколируются, на случай предъявления иска, вот он и решил подстраховаться. Прежде всего Розен обвинил тебя в обмане при устройстве на работу, затем перешел к конфликту интересов, а через пять минут его вообще понесло. Бросил на стол десяток статей, где речь шла о тебе и Сэме, о деде и внуке. Доводы Розена сводились к тому, что ты поставил фирму в неловкое положение. Он хорошо подготовился. Думаю, мы его недооценили.

– Члены группы голосовали?

– Четыре голоса за твое увольнение, один – против.

– Скоты!

– Знаю. Я видел Розена в разных переделках, он может быть дьявольски убедительным. Он привык добиваться своего. По судам давно не ходит, вот и устраивает склоки в фирме. Но через шесть месяцев его у нас не будет.

– Довольно слабое утешение.

– Зато остается надежда. Около одиннадцати часов дня до меня дошли кое-какие слухи. К счастью, Эммит Уайкофф оказался рядом. Мы двинулись в кабинет Розена. Разговор велся на повышенных тонах, выражений никто не выбирал. Затем Эммит сел на телефон. Подвожу итог: комиссия по кадрам соберется завтра в восемь утра, чтобы рассмотреть вопрос о твоем увольнении. Тебе нужно ехать.

– В восемь утра!

– Да. Люди они все занятые. У кого-то на девять назначена встреча в суде, кто-то не может отложить разговор с клиентом. Нам повезет, если будет кворум.

– Кворум – это сколько?

– Две трети, десять человек. Придут меньше – жди неприятностей.

– Что вы называете неприятностями?

– Дополнительные хлопоты. Если утром не наберется кворума, то ты получишь право требовать через тридцать дней нового рассмотрения.

– Через тридцать дней Сэм будет мертв.

– Может, и нет. В любом случае имеет смысл присутствовать. Девять человек дали мне с Эммитом обещание прийти.

– А как насчет тех четверых, что голосовали против? Гудмэн ухмыльнулся:

– Сам подумай. Уж о них-то Розен позаботится. Адам громко хлопнул по столу руками.

– Я ухожу, черт бы их побрал!

– Успокойся. Ты не можешь уйти. Тебя уволят.

– Тогда зачем бороться? Сукины дети!

– Слушай, Адам…

– Сукины дети!!!

Гудмэн поднялся со стула, сделал шаг к окну, проверил, не сбилась ли набок бабочка, раздельно продолжил фразу:

– Слушай, Адам, все пройдет отлично. Так считает Эммит, так считаю я. За тебя вся фирма. Мы верим в твой успех, и, честное слово, фирме очень на пользу поднятая прессой шумиха. Чикагские газеты опубликовали несколько превосходных очерков.

– Надо же – за меня вся фирма!

– Успокойся и слушай. Завтра мы выстоим. Все формулировки беру на себя. Уайкофф уже начал выкручивать людям руки. У него есть помощники.

– Розен тоже не идиот, мистер Гудмэн. Его устроит только победа. Его не волнует, что будет со мной, с Сэмом, вами или кем-то еще. Он горит желанием выиграть. Готов поклясться: он и сейчас накачивает мускулы.

– Ну так померяемся с ним хитростью. Войдешь завтра в зал с кровавой раной на плече. Пусть нападающий выглядит диким вепрем. Скажу по секрету, Адам, у Розена очень мало друзей.

Адам подошел к окну, раздвинул шторки жалюзи. Улицу внизу заполняли потоки пешеходов: шестой час вечера. В кассе взаимопомощи у него лежали почти пять тысяч долларов. Этих денег могло хватить примерно на шесть месяцев. За короткое время подыскать достойную замену годовой зарплате в шестьдесят две тысячи будет непросто. Но поскольку Адам никогда особо не переживал по поводу своих финансов, угроза голода или отсутствия крыши над головой не испугала его и сейчас. Куда больше беспокоили Холла три ближайшие недели. Опыт первых десяти дней работы адвокатом убеждал: без помощи ему не обойтись.

– Что меня ждет в самом конце? – нарушая затянувшееся молчание, спросил он.

Гудмэн отступил к соседнему окну, приподнял бровь.

– Тихое сумасшествие. Последние четыре дня ты забудешь о сне. Придется побегать. Суды наши непредсказуемы, непредсказуема вся система. Станешь писать обжалования, зная, что они лишены всякого смысла. За тобой начнет охоту пресса. И самое главное, тебе потребуется почти все свое время отдавать клиенту. Работа предстоит на износ, а вознаграждения ждать не приходится.

– Могу я рассчитывать на какую-то помощь?

– Безусловно. Сам ты не справишься. Накануне казни Мэйнарда Тоула один из наших юристов постоянно сидел в приемной губернатора, другой – в Вашингтоне, а еще двое неотлучно дежурили у Скамьи. К твоим услугам будет вся фирма, все ее ресурсы. В одиночку ты ничего не сделаешь. Здесь нужна команда.