Злые чары Синей Луны - Грин Саймон - Страница 81

— Но он никогда не знал о…

— Беременности? Нет. При малейшем подозрении он предал бы тебя медленной и мучительной смерти.

— Ты же знала, что мне будет смертельно больно, когда мне сообщат о твоем аборте.

— Мне пришлось быть сильной, — отозвалась Фелиция. — Ради нас обоих.

— Это был мальчик или девочка?

— Я не спрашивала. — Фелиция выбросила окурок и прикурила новую сигарету. Ее пальцы чуть заметно дрожали, когда она вставляла сигарету в изящный мундштук. — Я и не предполагала, что это оттолкнет тебя. Никогда не думала, что ты покинешь меня и дворец… И все, что у нас было.

— А если бы предполагала, — медленно произнес Ламент, — ты бы все равно это сделала?

— Да, — ответила Фелиция. — Я всегда умела делать то, что необходимо.

— И теперь ты — королева, а я — Пешеход, и мы дальше друг от друга, чем когда-либо. — Ламент тяжело вздохнул. — У нас было столько надежд и планов, у тебя и у меня. Мы и представить не могли ничего подобного.

— Между прочим, именно ты удрал в монастырь! — язвительно напомнила Фелиция. — Бросил титул, земли, деньги, только бы протирать коленки вместе с кучкой зануд. Даже не заглянул попрощаться! Мне пришлось собирать сплетни!

— Ты бы попыталась отговорить меня, — ответил ей Ламент. — А я не хотел, чтобы меня отговаривали.

Фелиция фыркнула:

— Меня ни в одно из подобных мест калачом не заманишь. Ритуалы, и дисциплина, и холодные ванны в неурочные часы. Если бы Господь хотел, чтобы мы столько молились, он бы даровал нам не только коленные чашечки, но и коленные подушечки.

— Я отправился туда в поисках душевного покоя.

— Нашел?

— Думаю, да. На некоторое время. Пока не настала Долгая ночь и не пришли демоны. Уверен, остальную часть истории ты знаешь. Все ее знают.

Фелиция остановилась, и Ламент остановился вместе с ней. Она повернулась к нему лицом, и они долго-долго смотрели друг другу в глаза.

— Ты — единственный, кого я по-настоящему любила, — негромко проговорила Фелиция. — Единственный, кто что-либо значил для меня.

— Но недостаточно, чтобы выйти за меня замуж, — возразил Ламент.

— Отец никогда не позволил бы нам пожениться. Он бы отправил тебя в ссылку или убил.

— Мы могли бы бежать вместе.

— Нет, — ответила Фелиция. — Я не могла отказаться от жизни, которую настолько ценила.

— Знаю, — проговорил Ламент. — Я понимал это даже тогда.

— У тебя седые волосы, — Фелиция выглядела удивленной. — И лицо гораздо старше моего, хотя нас разделяет всего несколько лет.

Она уронила мундштук на пол и обеими руками откинула длинный плащ Пешехода, чтобы добраться до рубашки. Ламент стоял неподвижно, пока она расстегивала пуговицы одну за другой и раздвигала полы рубашки, чтобы взглянуть на обнаженную грудь.

— И здесь тоже… седые. И сколько шрамов, сколько боли! Бедный ты мой. Когда-то у тебя было такое красивое тело.

— У каждого шрама своя история, — сказал Ламент. — Это награды Божьих войн. Я был очень занят на службе у Господа моего.

— Иисусе, что же мы с собой сделали? — воскликнула Фелиция. — Сказке не полагается иметь такой конец. Я — вдова другого человека, и ты — женатый на своей религии. Разве наши желания не имеют больше никакого значения?

— У Бога на каждого свои планы, — ответил Ламент. — Я должен верить в это, иначе сойду с ума. Тьма — реальна, значит должен быть и реальным свет.

Фелиция отвернулась, в глазах у нее блестели слезы, которых она и не пыталась скрыть. Ламент застегнул рубашку.

— Ты думал обо мне после отъезда? — наконец спросила королева.

— Я вверил себя Господу.

— Я не об этом спрашиваю.

— Разумеется, думал, Флисс. И всегда буду думать о тебе. Но я посвятил себя делу, которое означает для меня нечто большее, чем сама жизнь. Я — Пешеход, Гнев Божий в мире людей. Человек, которого ты знала, может быть только малой частью этого.

