Я – телохранитель - Гриньков Владимир Васильевич - Страница 25

– Мотивация у Вознесенского была?

– Эта наркоманка – наследница немалых маминых денег. И одновременно она – подопечная Вознесенского. Как отмечали свидетели, его влияние на нее было безграничным.

«Что-то такое Рита говорила о Романе и его отношениях с лечащим врачом. Что Роман Вознесенского боится. Что после московских процедур у Романа на этого врача рефлекс, как у собаки Павлова. Страх он испытывает…»

– У меня пока все, – сказал Хамза. – Как там у вас? К встрече готовишься?

– Машину в аэропорт отправили.

– Хорошо, до связи.

– До связи.

Китайгородцев швырнул трубку на рычаг и направился в гостиную. Там не было никого. Он взбежал по лестнице, миновал коридор, чертыхнулся, не обнаружив в приемной Богданова, который должен был его подменить, и без стука вошел в тапаевский кабинет. Клиент как раз наливал себе коньяку. Анатолий увидел, как дрожат его руки. И вообще он выглядел неважно… Поднял глаза на вошедшего, посмотрел так, словно не узнал, после чего озвучил итог собственных наблюдений за жизнью:

– Да, вот оно как бывает!

И был он очень печален в этот момент.

Выпил коньяк одним махом, рюмку поставил на стол. Там из-за лежащих в беспорядке бумаг было неровно, и рюмка упала, но Тапаев этого даже не заметил, кажется.

– Я хотел спросить вас о Романе, – сказал телохранитель. – Почему его не видно? Где он?

– С ним доктор занимается. Там у них – курс лечения.

– Где?

– В гостевом доме, наверное. Ромка там пропадает целыми днями.

– А почему Вознесенский приехал? Вы его приглашали?

– Нет. Он сам. Позвонил мне и сказал, что ему необходимо видеть Романа. Что ему нужно периодически контролировать состояние своих подопечных. Я не возражал. К тому же с Романом снова начались проблемы. Сорвался. Стал колоться.

– А наркотики у него откуда?

– Не знаю. Я спрашивал – он не признался. Кто-то ему приносит, наверное. Я ведь его самого за забор не выпускаю. Там у него – старые друзья, там все налажено, там для него всегда есть доза… Но он и здесь, паразит, нашел лазейку!

Оставив вместо себя Богданова, Китайгородцев отправился на поиски Романа. Его он действительно нашел в гостевом доме, в комнате Вознесенского. Сам доктор сидел на диване в домашнем халате дивной расцветки и курил сигарету. Пахучий дым плыл по комнате. Негромко играла приятная расслабляющая музыка. «Прямо будуар какой-то», – подумал Анатолий.

Дверь ему открыл Роман.

– К вам можно? – осведомился телохранитель.

– Милости просим, – сказал из-за спины Романа Вознесенский.

Китайгородцев бросил быстрый взгляд на парня. Глаза – совсем стеклянные…

– Рома, погуляй пока! – приказал доктор властным тоном.

Тот молча вышел, плотно прикрыв за собой дверь. Вознесенский, глядя на гостя, щурился, будто сигаретный дым ел ему глаза. Но это он только отгораживался от Анатолия.

А тот опустился в кресло, не дожидаясь, когда ему предложат сесть.

– Роман проводит с вами все время, – произнес телохранитель.

Молчание было ему ответом. И – все тот же прищуренный взгляд…

– Вроде бы под присмотром, – продолжал Китайгородцев. – И, тем не менее, он где-то опять достал дозу?

Вознесенский с демонстративным удовольствием затянулся сигаретой. А своего гостя он даже не удостаивал ответом. Как раз смолкла музыка. Одна музыкальная тема завершилась, другая пока не началась. Повисла пауза, и доктор даже склонил голову в ожидании первых аккордов.

– Я бы к вам не зашел, – невозмутимо продолжил Анатолий, – если бы в жизни иногда не случались странные истории…

Грянули первые чарующие аккорды. Вознесенский от удовольствия даже закрыл глаза – и улыбнулся едва заметной улыбкой.

– С наркоманами всегда много проблем, – кашлянул телохранитель. – То девчонка какая-нибудь в состоянии наркотического опьянения собственную мать убьет, то еще какая неприятность случится…

Доктор открыл глаза и воззрился на Китайгородцева. Он даже не пытался скрыть своего изумления. Не ожидал, что здесь, за несколько тысяч километров от Москвы, кто-то напомнит ему о деле двухгодичной давности. Придвинул пепельницу, загасил в ней окурок и только после этого осведомился, стараясь не смотреть на своего странного гостя:

– Про девушку-наркоманку и про ее несчастную мать – это вы к чему?

