Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу


Грипе Мария - Дети теней Дети теней

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Дети теней - Грипе Мария - Страница 5


5
Изменить размер шрифта:

Я помню, мне показалось, что она серьезней обычного. Торжественней, что ли. Как всегда, дойдя до крепостного моста, мы остановились попрощаться. Сняли варежки, и она взяла мои ладони в свои. Это был наш ритуал.

– Черный! – сказала Ингеборг.

– Черный! – повторила я.

Это означало, что мы обещаем сдержать слово и быть на конфирмации в черных платьях.

Она торопливо поцеловала меня в щеку и побежала домой.

Я даже не оглянулась, чтобы посмотреть ей вслед.

Я ничегошеньки не заподозрила.

Когда на следующий день я пришла на урок катехизиса, ее в классе не оказалось, и учитель коротко сообщил нам, что Ингеборг на занятиях больше не будет: она уехала домой, в Портланд.

Это было непостижимо. Как гром среди ясного неба.

Лишь спустя несколько дней я нашла в своей парте маленький запечатанный конверт. Он лежал между страницами географического атласа. Что удивительно – рядом с картой Парижа – из всех возможных стран и городов! В конверте было письмо от Ингеборг, написанное, судя по всему, второпях.

«Берта! Дорогая подруга!

Эти несколько строчек – на случай, если сегодня вечером, когда мы увидимся, мужество мне изменит. Я должна сказать тебе, что уезжаю домой, в Вестерботтен. Сейчас я в таком же замешательстве и недоумении, в каком, наверное, будешь и ты, когда узнаешь об этом. Но на то не моя воля, а Божья. Не будь я убеждена в этом, я бы ни за что не подчинилась – ведь ты это знаешь, правда?

Большего я не могу тебе сказать. Мне горько оттого, что приходится покидать тебя без объяснений. Но это не значит, что я с тобой расстаюсь, ты не должна так думать. Я навсегда останусь твоей подругой и знаю, что ты всегда будешь моей. Вверим же наши судьбы Господу.

Письма я писать не люблю, поэтому и не обещаю, что буду это делать.

Да благословит тебя Господь.

Прощай и будь счастлива.

Навеки преданная тебе подруга,

Ингеборг».

Я остолбенела. Ингеборг никогда не вернется. Это было ясно. Не знаю почему, но я не сделала ни единой попытки найти ее. Потеря с самого начала показалась такой безвозвратной, что мне это даже не пришло в голову.

Но, как ни странно, я могла думать о ней без горечи. Я поверила в ее слова о том, что мы не расстаемся. Между нами образовалась как бы тайная связь. Словно в то время, что мы провели вместе, нам посчастливилось найти волшебный источник, из которого теперь я могла черпать силы.

Я не размышляла о причине, из-за которой она исчезла. На то воля Божья, написала она. Во всяком случае, она так считала. Сама я не поняла ничего, но для меня это было неважно. Божья это воля или нет, главное, что Ингеборг я больше никогда не увижу. Единственное, что я могла сделать, это попытаться жить дальше – так, будто ничего не произошло.

Я подолгу молилась за Ингеборг каждый вечер, и мне казалось, я чувствую, как она молится за меня. И в то же время мое религиозное рвение стало быстро убывать. Да и какой смысл был теперь в конфирмации, если Ингеборг не будет рядом?

В школе после ее отъезда, как водится, поползли слухи.

Повсюду шептались о том, что она ждет ребенка. Потому и уехала в такой спешке. Но в нашей школе всегда было так: чуть что – сразу ребенок.

Объяснение не менялось из года в год, и я не думаю, чтобы кто-то действительно в это верил.

Ингеборг забыли на удивление скоро.

Пошел снег, наступила зима, начались праздники. После рождественских каникул, когда мы пришли в школу, о ней больше никто не говорил.

Постепенно даже мои воспоминания стали тускнеть, я вспоминала об Ингеборг с грустью, но без особой тоски. Зато ощущение внутренней пустоты вернулось, и мало-помалу я снова начала думать о Каролине.

ГЛАВА ЧЕРВЕРТАЯ

Моему терпению пришел конец. Я просто обязана была выяснить, каким образом Каролина очутилась в Париже, с кем она там была. И почему она уехала из Замка Роз.