— Итак… — произнесла Фелиция, поворачиваясь к нему. Глаза ее были сухи и губы плотно сжаты. — Что же привело тебя в Лесной замок спустя все эти годы?

— Флисс…

— Зачем ты сюда пришел?!

— Голос сказал мне, что я нужен здесь. Что я должен отправиться в Опрокинутый Собор и вернуть его Богу. Очистить его. Фелиция, мы выстроили свои жизни по собственному выбору, и для любви, которая у нас когда-то была, больше нет места. Ты — королева, я — Пешеход, и другого нам не дано.

— А ты перестал бы быть Пешеходом ради меня? — еле слышно прошептала Фелиция.

— А ты перестала бы быть королевой? — ответил Ламент. — Отказалась бы от возможности для твоего сына стать королем?

— Уходи, — устало произнесла Фелиция. — Оставь меня одну. — Она повернулась к нему спиной. — Слева от тебя есть небольшая уединенная комната. Можешь подождать там, пока я вызову проводника.

После длинной паузы он тихо произнес:

— Я не хотел причинить тебе боль, Флисс.

Потом раздался скрип двери. Джерико Ламент покинул тронный зал. Наверное, навсегда. Фелиция крепко обхватила себя руками, как будто боялась развалиться на части. Она справится с этим. Она справлялась и с худшим в свое время. Ничто больше не сломает ее. А если она и зачерствела с годами — что ж, ей пришлось стать жесткой, ибо в противном случае ее просто разорвало бы. Она облачилась в королевскую власть, как в мантию. Слабое утешение, но лучше, чем никакого.

Главные двери тронного зала медленно приотворились, и внутрь осторожно заглянули Калли и сэр Вивиан. Увидев, что королева одна, они вошли, а за ними просочилась стайка наиболее храбрых придворных. Фелиция поднялась на трон и устроилась на нем с особой тщательностью. Голова поднята, подбородок тверд, взгляд холоден и грозен, дабы пресечь даже самые вежливые и обобщенные расспросы.

Калли заняла свое обычное место у трона без единого слова, за что королева была ей благодарна. Сэр Вивиан встал перед троном. Едва ли треть от обычного числа придворных расползалась по залу у него за спиной. Необычно тихие и подавленные, они тянули шеи и беспокойно оглядывались, не затаился ли где Пешеход.

— Добро пожаловать обратно, мои верные слуги, — ледяным тоном произнесла королева. — Возможно, в будущем нам следует позабыть ваши торжественные клятвы и просто выдать каждому по паре сапог-скороходов. В данный же момент вы все будете, несомненно, счастливы услышать, что я совершенно невредима и вне опасности. Как и любой из вас, пока вы ведете себя прилично. Пешеход дал мне слово, что прибыл в замок исключительно для того, чтобы разобраться с проблемой Опрокинутого Собора. Так что если у вас хватит ума не привлекать к себе его внимания, вам ничего не грозит. Тем, у кого совесть всерьез нечиста, советую запереться в своих комнатах до его отбытия. Идея схорониться под кроватью также не лишена смысла.

Она умолкла, и придворные принялись вполголоса судачить между собой. Репутация Фелиции резко взлетела — из-за того, что она пережила встречу с ужасным Пешеходом да еще держалась с таким апломбом. Хотя каждый отдал бы изрядную сумму, чтобы узнать, о чем эти двое беседовали столь продолжительное время.

Королева-регент, поддерживаемая герцогом Старлайтом, внушала достаточно опасений. Королева, поддерживаемая Пешеходом, становилась достаточным поводом для срочной смены белья. Огромное количество планов придется пересмотреть и, вероятно, отбросить. По крайней мере, до тех пор, пока Пешеход благополучно не уберется из Лесного замка.

Королева предоставила своим придворным болтать, шептаться, судачить и строить предположения. Ее куда больше занимал сэр Вивиан, по-прежнему неподвижно стоявший перед ней.

— Примите нашу благодарность, сэр Вивиан. Вы проявили готовность рискнуть жизнью, чтобы защитить меня. Я этого не забуду. Хотя, полагаю, от героя Алой башни нельзя ожидать меньшего. Но ваши методы оказались в известной степени сюрпризом. Я и не воображала, что вы являетесь столь могущественным чародеем.

— Вряд ли этим стоит гордиться, ваше величество, — отозвался сэр Вивиан. Выражение его лица и тон были холодны и официальны, как всегда.