Он еще цеплялся за призрачную надежду, что это – просто совпадение.

– Вы ведь знаете – к чему, – ответил Анатолий.

Значит, не совпадение. Вознесенский вздохнул.

– Очень неприятно всегда бывает обнаружить, что о тебе кто-то знает больше, чем тебе самому этого бы хотелось, – признался он.

– Зачем вы даете Роману наркотики?

– Ничего я ему не даю, – вяло отмахнулся доктор.

– Сейчас я приглашу сюда своего напарника, – посуровел Китайгородцев, – и мы с ним перевернем вверх дном вашу комнату. И я уверен, что наркотики мы найдем.

Вознесенский посмотрел на него долгим, лишенным дружелюбия взглядом.

– Чего вы от меня хотите?

– Хочу все-таки услышать ответ на вопрос: зачем вы даете Роману наркотики?

– Его надо каким-то образом удерживать в рамках.

– С помощью наркотиков?

– В определенном смысле – да. С ним надо – где таской, а где и лаской. Это – как в цирке с хищниками. Провинился – тут же получает по спине бичом. Проявил послушание – получи угощение. Все на уровне рефлексов.

«Рефлексы. Как у собаки Павлова», – Китайгородцев помнил, что говорила ему Рита об отношениях Романа и доктора.

– Господин Тапаев одобряет вашу концепцию лечения? – спросил телохранитель.

Ответ он знал заранее – и все-таки задал вопрос. Это такая тактика в разговоре – дожимать собеседника. Пока он не будет окончательно сломлен психологически.

– Если я скажу, что – да? – не очень уверенно произнес Вознесенский.

– То вы соврете, – дружелюбно подсказал ему Анатолий.

Его собеседник смешался. «Быстро же он спекся, ничего не скажешь», – хмыкнул про себя Анатолий и произнес:

– Я неспроста напомнил вам о той истории с девушкой-убийцей. Это я сделал в своих шкурных интересах. Чтобы спать спокойно и всегда быть уверенным, что твоему подопечному его собственный отпрыск не причинит ни малейшего вреда. Вы понимаете?

– Но я-то тут при чем? – поморщился доктор.

– А ведь вы по тому делу проходили, кажется? – будто только теперь вспомнилось Китайгородцеву.

– Свидетелем!

– А могли бы и не свидетелем… Да?

– Черт побери!

– Зачем вы сюда приехали? – быстро спросил Анатолий.

У него был такой вид, будто он сейчас бросится на собеседника с кулаками. Вознесенский дрогнул.

– Ваша логика мне понятна, – пробормотал он. – Но мне не нужны проблемы, поймите! Я примчался сюда только затем, чтобы не случилась беда. Я был в Москве, Роман жил здесь. Недавно в телефонном разговоре он сказал, что убьет своего отца.

– За что?

– Обида. Вы поймите, у наркоманов формируется определенный тип психики. Деформированной психики. Им хочется наркотика, а кто-то препятствует им, стоит на пути к дозе – значит, это враг.

– Тапаев стоит на пути к дозе?

– Да. Он лишил сына легкого доступа к наркотикам. Запер в этом поместье, как в тюрьме.

– Но вы в курсе, что еще до вашего приезда Роману кто-то передавал наркотики?

«Секундное замешательство… Знал!»

– Кто этот человек?

– Я не знаю.

– Кто?!

Вознесенский даже вздрогнул:

– Один из охранников.

– Имя!

– Зовут Саша. Фамилию я не знаю!

– Хорошо, разберемся. Дальше!

– Дальше – что?

– Мы говорили с вами о том, что тот, кто стоит на пути наркомана к дозе наркотика – это враг.

– Да. Так вот, у Романа совершенно разладились отношения с отцом. А тот еще собрался уезжать…

– Вы знаете о его отъезде?

– Мне Роман сказал: И тут на все это наложилась сыновняя обида. Роман остается дома. Он почувствовал себя обойденный, никому не нужным – и опять источник всех бед персонифицирован в его отце. Когда он сказал мне, что ему хочется убить отца, я здорово испугался и сразу же примчался сюда.