Поразмыслив, я решила написать Акселю Торсону [5]. Он-то должен был знать. Но это было нелегко: ведь я понятия не имела, что могло произойти в замке. Возможно, Каролина просто сбежала оттуда. Или, может, ее разоблачили и выставили за дверь. К тому же нельзя было забывать, что она представлялась моим «братом», и возникал вопрос: неужто мне так мало о брате известно, что приходится спрашивать?

Аксель Торсон обещал напомнить о себе, когда это «потребуется». То есть когда мать Арильда и Розильды, которую считали умершей, почувствует себя в силах открыться перед детьми. А до этого, как было сказано, я должна держаться в стороне.

Стало быть, для письма к нему нужна причина. Но какая?

С грехом пополам я решила эту головоломку. После вступительных фраз о здоровье, погоде и тому подобном я написала следующее:

«Карл в Париже – подумать только! Хотя чему тут удивляться! Это у девочек одни обязанности, а мальчики всегда делают что хотят. Мы получили от Карла кучу открыток, но ни одного письма, и боюсь, он забыл, что нужно дать свой адрес. Он, вероятно, считает, что достаточно послать открытку с видом улицы и поставить крестик у дома, где живешь.

Так вот я и подумала: может, кто-то из вас знает сто адрес? И в таком случае не могли бы вы его дать? Дело не в том, что мы беспокоимся. Карл нигде не пропадет. Но как-то глупо, когда не можешь написать собственному брату».

Я положила письмо в конверт и отослала.

В ожидании ответа я не находила себе места. Из Парижа открытки приходили что ни день, а из Замка Роз не было ни строчки. Я уж и в самом деле начала бояться, что Каролину разоблачили. В таком случае Аксель Торсон, скорее всего, мне не ответит, а обратится прямо к моим родителям, и эта безобразная история выйдет наружу. Родители узнают, что за обманщица у них дочь.

Все это мучительно долгое время почтальон был самым важным человеком в моей жизни. Мне приходилось следить за тем, какие письма получают родители, сторожить у почтового ящика всякий раз, когда приносили почту. Ох, как это было тяжело! Я довела себя до того, что стоило мне завидеть почтальона, как сердце начинало бешено колотиться… Время шло, приближалось Рождество. А письмо все не приходило!

Утро выдалось чудесное. Ветра не было, медленно падал снег. Снежинки мерцали в мягком свете, льющемся от газовых фонарей. Тишина стояла полная, не слышно было даже собственных шагов. Все дышало покоем. Мы читали в школе утреннюю молитву, на партах горели свечи. А меня терзала тревога. Каким оно будет, это Рождество?

Так долго тянуть с ответом – это не похоже на Акселя Торсона. С его-то обязательностью… Да и требовалось от него всего одна строчка – сказать мне, есть у него адрес или нет. Значит, что-то все же произошло! Наверное, нас разоблачили, но Аксель не решается написать. Характер у него миролюбивый, и не в его привычках затевать скандалы. С другой стороны, как человек чести он наверняка счел бы своим долгом так или иначе поставить моих родителей в известность. Поэтому, когда придет письмо, я должна перехватить его любой ценой.

Теперь до меня дошло, что имела в виду Каролина. Она говорила: то, что я тайная дочь твоего отца, касается не только нас двоих, но и всей семьи. И эта история, разумеется, тоже станет известной. Пошатнется одна карта – рушится весь домик. Потянешь за одну ложь – размотается весь клубок. Вот в чем дело.

Словом, я приготовилась к худшему. И мне даже поделиться было не с кем. Ах, если бы со мной была Ингеборг! Она единственная, кому бы я смогла об этом рассказать. Она бы выслушала и поняла меня как никто другой.

От одной только мысли о ней мне стало легче. Да, я это чувствовала: где бы она ни находилась, она не забыла обо мне. Порой я почти физически ощущала, что она здесь, рядом. И все эти дни ее незримое присутствие придавало мне силы. Не знаю, как бы я справилась, если бы не думала об Ингеборг. Вот, значит, какой крепкой была наша дружба! Она творила чудеса. Мне удавалось выглядеть спокойной – при том, что в душе царил кромешный ад.

вернуться

5

Управляющий в Замке Роз